Оборотная сторона Луны - Морозова Эльрида - Страница 44

• Предыдущая
• 44/86
• Следующая

– Живой? – спросила я, стараясь скрыть в своем голосе нотки явного разочарования. – Ну как ты? – спросила я, чтобы показаться любезной.

Человек не ответил. Так и продолжал смотреть на меня снизу вверх настороженным взглядом. Наверное, он чувствовал себя разбитым и обессиленным. Ему казалось, что я сейчас сильнее его, хотя я сама держалась из последних сил.

– Пошли, – сказала я и протянула ему руку. – Пошли, я отведу тебя в зал, будешь спать. Я там уже приготовил постель.

Я смотрела в его черные жесткие и недоверчивые глаза. Наверное, только они одни остались целыми на его лице. Все остальное было разбито и перепачкано кровью.

– Пошли! – Я начала терять терпение. – Хватит валяться тут среди дерьма!

Это подействовало. Человек попытался подняться. Оперся на руку, но снова упал на пол. Я помогла ему подняться. Он был тяжелый, но мне надо было увести его отсюда. Я играла свою роль рядового каторжника. Ведь, в принципе, он мог бы так поступить – помочь человеку. Лео и Брайен уж точно могли бы. Но они бы при этом что-то говорили.

Я закинула его руку себе на плечо.

– Тебе надо попить и поесть, – сказала я. – Но ничего этого нет. Пошли, не стой на месте. Там есть постель. Тебе остается только отсыпаться. Сон, говорят, лучше лекарство. Ты согласен с этим?

Я вела его по коридору и постоянно говорила что-то, сама с трудом понимая смысл. Главное для меня было – говорить, двигаться, чтобы поскорее увести отсюда человека.

Мы вышли в зал ожидания, я подвела человека к своей постели и помогла ему улечься.

– Спи, давай, – сказала я. – Ложись и спи. И не поднимайся больше.

Там я еще раз окинула взглядом зал ожиданий. Все каторжники мирно спали на своих местах. Надо действовать быстрей. Если кому-то вдруг приспичит и он поднимется, это будет крах всего.

Посреди коридора лежало сломанное сиденье. Днем его притащили сюда каторжники, пытались им таранить дверь. Она не поддавалась, сиденье треснуло, и его бросили здесь. Сейчас им можно воспользоваться и загородиться.

Я подняла сиденье, протащила его ближе к дверям и поставила. Если присесть, меня практически не будет видно. Ни одни мужчина не ходит так в туалет, но у меня не было другого выхода.

Эти несколько минут, когда я присела за сиденьем, показались мне несколькими часами. Я ждала разоблачения отовсюду: из-за двери, из зала ожидания, из коридора, с потолка, с разбитой камеры слежения, с вентиляционных решеток. Я зажмурилась, пытаясь отгородиться от этого мира: я ничего не вижу, и пусть не смотрят на меня. Психология ребенка, пытающегося спрятаться за свои ладони.

Я быстро натянула на себя комбинезон и застегнулась до самого подбородка. И вдруг мне очень захотелось плакать: прямо навзрыд, настоящими слезами. Я оперлась руками о стену, пытаясь отдышаться и подавить в себе слезы. Потом уткнулась в стену лбом, специально до боли, чтобы заглушить в себе остальные чувства. Мне надо взять себя в руки и не хлюпать больше. Я могу расхлюпаться при Лео и Брайене, но не посреди пустого коридора, в которую в каждый минуту может кто-то зайти.

Все осталось позади. Я сделала то, что хотела. Теперь можно быть спокойной, пока снова не захочу в туалет.

Я вернулась в зал ожидания. На моем месте спал побитый. Лицо его было почти безмятежно. Может быть, ему снилась Земля.

Надо было сделать себе новое спальное место. Пришлось погреметь немного. Но каторжники почти не просыпались. В этот раз у меня получилось оторвать себе спинки сидений и расположиться на них. Вот что значит содержать свой организм в оптимальном состоянии.

Посреди ночи я проснулась. Что-то было не так. Я открыла глаза и увидела совсем близко от себя лицо Лео. Он спал на своих сиденьях, подкатившись к краю. Он был так близко, что его дыхание касалось моей руки. Этого нельзя было допускать. Мне нужно быть как можно дальше от людей.

Я отвернулась от него, но с той стороны спал другой каторжник, совсем незнакомый. Его дыхание было направлено в другую сторону, но все равно слишком близко.

Мне надо было устроить себе место не здесь, а где-нибудь посреди зала, подальше от остальных. Но, с другой стороны, рядом с Лео я почему-то чувствовала себя в большей безопасности, чем в любом другом месте. Хотя он знал, что я не каторжник. Это было против всякого здравого смысла.

Я снова повернулась к Лео, посмотрела в его лицо и только сейчас заметила то, о чем должна была подумать раньше.

На его лице была щетина. Было видно, что он давно не брился. И тот, что спал с другой стороны от меня, он тоже был небритым. И на Брайене можно было увидеть щетину. И это нормально: здесь каждый каторжник начал зарастать.

Кроме меня. Если бы я была в комнате, я бы могла симулировать, что пошла бриться. Но здесь не было ни туалета, ни раковины, ни лезвия. Обычно женщины не любят растительность на себе и всячески борются с ней. Но сейчас я бы все отдала за то, чтобы у меня выросли борода и усы.

Пришлось спрятать подбородок в ворот комбинезона. Хорошо, что здесь были воротнички стоечкой. Но я же не смогу так ходить вечно! Скорей бы прилетал этот долбанный корабль с Земли. Я была согласна на то, чтобы нас тут всех перестреляли.

Хорошо, что многие лампы в корпусе были разбиты и освещение работало не на полную мощь. Это сглаживало углы, но не все. Таковы были правила этой жесткой игры: не успеешь свободно вздохнуть, избавившись от одной проблемы, как тут же нависает другая. И мне все время приходится что-то придумывать, как-то изворачиваться. Что же делать теперь с этим?

Если корабль не прилетит и завтра, я буду лежать здесь и симулировать приступ аппендицита или заворот кишок – что угодно. Лишь бы от меня отстали и не смотрели в мою сторону. Я буду лежать лицом вниз и прятать подбородок в вороте комбинезона. И буду ждать время, когда прилетит космический корабль с Земли.

Ведь он должен прилететь, правда? Земля ведь не может взять и предать нас всех?

Я проснулась от напряжения и угрозы. Я открыла глаза и постаралась выглянуть из-под руки, чтобы загородить свое лицо. Надо мной завис автомат, уставившись на меня своим дулом. Первое мгновение я не могла понять, что происходит. Я разоблачена? Они увидели, что на мне нет щетины? Или прибыл корабль с Земли и нас всех берут в плен?

– А ну вставай, – толкнул меня человек автоматом.

И только потом я узнала его. Джеральд.

– Вставай, говорю!

Он пнул меня сапогом в живот. Не со злости, а просто чтобы окончательно меня разбудить.

Я стала медленно подниматься с места. Я старалась опустить голову как можно ниже и спрятать подбородок в ворот комбинезона. Только когда я поднялась в полный рост, то осмелилась посмотреть по сторонам, чтобы сообразить, что происходит.

Разбуженные каторжники гудели, выкрикивали что-то и грозились разнести все к чертовой матери. Но несколько человек с автоматами держали все под контролем. Никто не осмеливался в открытую выступить против них.

Лео поднялся со мной тоже. Брайен продолжал делать вид, что спит. Побитый сидел, прислонившись спиной к стене, и смотрел снизу вверх на Джеральда.

– Идем, – сказал Джеральд и ткнул меня в плечо дулом автомата.

И только тут я поняла, что зовут не всех, а только меня. И это могло означать одно. Меня разоблачили!

Я бросила последний взгляд на Лео. Ничего утешительного там не было. Теперь все было против меня.

Джеральд снова ткнул меня автоматом в спину, и я пошла вперед. Услышала за собой чей-то голос:

– Замочат сейчас парнишку.

Я шла по залу ожидания, и все каторжники провожали меня глазами. И в глазах у всех было что-то вроде сочувствия: «замочат сейчас парнишку».

Уже на выходе я услышала еще одну фразу:

– Трахать повели.

В принципе, это было одно и то же. Меня ожидает одно – смерть.

Это открытие не заставило меня почувствовать ни ужас, ни горе. Мне как будто бы было все равно. Я устала бояться и переживать. Надоело. Будь что будет. И желательно, чтобы все кончилось поскорей.

• Предыдущая
• 44/86
• Следующая