Ковчег Марка - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/56
• Следующая

Тут ему вдруг что-то такое почудилось. Какое-то смутное движение, мелькание, тихий шорох. Он посмотрел по сторонам. Никого и ничего.

– Холодно тут тебе лежать. Сейчас я дров подкину и потом опять приду, а ты давай, давай, терпи, Вик! Старайся!..

И не поверил своим глазам.

Хвост, самый кончик, шевелился. Вик махал хвостом.

– Алла! – заревел Кузьмич, кинулся к двери, уронил металлический стул. – Марк!

Хвост остановился на секунду и зашевелился снова. Павел обеими рукам взял Вика за голову.

– Что?! Что такое, господи?! Зачем вы его трогаете? Не трогайте его, отпустите! Подох, что ль, бедолага? Паша, что случилось? – закричали из дверей.

– Он очнулся! – оглядываясь на людей, выговорил Павел. – Он хвостом!.. Ты видишь?

Тут пёс открыл глаза.

Маленькие медвежьи бусинки, как будто подёрнутые белой плёнкой, приоткрылись. Он смотрел всего несколько секунд и, кажется, ничего не видел, а потом закрыл глаза и снова открыл. Хвост слабо шевельнулся.

– Отцепитесь вы от него! – Марина оттолкнула Павла от кушетки. – Что за наказанье такое! Дайте я послушаю!

Она взяла со стойки стетоскоп, вдела в уши и приставила мембрану к бинтам где-то под передней лапой.

– Сердце нормально работает, – объявила она, послушав.

Лицо у неё посветлело, стало очень молодым. Нацепив стетоскоп на шею, она посмотрела Вику в зрачки и зачем-то пощупала уши.

– Наркоз отходит, пациент справляется. Ах ты, морда бандитская! – и она поцеловала пса в шершавый горячий нос. – Ах, ты сволочь последняя! Не маши своим хвостом, береги ты силы! Ах ты, урод! Павел, шприц мне и два кубика тимина. Ничего, ничего, терпи, всё позади…

Дверь распахнулась. Длинный язык желтого света лизнул сугробы, потеснив зыбкое и призрачное сияние луны. Алла даже не оглянулась, она и так отлично знала, кто вышел следом за ней.

– С ума сошла? Мороз за двадцать, а она на крыльце сидит!

– Не шуми, Павел.

– Пойдем в дом.

– Я хочу еще сигарету выкурить.

Заскрипели петли. Апельсиновая долька света убралась, остались только голубизна и зыбкость. Елки и лиственницы как будто вынырнули из омута, четко обозначились на фоне усыпанного звездами мира.

– Петли бы смазать. Завтра надо не забыть. Напомни мне.

– Напомню.

Алла нашарила в кармане пуховика теплую сигаретную пачку и столбик зажигалки.

– Я и не знал, что ты куришь.

– Я бросила.

– А-а. Ну-ка, подвинься.

Павел пристроился рядом. Алла щелкнула зажигалкой. От сигареты сразу зашумело в голове и заложило уши, стало трудно дышать.

– Вик молодец, – сказала Алла, рассматривая огонёк на кончике сигареты. – Вот молодец. Я, когда его увидела на поляне, решила, что всё. Он же весь бурый был от крови.

– Врачиха молодец.

– Петька, бедный, от горя чуть не плакал. А тут Женька еще! Он в неё влюблён.

– Кто в кого влюблён?

– Петя в нашу Женьку.

– Ну, это он зря, – сказал Павел весело. – Чего в неё влюбляться без толку?

– Он же не знал, что без толку, Павел! И влюбился.

Кузьмич взял у неё из пальцев сигарету, затянулся и выдохнул.

– Я и не знала, что ты куришь.

– Я бросил.

Они помолчали. Луна выкатывалась, громадная, странная, как будто из-за гор поднималось и пристально глядело на них живое непонятное существо.

– Какая жизнь, – задумчиво проговорила Алла.

– Какая?

– Прекрасная.

– Это точно, – согласился он от души. – Вот это чистая правда. И вообще лучшего места, чем это, на свете не найти. Я точно говорю, я же везде был. Из Альп возвращаемся, так сил нет дождаться, когда вертолет сядет. Тут всё своё, а там чужое. Говорят, всё равно где жить, лишь бы тепло и приятно, а вот мне не всё равно. Мне здесь надо.

– А вы давно здесь?..

– Лет десять.

– Давно.

– Когда Марк в чемпионы вышел, стало понятно, что ему своя программа нужна. И тренировки, и график подготовки – всё отдельное и специальное. И желательно в высокогорье. И хорошо бы не мешал никто. С вопросами не лез, советов не давал. Сниматься не приглашал! А его то и дело приглашают сниматься! То про женское белье программа, то про мужские болезни. Бывает еще про гомосексуалистов. Никому покоя нету, что чемпион, звезда, и – не женатый. Вот ты не поверишь, сколько людей по этому поводу находятся в страшном волнении. Да еще никто не знает, где он живёт! Мы же базу в секрете держим. Держали, пока вас на нашу голову не принесло. А теперь всем секретам конец. Раззвонят по всему миру.

– Никто не раззвонит, Павел.

– Ну, конечно.

– А почему Марк не женился?

– Некогда было. Да и на ком жениться-то? У него вся жизнь – спорт, тяжелая работа. Тренировки, тренировки, соревнования и опять тренировки. По ночным клубам не шастает, «Бентли» не покупает, замка в Англии тоже нету. Скучно с ним, – тут Павел сухо улыбнулся. – Потом, когда Женька наша появилась, мы с Зоей Петровной решили – слава богу. Зоя Петровна даже в церковь слетала, свечку поставила.

Алла вдруг засмеялась – представила себе, как Зоя Петровна летит в церковь. Алле отчего-то казалось, что летит она непременно на метле и непременно в такую же лунную ночь.

– Что смеёшься? Эмчеэсники мимо пролетали, забрали её. Она и сходила в церковь-то. У неё никого нету, кроме нас, она отсюда редко выезжает. Не хочет, не любит. В Италии чемпионат мира был, мы её возили на Женьку посмотреть. Про Женьку-то не знал никто, что у них с Марком любовь! А Зое Петровне мы сообщили. Женька ей понравилась. Она, конечно, ни слова ни сказала, но ясно было, что понравилась.

– Конечно, понравилась, – согласилась Алла. – Она Женьке свой адрес электронный оставила. И Женька ей написала, когда решила Марка искать. Зоя Петровна ответила – приходи и дала координаты.

– Ишь ты!

– А почему она одна, эта ваша Зоя Петровна?

Павел махнул рукой.

– Она из Сибири. Там какое-то несчастье случилось, я не допытывался особенно. Муж с сыном на байдаре пошли и не вернулись. А невестка внука забрала и была такова. Была семья и в один день не стало. Зоя Петровна к нам прибилась, еще когда дом строился только. Она у строителей стряпухой работала, всю бригаду кормила. Ну, и осталась с нами. Бесценный человек, золотой. И верный!..

– А это важно? – Алла взяла его под руку, прижалась плечом. Под рукой у него было тепло.

Он сбоку посмотрел на неё.

– Ещё как, – сказал он. – Ещё как важно. Верность – редкая штука, Алчёнка. Особый дар.

Дурацкое имя – Алчёнка. Как Алёнка, только еще хуже. Аллу Ивановну никогда так не называли. Она хотела было сказать, чтобы и он не называл, но промолчала.

– Пойдём уже, ты замерзла совсем.

– Что ты искал у ребят в рюкзаках?

– Доказательства! – объявил он и поднялся. – Доказательства своих теорий.

– Нашел?

– Одно нашел.

– У меня тоже есть теории, – пробормотала Ал-ла. – И мне тоже нужны доказательства.

– Нашла свои доказательства-то?

– Я еще пока не искала, Паша.

– Может, ты мне расскажешь? Будем вместе искать!

– Я уже предлагала вместе, а ты сказал, что я отдельно. И что я тебе всё время вру.

Он помолчал, стоя над ней, а потом предложил:

– Расскажешь? Или опять врёшь?

Алла подумала и сначала кивнула, а потом отрицательно покачала головой.

Он помог ей подняться и повел к своему дому. Оказывается, она замерзла так, что ноги не держали, заплетались и не шли.

– Когда свет дадут, повеселее будет, – сказал Павел, поддерживая её на дорожке. – Сейчас мы освещение не включаем, топливо экономим.

– А откуда у вас электричество? Линию специально тянули?

– Ты что! Кто это ради нас станет через горы линию тянуть? Тут оно и до нас было, на Галыгино от Тугарина идёт. Мы разрешение получали, чтоб подключиться, вот это был цирк!.. Полгода, а может, и больше мурыжили нас, хотя Игорёк помогал, покойный.

– Павел, ты знаешь, кто его убил?

– Догадываюсь, – нехотя ответил Кузьмич. – Я, честно сказать, сразу догадался, но что толку? Доказательств никаких, да и остальных исключить бы неплохо, но я пока не знаю, как. Уж больно много ерунды вы с собой принесли!

• Предыдущая
• 46/56
• Следующая