Ковчег Марка - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 34
- Предыдущая
- 34/56
- Следующая
– Может, и завтра не прилетит.
– Плохо, – вырвалось у Аллы. – Как это плохо!..
Он ничего не ответил, продолжал кидать снег. Алла тоже принялась за дело. Они расчистили дорожку до того места, где начиналась проложенная диковинным трактором лыжня, и стали заходить с другой стороны.
– Я никогда раньше не видела ратраков.
– Странно. Вы же лыжница.
– Откуда вы знаете?!
Он улыбнулся. Солнце светило ему в лицо, глаза оказались совсем светлыми, кожа обветренной и загорелой, а он очень молодым. Сколько ему лет?.. Кажется, тридцать шесть или около того, он в первый раз выиграл олимпиаду лет двенадцать назад. Он чемпион, победитель, волк, а вовсе не славный парень, который чистит дорожки!
– Слушай, – сказал чемпион и волк, – давай на «ты». Можно?
Алла замешкалась немного, но кивнула.
– С чего вы… ты взял, что я на лыжах катаюсь?
– Ты всерьёз думаешь, что я не отличу лыжника от «чайника»? Или лыжи? Профессиональные от средненьких?
Алла смотрела на него. Он с размаху воткнул лопату в сугроб, как заправский дворник.
…Отличишь. Конечно, отличишь. Я сама моментально раскусила Женьку, как она ни прикидывалась, а прикидывалась она старательно. Как это я не подумала?
– Кто из ваших руководитель группы? Ты или Сергей Василич?
– Я.
– Так я и думал. Кого вы сопровождаете?
– Если ты такой умный, – выговорила Алла язвительно, – мог бы и сам догадаться.
– Володю, конечно, да?
Она кивнула.
– А остальные?
– Думай сам.
Тут Марк Ледогоров, многократный олимпийский чемпион, почему-то развеселился.
– Ух ты! А я предполагал, мы по одну линию фронта.
– Марк, у тебя в доме человека убили. А у меня… обязательства. И так получается, что я их не выполнила.
– Да черт с ними, с твоими обязательствами, – сказал он с совершенно искренним удивлением. – Здесь Приполярный Урал, а не Москва-столица! Ты бы нам помогла лучше.
– Я стараюсь, – Алла сдернула с носа темные очки. – Ты не видишь?! Мне одной Женьки хватит. Я всю голову сломала, откуда она взялась. Ну, конечно, додуматься до того, что она с нами потащилась, чтобы тебя найти, я не могла.
– Она тебе рассказала?..
– Я ей рассказала! – возразила Алла. – Я же тоже кое-что понимаю, Марк. А она всё время мне врала.
– Мне она тоже врала. Всё время.
– Нет, не всё время! – закричала Алла так, что фигура в красном пуховике, равномерно махавшая лопатой в отдалении, приостановилась и медленно повернулась к ним. – Она тебе врала только тогда, когда решила тебя защитить и спасти. Ну, она так понимает жизнь. Ей казалось, это правильно. Она травмированный инвалид, а ты герой и чемпион.
– Я не стану это обсуждать.
– Да не разговаривай, шут с тобой!.. Не обсуждать – прекрасно! А еще лучше куда-нибудь смыться для придания ситуации большего драматизма. Ну, как Женька! Она же от тебя смылась!.. И ты давай. Вперед!
– Какое тебе дело?! Что ты лезешь в мою жизнь?!
– Я не лезу! Я знаю, что всё потерять очень просто, гораздо проще, чем удержать. Она выросла в интернате, у неё ничего нет, ни опыта, ни поддержки. Она справилась с травмой, одна, не пропала, не спилась с горя! Она тебя нашла, придумала, как сюда добраться, крутится около тебя, в глаза заглядывает, а ты – ни с места! В самом деле, что ли, за Торой Бергер решил приударить?!
Он вдруг запрокинул голову и захохотал. Фигура в красном пуховике поглядела, как он хохочет, и снова принялась за работу.
– Про Тору тебе Женька сказала?
– Ну конечно. Она тебя ревнует.
Он хотел что-то сказать, и Алле показалось – важное. Нечто такое, от чего зыбкость и неопределенность если и не исчезнут совсем, но все станет немного понятней и яснее, как низкие метельные облака вдруг пробивает яркий луч солнца.
И не сказал. Что-то с силой бабахнуло, они оба оглянулись, и на высоком крыльце «большого дома» показался Степан, голый по пояс, в подвернутых штанах и босиком.
– Доброе утро! – прокричал он и физкультурным шагом сбежал с крыльца. – Солнце какое!
Марк вытащил из сугроба лопату и стал кидать снег – раз-два, раз-два!.. Движения у него были рассерженные.
Степан с разгону вбежал в снег и стал энергично им обтираться.
– Хорррошо! А!.. Черт!
Алла оглянулась. Степан вдруг со всего размаху плюхнулся в сугроб, как будто его ужалила змея.
– Стёп, ты что?!
– Порезался! Черт!..
Сидя в сугробе и вывернув ногу, он пытался рассмотреть собственную ступню. Алла подбежала и, сильно дернув, вытащила его из сугроба.
– Там стекляшки какие-то, – Степан держал ногу на весу и морщился. – Я наступил.
Алла посмотрела – кровь сочилась тоненькой струйкой, и в ране что-то блестело, то ли снег, то ли на самом деле стекло. На гору взобрался ратрак, остановился, смолкло стрекотание мотора.
– Пойдём, я тебя в дом провожу. Марина посмотрит!
Фигура в красном пуховике, переглянувшись с Марком и подходившим Кузьмичом, помедлила и двинулась следом за Аллой и Степаном, скакавшем на крыльцо на одной ноге.
Марк присел, сдернул перчатку и стал осторожно отгребать снег в том месте, где он был закапан красным.
– Не может здесь быть никаких стекляшек, – сказал Кузьмич.
– Погоди, Паша.
Марк вытащил из снега предмет, похожий на стеклянную трубочку. один конец ее был сломан, торчали острые края. Кузьмич наклонился, и вдвоем они какое-то время рассматривали трубочку.
– Ампула нашлась, – констатировал наконец Кузьмич. – Звериное снотворное, как наша Зоя Петровна выражается.
– Сам вижу. С крыльца выкинули, как ты думаешь?
Кузьмич отошел, сорвал какую-то ветку, забрался на крыльцо и кинул ее. Они проводили ветку глазами.
– С крыльца не долетит.
Марк задумчиво посмотрел по сторонам:
– То есть человек носил её в кармане, а потом выбросил, что ли?..
– Это логично. В доме куда её денешь? Вдруг найдут!
Они еще помолчали, раздумывая.
– Рядом с «медицинской», где хранятся все препараты, «оружейная», – сказал Кузьмич и посмотрел на небо. – А в «оружейной» чей-то чужой нож обретался. В бане фотоаппарат без флешки. Чей нож, чей аппарат? Если в снег ампулу выбросили, чего ж «Nikon» не кинули?..
– Может, еще не всё… сфотографировали.
– А чего фотографировали-то, Марк?! И, главное, кто?
– Сделали нас с тобой, как пацанов желторотых, – морщась, сказал Ледогоров. – Я себя от этого чувствую… импотентом! Ничего не могу!
На крыльце показался Антон, на ходу натягивавший меховой реглан.
– Здорово, мужики! Там один из туристов порезался, видели? Анекдот с ними. Я хочу машинку запустить, движок погонять маленько. Застоялся!
– Туда еще дорога не расчищена.
– Мать честная! – весело удивился Антон, оглядывая сугробы. – Надо туристов мобилизовать на расчистку, хоть какая-то польза от них будет. А снегу-то, снегу навалило!
Он схватил лопату и принялся бестолково кидать снег в разные стороны – баловался.
– Я после завтрака на трассу уйду, – негромко сообщил Марк. – А ты с Аллой поговори. Скорей всего, она знает, чей нож. Она наблюдательная. Про Женьку всё мне рассказала.
– Догадалась?
– Говорю же, наблюдательная.
– И красивая, – поддержал Кузьмич.
Марк пропустил это замечание мимо ушей.
– Она опекает Володю, который, как я понимаю, сам по себе беспомощный щенок. Хорошо бы узнать, почему и зачем она это делает.
– Я так понимаю, задание какое-то выполняет. Но если я спрошу, она меня пошлёт подальше, как пить дать.
– Почему пошлёт?
Кузьмич опять посмотрел на небо. Марк удивился.
– Что такое?! Я что-то пропустил?
– Я ей массаж делал, – буркнул Павел, и его обветренные щеки вдруг залились бурым румянцем. – Спину у неё прихватило. Какая-то старая травма.
– А… ты только массаж делал или еще что-нибудь?
– Больше ничего не делал. Не успел. Только мне показалось, напугал я её.
Марк смотрел на него с живейшим интересом, изучал, можно сказать, как будто давно не видел.
- Предыдущая
- 34/56
- Следующая
