Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 105

• Предыдущая
• 105/107
• Следующая

— Насколько я понимаю, вы сын доктора Сэмюэла Рассела?

— Вы знаете моего отца, сэр?

— Встречались когда-то в Гааге.

Доктор Брук повернулся ко мне, а когда Генеральный секретарь вошел в комнату, он лишь небрежно кивнул ему.

— Ты — парень Сэма Рассела?

— И вы тоже его знаете?

— Еще бы. Он же автор блестящего труда «К вопросу о статистической обработке неподробных данных».

Я никогда не имел понятия ни о том, что папа написал такую книгу, ни о том, что он был знаком с высшим должностным лицом Федерации. Иногда мне кажется, что папа очень эксцентричный человек.

Мистер ван Довенюк подождал, пока ученые оторвутся от доски глотнуть воздуха, и спросил:

— Что-нибудь существенное, господа?

— Угу, — буркнул Брук.

— Блеск, да и только — согласился Гиами.

— Что именно?

— Ну… — Доктор Брук ткнул пальцем в одну из строчек на доске. — Сказать пока не могу, но похоже на антигравитацию. А Гиами утверждает, что, если развернуть принцип на девяносто градусов, мы получим формулу путешествия во времени.

— Совершенно верно!

— Но если он прав, то энергии нужно столько, что потребуется еще одна звезда. Хотя… — Брук впился взглядом в нацарапанные им на доске строчки. — Весьма возможно разработать энергоблок, который влезет в ваш жилетный карман, а энергии давать будет больше, чем реактор в Брисбене.

— Это действительно возможно?

— Расспросите своих внуков, когда они подрастут. Раньше не получится, — проворчал Брук.

— Чем вы там расстроены, доктор Брук? — спросил мистер ван Довенюк.

Теперь Брук зарычал:

— Небось все засекретите? А я засекреченной математики на дух не переношу. Это позор!

Я навострил уши. Я ведь объяснял Мэмми все эти дела с секретностью, но своими объяснениями лишь шокировал ее. Я говорил, что Федерация должна хранить секреты, важные для ее безопасности, но она отказывалась меня понимать.

— Я тоже не сторонник секретности в науке, — ответил Бруку Генеральный секретарь. — Но вынужден с ней считаться.

— Я так и знал, что вы это скажете!

— Одну минуту. Являются ли эти сведения собственностью правительства США?

— Разумеется, нет!

— Не принадлежат они и Федерации. Итак, вы продемонстрировали мне интересные математические сведения. Но не могу же я вам запретить их публиковать. Они ваши.

— Нет, — покачал головой Брук. — Не мои, — он указал на меня. — Его.

— Понятно. — Генеральный секретарь посмотрел на меня. — Как юрист могу сказать вам следующее, молодой человек. Если вы желаете опубликовать эти данные, никто не сможет вам помешать это, сделать.

— Но они не мои, я всего лишь доставил их.

— Все равно, кроме вас, никто не может на них претендовать. Хотите ли вы их опубликовать, подписав, скажем, совместно с этими господами?

У меня сложилось впечатление, что ему очень хочется увидеть эти данные опубликованными.

— Конечно. Но третьим именем должно стоять не мое, а… — я запнулся. Не подписывать же эту работу нотами? — Ну, скажем, доктора Мэм Ми.

— Кто же это?

— Веганка. Но мы можем выдать ее имя за китайское.

Генеральный секретарь продолжал задавать вопросы, прослушивать записи. Затем заказал разговор с Луной. Я знал, что это давно возможно, но никогда не думал, что доведется присутствовать при таком телефонном разговоре самому.

— Генеральный секретарь… да, начальника базы, пожалуйста… Джим? Ничего не слышу… Джим, ты иногда проводишь учения… Я звоню неофициально, но не проверил бы ты долину… — Он обернулся ко мне, я быстро ответил: «Долину сразу за хребтом к востоку от станции Томба». — Совет Безопасности ничего не знает, это так, между нами. Но если ты устроишь там маневры, очень тебе советую послать большой отряд с оружием. Там могут встретиться гадюки, к тому же хорошо замаскированные. Ну, скажем, интуиция. Да, дети чувствуют себя прекрасно, и Беатриса тоже. Я позвоню Мэри, скажу ей, что беседовал с тобой.

Генеральный секретарь попросил меня оставить ему мой адрес, но я не мог сказать, когда окажусь дома, потому что не знал, как буду туда добираться. В общем, я собирался «голосовать» на шоссе, но не хотел признаваться в этом. У мистера ван Довенюка поползли вверх брови.

— Полагаю, что мы должны подбросить его домой, а, профессор?

— Это лишь часть того, что мы ему должны.

— Рассел, я понял из магнитной записи, что вы хотите стать космическим инженером.

— Да, сэр, то есть господин Генеральный секретарь.

— Вы не подумывали заняться юриспруденцией? В космосе ведь много инженеров, но мало юристов. А они нужны везде. Человек, хорошо изучивший космические законы, всегда найдет себе достойное место.

— Почему бы ему не овладеть обеими профессиями? — предложил Крошкин папа. — Не нравится мне эта современная сверхспециализация.

— Хорошая мысль, — согласился Генеральный секретарь. — Тогда он мог бы диктовать свои условия.

Я уже хотел сказать, что меня больше тянет к электронике, как вдруг понял, чем именно хотел бы заняться.

— Не думаю, что две профессии сразу будут мне под силу.

— Не говори глупости, — резко ответил профессор Рейсфелд.

— Не буду, сэр. Но я хочу заняться скафандрами. У меня есть кое-какие идеи по их усовершенствованию.

— Насколько я помню, тебе отказали в приеме во все хорошие колледжи. Так… — профессор Рейсфелд побарабанил пальцами по столу. — Ну не глупо ли, господин Генеральный секретарь? Парнишке легче попасть в Магеллановы облака, чем в колледж.

— Так что ж, профессор, поднажмем?

— Минуточку. — Профессор снял трубку. — Сузи, дайте мне директора Массачусетского технологического института. Знаю, что праздник… А мне плевать, в Бомбее он или в своей постели… Вот и умница. — Он повернулся к нам. — Ничего, она его найдет.

Я смутился. Кто же откажется там учиться? Но денег на это нужно…

Зазвонил телефон.

— Привет, говорит Рейсфелд. В прошлый раз на вечере встречи ты вырвал у меня обещание предупреждать тебя каждый раз, когда у Брука начнется тик. Держись за кресло, я насчитал двадцать один раз в минуту. Да, рекорд… Спокойно, спокойно, никого из твоих я и на порог не пущу, пока не получу от тебя свой кусок мяса. А если ты заведешь свою пластинку о свободе и праве на информацию, я повешу трубку и позвоню в университет Беркли… Да нет, ничего особенного, всего лишь стипендию на четыре года плюс всю стоимость обучения и содержания… Да не кипятись ты, ради бога, что, у тебя фондов нет? Ну, так подчисть бухгалтерские книги… Нет, никаких намеков. Покупай кота в мешке, а то твоих ребят вообще не пущу… Что-что? Ну, точно, я тоже растратчик, а ты разве не знал? Погоди, — профессор обернулся ко мне: — Ты посылал заявление?

— Да, сэр, но…

— Подними дело в приемной комиссии. Клиффорд Рассел. Пошли ему вызов на домашний адрес… Что? Да, готовь группу… Одно скажу — такого в истории не было с тех пор, как Ньютона стукнули яблоком по голове. Это точно, я шантажист, а ты кабинетная крыса. Когда наукой-то займешься? Пока.

Он повесил трубку.

— Вопрос решен. Слушай, Кип, я одного не пойму — зачем этим червелицым понадобился именно я.

Я не знал, как объяснить ему. Только вчера он сам говорил мне, что занимался сопоставлением и анализом различных, не связанных между собой сведений: о неопознанных летающих объектах, о развитии космонавтики и о многих необъяснимых происшествиях. Такой человек, как он, своего всегда добьется и заставит себя слушать. Если у него и был недостаток, так это скромность, которую от него совсем не унаследовала Крошка.

Скажи я ему, что его интеллектуальное любопытство заставило понервничать тех космических пиратов, он только посмеялся бы. Поэтому я ответил:

— Они так и не сказали нам, сэр. Но я думаю, что они считали вас достаточно важным человеком.

Мистер ван Довенюк поднялся со стула.

— Ну что же, Рассел, вопрос о вашем образовании решен. Если я вам понадоблюсь, позвоните мне.

После его ухода я попытался поблагодарить профессора.

• Предыдущая
• 105/107
• Следующая