Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория - Страница 49

• Предыдущая
• 49/124
• Следующая

И подвести промежуточный итог встречи с безумным семейством Кодриных.

Извращенцы, идеально подходящие друг другу: слепая ревнивица и Аполлон Бельведерский, который ненавидит свою распроклятую совершенную фактуру. Слепая жена устраивает Филю идеально: она не может видеть красоты, которой Кодрин так стесняется.

Извращенцы и есть.

— Мы же договаривались на пять! — накинулась я на Сергуню, как только он появился. — Нехорошо заставлять девушку ждать.

— Соскучилась? — Он приложился к моей щеке. — Ну, что Филя? На какой минуте он тебя послал?

— Представь себе, не послал. А даже угостил элитным пойлом из Мадраса.

— Да ладно заливать-то! У него с женщинами непреходящий напряг. Все боится, что будут посягать на его драгоценные нефритовые гениталии. А он у нас однолюб.

— Пришлось выдать себя за даму нестандартной сексуальной ориентации. Сергуня рассмеялся:

— Круто! У тебя хватка, как я посмотрю. Когда выйдешь из тюряги, порекомендую тебя главному редактору. Как подающего надежды корреспондента.

Не очень-то галантно с его стороны напоминать о моем бедственном положении. При том сроке, который мне светит, я выйду из тюряги разве что пенсионеркой, причем без всякой надежды на материальную помощь государства.

— Ну, положим, живой я не дамся, — совершенно искренне заявила я. — А вот что касается примерного семьянина… Ты не сказал мне, что у него слепая жена.

— А ты разве спрашивала? И потом, зачем тебе его жена?

— Он женился на ней только потому, что она ни черта не видит? — уклонилась я от ответа. — Или были другие причины? Более романтические?

— Понятия не имею. Как сюжет она меня не интересует, это скорее для дамских журналов. Чтобы дуры-домохозяйки лили сопли на страницы…

— Она же свидетель. Обнаружила тело.

— Слепой свидетель — это геморрой, душа моя, — снисходительно пояснил Сергуня. — И насколько мне известно из материалов дела, покойную Аллу нашел ее брат. А его слепая благоверная сидела, как квочка, на веранде. Слушай, зачем тебе вся эта бодяга? Какое отношение эта история имеет к твоим убийствам?

Действительно, зачем мне эта бодяга? Я стала выпадать из образа идеальной убийцы, а это может плохо кончиться.

— Я же говорила тебе, — я вдохновенно взялась за свою прежнюю лживую волынку. — Я все объясню потом. Тебе нужен суперматериал для книги?! Не для какой-нибудь вшивой статейки, а для книги? Нужен или нет, черт возьми? Хочешь проснуться знаменитым?

— Ну, — скрипнул зубами Сергуня. Он ненавидел себя за эту рабскую зависимость от своей профессии. Себя — и меня заодно.

— Тогда не задавай вопросов. Заткнись и делай все, о чем я тебя прошу. Внакладе не останешься, обещаю.

— Хрен с тобой. Пусть будет так, как ты хочешь, — Сергуня сразу присмирел и даже попытался улыбнуться. Самый утонченный мазохист из всех, кого я знала.

— Вот и умница. Ты разузнал что-нибудь о Тео Лермитте?

— Есть одна информация. С Крестовского этот тип перебрался в «Асторию». Застолбил номер еще на неделю. В следующий вторник у него какая-то научно-практическая конференция. А потом, видимо, сделает нам ручкой.

— Тогда двигаем в «Асторию».

— Не получится. Там его уже нет, я наводил справки.

— Что значит — нет? — испугалась я. — А куда он делся?

— Откуда же я знаю? Может, отвалил куда-нибудь реставрационные мастерские инспектировать. Не переживай, ко вторнику обязательно вернется. Кто еще тебя интересует? Молдаванин, например?

— Вообще-то вина меня не вдохновляют, — честно призналась я.

— А коньяки?

— Коньяки тоже. Только водка. Во всех ее проявлениях.

— Смотри, он презентацию устраивает. Открывает новую галерею вин. Для успешного, так сказать, продвижения продукции на рынок. У меня и приглашения есть, — Сергуня вытащил из рюкзачишки два аляповатых куска глянца. — Послезавтра в семь.

— И когда только успеваешь? — вздохнула я.

— Корпоративная этика, — пояснил Сергуня. — Не имей сто рублей, а имей одну профессию. У меня же в любой клоаке концы! А эти две высокохудожественные миниатюры я в «Бахусе» раздобыл.

— Что это еще за «Бахус»?

— Журнал о культуре пития. Недавно образовался. У меня там корешок главным редактором. От белочки полгода лечился. Ему торпеду вшили, когда из желтого дома вышел. Так он от безысходки журнал организовал. Для алкогольных гурманов. И что ты думаешь? Тираж с колес уходит: только из типографии выполз — и уже раритет!

Я вынула из рук Сергуни приглашения и принялась их изучать.

Эти небрежно согнутые легкие картонки не имели ничего общего с хорошим вкусом: по белому полю козлами скакало несколько пар в национальных костюмах. Пары, должно быть, были призваны исполнять танец «Молдовеняска». И служить обрамлением для двух тисненных золотом слов — «КАСА МАРЭ». На внутренней стороне приглашения красовался сомнительного качества гинекологический афоризм: «Без Вакха и Цереры в Венере жара нет».

— Это еще что за прикол? — спросила я у Сергуни.

— Ну, ты даешь! Это иносказание. Следует читать как «Что за трах без бухалова?» — донельзя упростил мысль репортер. — Теренций, древнеримский комедиограф. Такие вещи знать надо!

Стыдясь своего невежества, я дочитала приглашение до конца. Полный его текст выглядел так: «АУРЭЛ ЧОРБУ ИМЕЕТ ЧЕСТЬ ПРИГЛАСИТЬ ВАС НА ОТКРЫТИЕ ВИННОЙ ГАЛЕРЕИ „КАСА МАРЭ“, КОТОРОЕ СОСТОИТСЯ 10 ИЮЛЯ В 19.00. АДРЕС ГАЛЕРЕИ: СРЕДНИЙ ПРОСПЕКТ ВАСИЛЬЕВ-СКОГО ОСТРОВА, 70, КОРП. 2».

— Так как, сползаем? — подмигнул мне Сергуня. — Заодно и молдаванина прощупаем.

— Если доживем. — Я поджала губы, как Христова невеста со стажем, и вернула ему оба приглашения.

Наши руки почти столкнулись: он протянул мне связку ключей.

— Держи. Езжай домой и жди меня. И кота покормить не забудь. А то этот задрыга с утра не жравши.

— А ты? — взволновалась я. — Мы разве не вместе едем?

— У меня старый должок перед ребятами из «Фарша». Так что рулю на съемки — эту гадюку интервьюировать. Буду шестьсот шестьдесят шестым, в кого она запустит кинокамерой.

— Кто?

— Полина Чарская, — со смаком выговорил Сергуня и наскоро прицепил к имени известной московской склочницы матерный хвост.

• Предыдущая
• 49/124
• Следующая