Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория - Страница 39

• Предыдущая
• 39/124
• Следующая

— Давай без исторических экскурсов, — перебила его я.

— Как знаешь.

Он не выказал никакого недовольства и перешел к основной части:

— Теперь о новейшей истории. С 1994 года Флотская Дача используется как VIP-гостиница. 12 номеров, по шесть на втором и третьем этажах. На первом этаже — служебные помещения: кухня, бар, холл, комната охраны. Гостиница снабжена четырьмя видеокамерами слежения по внешнему периметру и одной камерой в холле.

— А на этажах? — спросила я, хотя точно помнила, что никаких камер в коридоре не было. Сергуня подтвердил мои наблюдения:

— На этажах камер нет. Это сделано специально, чтобы не нервировать гостей: обстановка должна быть максимально доверительной. Три номера по одной стороне, три номера — по другой. Расположены в шахматном порядке.

— А между номерами есть внутренние проходы? Сергуня вернулся к своему первому листку и несколько секунд шевелил губами:

— Нет. Сейчас проходов нет. Флотская Дача специально перестраивалась. Хотя первоначально в планировке был использован анфиладный принцип. Потом двери заложили.

Покончив с архитектурными формальностями, мы перешли к существу дела, и мой добровольный помощник перевернул еще один листок.

— Значит, так, в ночь убийства в гостинице находились: официант, портье, два охранника, бармен. Итого пять человек обслуги. Данные на каждого у меня есть. Теперь о гостях. Из двенадцати номеров было занято семь.

— Валяй про семерку.

— Кроме Олева Киви и тебя, в гостинице находились бизнесмен из Германии и молдаванин-винодел. Соседние номера на втором этаже. Немец — респектабельный господин, инвестирует в безалкогольные напитки. Всегда останавливается На Крестовском.

Я вспомнила архитектуру гостиницы: баварский пряничный домик, понятно, почему немец предпочитает Крестовский отелям в центре: его соотечественники слишком привязаны к своей родине. Они маниакально ищут сходство с ней в любой стране, в любой части света. Сходство, а не различие. Местности, где нет хотя бы маленького намека на Тюрингию или на какой-нибудь Мекленбург-Форпоммерн, для них не существует. Один мой знакомый немец…

Но Сергуня не позволил мне предаваться воспоминаниям.

— Молдаванин — темная лошадка, больше похож на цыганского барона. Сужу по количеству зубов.

— Золотых?

— Смотришь в корень. Пьет только свое вино, по утрам заказывает мамалыгу, сладкий перец и маринованный чеснок.

— Мамалыга? Это еще что такое?

— Мамалыга? — Сергуня почесал под мышками и принялся яростно перелистывать свой блокнот. — Ага, вот. Мамалыга — кукурузная каша. Готовится на молоке, заправляется маслом, солью и тертым сыром.

— Круто забираешь, — я с уважением посмотрела на блокнот Сергуни, казавшийся мне теперь местным филиалом известного энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона.

— Ну так профессионал!

— Эти двое меня не очень впечатлили. Кто дальше?

— Соседний с молдаванином номер занимал и в ближайшие сутки будет занимать Калью Куллемяэ, пресс-секретарь покойного. Сейчас он утрясает различные формальности: гражданская панихида, отправка тела на родину и тому подобное.

Напоминание о мертвом теле Олева Киви мне не понравилось, и я решила побыстрее соскочить с некрофильской темы.

— Остаются еще три номера.

— Да. Один на втором этаже и два на третьем. Чтобы сразу покончить со вторым — там проживает известная московская актриса.

— Что за актриса?

— Редкостная сука. — Лицо Сергуни чудовищно исказилось, а в голосе послышались нотки личной, хотя и оскорбленной в лучших чувствах заинтересованности. — Сейчас снимается в Питере, в каком-то криминальном сериале.

— Что, отказала тебе в интервью? — Я перегнулась через стол и потрепала Сергуню по холке. — Запустила тапком при съемочной группе? Или плеснула в морду коктейлем «Старый Пью»? Колись, Сергуня!

— Не больно я и хотел этого интервью, не моя специализация… Просто ребята попросили. Шел туда, как на плаху, ей-богу! Говорю тебе, характер у нее отвратительный… — Он снова принялся лихорадочно листать блокнот. — У меня тут кое-что на нее собрано. Продюсеры из-за этой твари четвертого режиссера меняют…

— А что с третьим этажом? — Если Синенко не прервать, то он будет распинаться о московской стерве до утра, я это чувствовала.

Сергуня вздохнул и со скрипом перескочил со скандальной кинозвезды на пресную, как состарившийся зеркальный карп, команду постояльцев VIP-гостиницы.

— То же, что и со вторым. Благолепно, как в синагоге. Номер напротив вас занимал искусствовед с мировым именем. Эксперт по Юго-Восточной Азии. Тишайший человек, по отзывам. Съехал в тот же день. Теперь обитается где-то в городе.

— Я думала, дзэн-буддисты гораздо менее впечатлительны…

— Я тоже так думал. Но не суть. Последний из семерки — еще один актер. Тоже московский и тоже снимается в сериале.

— Том самом?

— Другом. Тот криминальный, а этот мелодраматический. Сейчас этих сериалов как грязи, все кинулись бабки рубить. Телевидение наступает по всему фронту. А Питер — на передних рубежах, сама знаешь.

— И что актер? Такая же склочная дрянь, как и актриса?

— Чуть получше, но тоже не подарок. Баб таскает через окна — это у него что-то вроде вида спорта. Одна такая поклонница сорвалась и сломала руку. Дня четыре назад. Скандала, естественно, никто не допустил… Вот, собственно, и все.

— Веселенькое заведение!

— Вертеп, — подытожил Сергуня.

Я надолго задумалась. Звездный состав гостевого особняка на Крестовском не добавил мне оптимизма. Люди, бегло перечисленные Сергуней, так же подходили на роль убийц, как и я сама. Смущал меня только один персонаж, вовремя ушедший за кулисы. Таинственный искусствовед, специалист по Юго-Восточной Азии. Во-первых, он съехал — сразу же после убийства. Во-вторых — Филипп Кодрин, брат покойной Аллы и шурин покойного Киви, был сотрудником Эрмитажа. И следовательно, искусствоведом. Два искусствоведа толклись на одном пятачке, неподалеку от места преступления.

— Ну, как тебе информация? Что-нибудь проясняется?

— Надеюсь, что прояснится.

• Предыдущая
• 39/124
• Следующая