Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория - Страница 25
- Предыдущая
- 25/124
- Следующая
И я не выдержала. Из глаз полезли предательские слезы; сейчас размажется тушь и поплывут тени. Инстинктивно проведя пальцем под глазами, я вспомнила, что макияжа-то на мне и нет. Со вчерашнего дня. Впервые за много лет я не привела физиономию в боевую готовность.
— Ну, успокойтесь, — в голосе репортера послышались покровительственные нотки. — Успокойтесь и расскажите мне, что произошло на самом деле. Почему вы убили его?
Как невинная жертва обстоятельств я интересую маньяка-журналюгу меньше всего. Он и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь запутавшейся в смертях идиотке. А вот как убийца… Да еще убийца популярного человека! С кровавой тайной, с неясными мотивами — о, какой сюжет можно на этом построить! Какую книгу написать! Интересно, он никогда не думал о книге?..
Для убийцы, которая сама явилась к нему, этот извращенец наизнанку вывернется. Он все для меня сделает, чтобы получить эксклюзивный материал и раздуть сенсацию, о которой забудут через день, как забывают об использованных презервативах.
Да, он все для меня сделает. Именно так.
Я выключила бесполезно крутящийся диктофон и хмуро бросила:
— Это долгая история.
— Ничего, у меня есть время. У меня вагон времени.
— Ты поможешь мне?
— Конечно!
Синенко раздулся от гордости, полез в навесной шкафчик И вытащил оттуда пузатую бутылку в плетенке.
— Это еще что? — удивленно спросила я.
— Кьянти. Все женщины-убийцы, тем более такие Крутые, предпочитают качественные вина… Я прав? Похоже, он еще больший кретин, чем мне показалось на первый взгляд.
— А водка у тебя есть?
Это шло вразрез с досужими представлениями писаки о «женщинах-убийцах», он недовольно поморщился, но водку все-таки достал.
— Здесь будем пить? — спросила я.
— Можно в комнате…
Комната Сергуни, так же как и кухня, являлась продолжением безалаберного хозяина: сермяжная простота обстановки, минимум вещей и почти непролазная грязь. Должно быть, он не убирался с тех пор, как въехал сюда.
Скудный гардероб Синенко был выставлен на всеобщее обозрение и висел на гвоздях вдоль стен — вперемешку с полевым биноклем, подтяжками, вымпелом города Турку и детскими двухполозными коньками. А на разобранном диване, в окаменевшем от грязи и времени белье, уже валялся чертов кот.
— Идисюда, брысь отседова! — прикрикнул Сергуня, согнал кота и сделал приглашающий жест рукой. — Располагайтесь.
— Клопы есть? — Я с опаской посмотрела на мебельный реликт.
— Теперь нет. Вывел. Так что все в порядке.
Сергуня придвинул к дивану маленькие необструганные козлы, судя по всему, служащие обеденным столом, и поставил на них бутылку водки.
— А закуска?
— Сейчас…
Я нисколько не удивлюсь, если он принесет кошачий корм на закусь, с него станется.
Пока Сергуня возился на кухне, я продолжила осмотр его логова. Из мебели, кроме дивана и козел, не было ничего, даже затрапезного стула. Зато большую часть комнаты занимало несколько длинных и высоких — до потолка — стеллажей. На стеллажах, нежно прижавшись друг к другу, стояли папки: толстые и тонкие, с ярлычками и без. Все папки были рассортированы по алфавиту и снабжены картонными табличками. Некоторые из них мне даже удалось прочитать: «ТАМБОВЦЫ», «КАЗАНЦЫ», «ЧИКАТИЛО», «СЛАНЦЕВСКИЙ ПОТРОШИТЕЛЬ», «УЛИКИ ПО АВТОСЛЕСАРЮ»…
Интересно, какие сны снятся Сергуне в этой комнате — при таком-то замечательном соседстве?.. А в скором времени должна появиться и моя папочка, если еще не появилась. Вот только как она будет называться? «ВИОЛОНЧЕЛИСТКА»? «ШЛЮХА-ПЕРЕВЕРТЫШ»?..
Сергуня, появившийся с тарелкой поджарой балтийской кильки в руках, отвлек меня от тягостных размышлений. Он поставил кильку на козлы, разлил водку по стопкам и уставился на меня: очевидно, в ожидании тоста.
— Давай, — просто сказала я. — Накатим. За знакомство.
— Ваше здоровье!
Здоровье мне понадобится, чтобы мотать срок, понятно.
— Давай на «ты».
— Давай, — легко согласился он и опрокинул стопку. Я последовала его примеру. А водка оказалась паленой, настоящий денатурат.
— Значит, меня подозревают.
— Не то слово, — Сергуня обезоруживающе улыбнулся.
— А фотография… — Я вспомнила свое смазанное изображение под рубрикой «Звездный фарш».
— Пришлось передать ее следствию, извини. В обмен на, так сказать… На пропуск в круг приближенных. Но и без этого они составили фоторобот. Довольно удачный.
— Я видела.
— Еще по маленькой? — он участливо коснулся моего плеча.
— Можно. А кто занимается следствием? Толковые ребята?
Синенко изогнулся, выдернул из-под меня свои джинсы, а из джинсов — потрепанный блокнот.
— Старший следователь Юрий Кирьяков. Вроде мужик неглупый.
Юрий Кирьяков. Юри. Муж Кайе, влюбленный павиан. С точкой зрения павиана на существо дела я была уже знакома.
— Но скорее всего дело передадут в вышестоящие инстанции. Подключат ФСБ…
Денатурат, стоявший у меня в глотке, сделал попытку вырваться наружу. Я закашлялась.
— ФСБ? Это еще зачем?
— Ну, ты даешь, мать! — Сергуня добродушно похлопал меня по спине. — Ты кого замочила? Сторожа дядю Васю с лодочной станции? Олев Киви — это величина. Это международный скандал. Прогрессивная общественность требует твой скальп, учти. Задета честь мундира. Сама должна понимать.
Чего уж тут не понять, Сергуня. В который раз за последние полтора дня я принялась шмыгать носом.
— Расскажи мне, что произошло. И куда ты дела орудие убийства?
— Унесла с собой.
— Лихая девка! — Он посмотрел на меня с плохо скрываемым восхищением. — В реку, что ли, выбросила?
— Ну да.
— Это правильно. Я бы и сам выбросил. Нет орудия убийства — нет состава преступления.
— Ты думаешь?
— Я, конечно, утрирую. Но без главной улики им придется туго. Покажешь место?
— Покажу.
— Умница. Ты его ножом, да?
— Да. Ножом.
— А чем он тебе насолил, покойник-то?
— Это связано с его женой. — Пора выводить Сергуню на магистральный путь.
Синенко приоткрыл рот, несколько секунд молча разглядывал меня, а потом хлопнул себя по лбу.
— Черт! Ну конечно! Теперь я понял, почему в «Европе» мне показалось, что я где-то тебя видел… Ты похожа на его жену, точно! Ты специально все подстроила? Эту встречу, я имею в виду?
- Предыдущая
- 25/124
- Следующая