Сибирский валенок - Вьюгина Светлана Васильевна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/11
- Следующая
А дядя Боря как будто мысли мои прочитал:
– Да не вредный я вовсе! Без выучки он в тайге замёрзнет или потеряется.
Примирила всех мама. Она здраво рассудила, что щенок будет жить у нас несколько дней – найдётся. Некуда ему пропасть в городской-то квартире, а пуговицы у нас на полу не валяются.
Мы пообедали. За столом все оживились. Дядя Боря хвастливо рассказывал родителям, как он ходил на медведя, добывал соболя, ловил нельму. Я решил про себя, что ничего в нельме особенного нет, но гостя обижать не стал – вежливо промолчал.
Потом дядя Боря поехал по своим делам. Когда за ним захлопнулась входная дверь, щенок боком-боком вышел из-под моей кровати (он спрятался за коробкой с игрушками) и налил маленькую лужу. Мы с папой рассмеялись, и я побежал в ванную за половой тряпкой.
Но мама рассердилась:
– Господи, нам только собаки в доме не хватает! Попугай живёт на свободе! Хомяк все фиалки погрыз.
Папа пожал плечами и сел за компьютер. Мама стала в очередной раз пересаживать свою любимую сиреневую фиалку. Но на этот раз я не чувствовал себя одиноким: я играл со щенком. Пёсик был толстый, пушистый и гонялся за фантиком, как весёлый котёнок.
Я забыл о времени. Когда родители пришли ко мне в комнату, чтобы поставить раскладушку для дяди Бори, они застали такую картину: щенок спал на моей подушке, а я в его ногах.
Мама потом рассказывала, как наш гость рассердился: мол, портим ему породистую собаку. Папа тоже рассердился, мол, таких малышей не то что дрессировать, но и от матери-то отрывать рано!
Я ничего этого не слышал. Мне снилось, что охотник подарил мне щенка, щенок вырос в огромную собаку, спас меня от бандитов, а мама подарила пёсику за это бархатную подушку.
Утром мы миролюбиво завтракали. И я даже получил разрешение погулять с пёсиком. Я уже знал, что скоро дядя Боря уезжает и увозит щенка. А днём придёт ветеринарный врач и будет купировать собаке уши: серьёзной собаке большие уши ни к чему. Я уже почти смирился, что щенка увозят. Мы мирно обсуждали для него кличку. Папа предложил назвать собаку Диком. И всех это имя устроило.
Ну так вот. Дядя Боря поехал по делам, а я пошёл с Диком гулять. Сначала Дик сидел у меня за пазухой, а потом я его выпустил побегать по снегу. Что тут началось! Дик стал зарываться в снег. Я потом понял: он рыл норы. Какая же это охотничья собака? Это норный пёс! Но кто бы стал слушать меня, если бы я стал объяснять?!
Когда я вернулся с улицы, ветеринарный врач уже сидел у нас дома. Он стал осматривать щенка, тянуть его за лапы, заглядывать в пасть, а потом растерянно развёл руками:
– Собака не будет большой: она потеряла породу. Вот смотрите, смотрите, у неё и шишек роста на лапах нет.
С этими словами ветеринар удалился.
Что тут началось! На дядю Борю было жалко смотреть. Да и мы растерялись. После этого приговора наш гость совершенно потерял интерес к дрессировке Дика. Я сколько хотел таскал его на руках, водил на улицу гулять, да и родители молчали, когда я брал щенка на кровать, – несколько дней можно потерпеть.
Эти деньки пролетели для меня стремглав. И вот мы уже провожаем дядю Борю. Опять все столпились в прихожей. И на дорожку, как положено, присели, и руки друг другу пожали, и рюкзак огромный вытащили. Не сразу вспомнили про щенка.
На этот раз родители искали пёсика не на шутку. Поднялась жуткая суматоха. Дядя Боря взмок в своём полушубке и без конца поглядывал на часы: он боялся опоздать на поезд. Попугай стал кричать истошным голосом:
– Дика-Дик! Дика-Дик! Дика-Дик!
Я надеялся, что дяде Боре надоест вся эта кутерьма и он оставит мне щенка. Так и получилось. Вот он прощально взмахнул рукой и протянул мне документы на Дика.
… Мы пили чай, когда Дик боком-боком вышел из-под дивана и налил маленькую лужу. Мама взялась за тряпку. А я посадил щенка на колени.
Тут папа и сказал, что нельма и ему не очень-то понравилась.
Самое главное и самое первое имя, записанное в его собачьем паспорте, – Дик. Правда, тут меня кто-то из читателей может поправить: мол, нет у собак имён, даже у самых умных, добрых, красивых. У них не имена, а клички: Шарик, Тузик, Бобик, Ларс, Тиль…
Так ли это, не так – решайте сами. Я считаю, что у Дика – имя.
Можно мне рассказывать дальше?
Через неделю, а может, через две после того как у нас в доме поселился чёрный щенок Дик, мой маленький сын Вовка стал окликать его по-своему: Дика-Дик. Крикнет громко:
– Дика-Дик! – и заливается смехом.
Кувыркаются на ковре, на диване – весело им!
А ещё одно имя, третье, появилось у нашего уже совсем подросшего щенка в ту пору, когда в начале мая мы приехали на дачу и к нам тотчас заглянули соседи – два больших-больших дяди.
Поговорили они с нами о прошлой зиме, о том, что птицы прилетели в наш лес, о том о сём, попили чаю, посмотрели на шаловливого щенка, и один сосед, дядя Юра, сказал, усмехнувшись в чёрные усы:
– Волчара!..
Другой, дядя Саша, добавил:
– Да, зверь, зверина… Его зовут Дикий? Похоже на него, похоже.
Так вот у нашего Дика появилось третье имя.
Ну а потом пошло-поехало.
Тётеньки и дяденьки, гуляющие в нашем дворе со своими собаками и собачками, не раз умилялись весёлому нраву нашего любимца, его добросердечию и уму.
Вот только выйдем на прогулку, уже окликают Дика ласковые люди – собачники:
– Дикунька!..
– Дикушенька!..
– Волчарик!
Вот и попробуй сосчитай, сколько у нашего Дика имён!
Вышли мы с Диком на утреннюю прогулку в наш двор, постояли, пооглядывались и направились к пруду по знакомой тропинке, протоптанной в глубоком снегу. Пруд вон там – за соседним домом, и мы совсем не устали пробираться к нему между сугробами.
Хорошо у заледенелого заснеженного пруда! Тихо, бело. Розовое солнце висит за дальними деревьями. Морозец пощипывает щёки.
Дик сделал короткую пробежку, остановился, нюхает чьи-то следы. Ага, значит, кто-то здесь уже гулял: может, Ларсик с тётей Ирой, может, Кузя с тётей Наташей, а может, ещё кто-то…
Я тоже остановилась, глянула в сторонку – и ахнула:
– Вот это да!
Под высокой старой берёзой – весь снег рыжий! Рыжий, в конопушках!
Откуда же он взялся здесь, этот рыжий снег?
Я подняла голову. Точно, это она, ворона. Сидит на толстой ветке и, наклонив голову, смотрит на меня чёрным внимательным глазом.
Дик подбежал ко мне. Поднял любопытную морду, посмотрел на птицу и отвернулся. Те, что летают, его не интересуют. Он любит жить на земле.
И тут-то я поняла, откуда он, этот странный снег. Ворона щипала клювом берёзовые серёжки, вот из них и высыпались порыжелые семена.
А я-то подумала…
А вы что подумали?
Писать буквы и читать по слогам я научилась ещё до учёбы в школе. Моя мама, Анна Алексеевна, работала учительницей и очень хотела, чтобы в нашей семье не было неграмотных, то есть тех, кто в книге рассматривает картинки, а что в ней написано, не знает.
Усаживала меня за стол, давала тетрадку и карандаш и говорила:
– Вот это буква «О», она круглая, как бублик. Ты помнишь, какой бублик?
– Помню.
– Вот и пиши букву «О». Она как бублик.
– Я маленькая, – говорила я, – я писать не умею.
– Ничего, научишься. Давай по пробуем вдвоём.
Это уже теперь, когда я стала большой, я пишу авторучкой, а потом написанное набираю на компьютере. Тук-тук, хлоп-хлоп пальцами по белым кнопочкам – и получаются на экране буквы, из букв получаются слова, из слов предложения, а из предложений – рассказ для детей.
- Предыдущая
- 9/11
- Следующая
