Под знаком Близнецов - Серова Марина Сергеевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/46
• Следующая

– Мы что, приехали сюда ради того, чтобы изучать великий и могучий русский язык? – Нервы Голиафа явно были натянуты как струна. И, кажется, начинали дребезжать.

Перед глазами слегка прояснилось. Словно в тумане, я видела гостиную – Альберта на диване, Васю на полу. Рядом с учителем стоял Сквош. Выглядел Вася не очень, из чего я сделала вывод – он пытался протестовать и получил по полной. Эх, Вася, Вася! Если бы ты умел хоть что-то, цены бы тебе не было.

Катерину мне было видно плохо – ее кресло развернули к окну.

Я повернула голову в сторону окна и замерла. На стуле сидел Глеб. Парень держал в руке высокий стакан с чем-то разноцветным, и глуповатое лицо охранника выглядело довольным. Я дернулась в его сторону, но веревка держала крепко. Перед глазами немедленно возникла новая порция зеленых искр. Я невольно замычала. Дайте мне минуту… нет, тридцати секунд достаточно, и я сотру торжествующую ухмылку с лица Глебушки…

– Милая, смешай нам еще по «Маргарите», – попросил Давид. – Очень мучает жажда.

В поле моего зрения возникла Маша. Девушка несла поднос с напитками. Она поставила его на маленький столик и принялась смешивать коктейли.

– Женщины совершенно не умеют готовить напитки, – вздохнул Давид. – Вот, помню, в семьдесят восьмом году в Сингапуре был один бармен…

– Хватит! – оборвал его Голиаф, потирая левую сторону груди. Старик явно чувствовал себя неважно.

– Не надо нервничать, – вкрадчиво произнес Давид. – Когда нервничаешь, рискуешь запороть самую успешную операцию. Ты это еще помнишь?

Голиаф промолчал.

– Ну чего вы копаетесь, милая? – прикрикнул Давид на Машу.

Девушка пискнула, подала старикам по бокалу и принялась обходить наемников, разнося коктейли. Руки ее дрожали так, что девушка едва не расплескала напитки.

Голиаф в два глотка выхлестал свою «Маргариту» и повернулся к нам:

– Все, хватит прохлаждаться! Продолжим беседу.

Давид, неспешно потягивая напиток, кивнул, соглашаясь. Ажан развернул кресло, в котором сидела Гольцова, и я ахнула. Лицо Катерины пересекал глубокий порез. Кровь заливала белый свитер, но глаза смотрели вполне осмысленно. Да, если мы выживем, Гольцовой потребуются услуги хорошего пластического хирурга для того, чтобы вернуться на сцену…

– Ажан, еще разок! – приказал Голиаф. Наемник с белыми волосами взял руку Гольцовой и сломал палец. Катерина закричала. Она поливала стариков таким отборным матом, какого я не никак не ожидала от дочки дипломата.

Голиаф подошел и взял Гольцову за волосы:

– Отдай нам эти проклятые алмазы, сука! И мы тут же уедем!

– Хрен тебе в глотку! – оскалилась Катерина.

Я обвела взглядом комнату. Альберт закрыл лицо руками. На его повязке проступила кровь. Вася дергался на полу, но слабо – видимо, уже понял, что шансов справиться хотя бы с одним из наемников у него нет. Маша рыдала в углу, закрывая рот руками – боялась, что ее услышат. Глебушка с интересом наблюдал, как пытают его хозяйку.

Никому не нравилось происходящее. Никто в этой комнате не получал удовольствия. Для наемников это была просто работа.

– Ажан, еще разок! – велел Голиаф. Раздался отвратительный хруст.

Катерина закричала:

– А, сволочи! Плевать, я не пианистка! А вы все сдохнете еще до восхода солнца!

Старики переглянулись. Давид пожал плечами:

– Мы попусту теряем время. Нужно действовать по-другому. Вы еще не забыли про деток? Давайте спросим вот эту милую девушку…

И старческий палец указал на замершую Машу. Девушка задрожала и принялась повторять:

– Нет, нет, не надо… Я ничего не знаю…

К Маше подошел Кабошон. Правая рука его была примотана к самодельной шине из палки, но с Машей можно было справиться и одной левой. Кабошон взял девушку за волосы и развернул лицом к свету.

– Скажи нам, милая, где детишки? И мы тебя немедленно отпустим. За тебя просил вот этот молодой человек, – Давид кивнул в сторону Глеба. – Он ведь твой жених, да? Поздравляю. Мы же не звери… так что вы с ним сразу же отправитесь домой. Сразу, как скажете, где дети.

– Я все скажу.

Я замерла. Маша – это вам не Катерина Ивановна. К тому же зачем горничной рисковать своей жизнью ради хозяйских детишек? Девушка поглубже вздохнула и заговорила:

– Рано утром, еще темно было, часов примерно в шесть утра, детей посадили в машину и отвезли в Тарасов. Я слышала, как хозяева говорили между собой, что здесь им оставаться слишком опасно. Вот она отвезла! – дрожащий палец девушки указал на меня.

Я едва успела сделать зверское лицо, оскалилась и кивнула:

– Ага! Хрен вам, а не детишки.

Давид вскочил и подбежал к горничной. Заглянул ей в лицо:

– Ты правду говоришь, девушка? Если ты солгала, ты очень пожалеешь…

Маша кивнула и залилась слезами.

Давид всмотрелся в ее кроткое лицо с совершенно овечьим выражением, кивнул и отошел.

Тут я заметила, что Глебушка, растерянно хлопая белыми ресницами, переводит взгляд со стариков на Машу. Вот охранник открыл рот…

– Эй, Глеб! Сука ты последняя! Пидор вонючий! – заорала я охраннику.

Глеб аж вскинулся. Лицо его перекосилось:

– Т-т-ты чего т-т-такое говоришь?!

Охранник подскочил ко мне и ударил с двух сторон по ушам. Голова моя взорвалась болью, но зато Глебушка отвлекся от опасной темы. Сработало! Странно, почему парня так задело мое оскорбление…

Губы охранника тряслись.

– В-вы все надо м-мной с-с-смеялись! – горько произнес парень. – Д-да, я не с-служил в с-спецназе. Я все п-придумал. Хотите з-знать п-п-правду?

Родной, я готова выслушать историю твоего становления как личности, только говори подольше… к тому же мне и правда было интересно, какие тайны скрывает недалекий охранник.

– Я п-проходил с-службу во в-внутренних в-войсках. Охраняли к-колонию здесь, в Т-т-тарасовской области. Т-там случился б-бунт.

Глебушка замолчал и обвел глазами аудиторию. Все слушали с интересом. Только Катерина закрыла глаза, откинула голову назад и часто дышала через стиснутые зубы. Вдохновленный вниманием публики, парень продолжал:

– И в-во время этого б-бунта я п-получил к-к-контузию. И меня к-комиссовали. И что мне б-было делать? К-кушать-то хочется… Ну, я н-наплел с три к-короба К-катерине Ивановне и стал охранником. Да, я не б-бывал в «г-горячих точках», мне п-просто в-врезали л-лопатой по б-башке. И что?!

С минуту в гостиной стояла тишина, потом наемники дружно заржали. Похоже, они все-таки немного понимали по-русски.

– Действительно, и что? Зачем же сволочью становиться? – спросила я.

Глебушка надулся:

– Эти г-господа знают мне цену. Они предложили сотрудничать – я согласился!

Вот кретин…

– Скажите, Давид, а зачем вы вообще убили старого советника Гольцова? Ну, то есть Берегового? – спросила я, подчеркнуто игнорируя Голиафа.

Старик тяжело вздохнул:

– Да, признаю, это была большая ошибка. Мы просто потеряли терпение. Кое-кто не всегда себя контролирует… – И он злобно покосился на Голиафа.

Тот оскалился:

– Вообще-то решение мы принимали вместе. Мы оба пришли к выводу, что с Береговым пора заканчивать. Мы рассудили, что без труда найдем алмазы после его смерти. Но… не получилось.

– А как вам удалось заполучить весь этот… Иностранный легион? – поинтересовалась я, указывая подбородком – единственной свободной частью тела – на наемников.

– Мы ввезли их под видом туристов, – пожал плечами Давид. – У нас еще остались кое-какие связи в МИДе…

– Что, прямо так, с автоматами, и ввезли?! – изумилась я. Ну, это уже перебор! Не верю я в подобную степень коррупции.

– Оружие мы купили здесь. В Союзе… В России это несложно. Надо только знать, к кому обратиться, – сказал Голиаф.

Я проигнорировала его и снова адресовала вопрос Давиду:

– И что же дальше? Вы застрелили Берегового, перерыли дом и ничего не нашли. Почему вы не напали сразу? Ведь хозяева едва не уехали из страны, напуганные вашей активностью…

• Предыдущая
• 37/46
• Следующая