Под знаком Близнецов - Серова Марина Сергеевна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая

Глеб принялся отматывать запись. Я оставила его за этим занятием – все равно было ясно, что искать он будет долго. Закрывая за собой дверь, я поймала взгляд охранника. Ух ты, какая ненависть! Ой, боюсь!

Проходя мимо двери Василия, я легонько постучала в нее, дождалась робкого «Кто там?» и крикнула:

– Вася, мы ждем вас через сорок пять минут в столовой! Просьба не опаздывать.

Я чувствовала себя, как Ильич, вожаком стаи. Вообще-то мне часто приходится исполнять эти функции. Но в этой семье, состоящей из растерянных детей, напуганных взрослых и разболтанных слуг, мне пришлось играть эту роль поневоле. Не скажу, чтобы я получала от этого хоть какое-то удвольствие…

Я вернулась на кухню. Ого! Мои подопечные начистили целую гору картошки. Правда, качество нельзя было назвать идеальным, но налицо явный прогресс.

– Я выиграла! – завопила Аня. – У меня двадцать картошек, а у Антошки только десять!

– Это потому, что ты девчонка! – сделал смелое умозаключение Антон. – У девочек такие вещи получаются лучше!

– Кто это тебе сказал? – удивилась я. – Ты знаешь, что самые знаменитые повара – мужчины?

Антон немедленно надулся от гордости и принялся скрести картофелечисткой с удвоенной силой.

– Полчаса прошло. Аня победила! – сообщила я. Быстренько исправила огрехи близнецов и поставила картошку вариться, а сама занялась курицей. Лимонный кекс представлял собой готовую субстанцию, нужно было только добавить молока и вылить в форму. Я велела близнецам изучить инструкцию и действовать строго по ней.

Так что, когда через полчаса на кухню вошла Катерина, ужин был почти готов.

– Мама, мама, мы приготовили все сами! Мы чистили картошку!

– Оказывается, готовить страшно интересно!

– Давай мы будем делать это каждый день!

Катерина улыбнулась детям:

– Вот и хорошо. Давайте ужинать.

Макар к ужину не вернулся. Зато за большим круглым столом сидели Маша, Глеб и Василий. Нас было так мало, что не имело смысла накрывать еще и на кухне.

Дети вели себя вполне пристойно. Долгий день утомил близнецов, и Катерина сразу после ужина отправила их спать. Сама хозяйка дома выглядела гораздо спокойнее. Щеки ее порозовели, волосы были аккуратно причесаны, губы подкрашены. Дождавшись, пока дети отправятся спать, Катерина наклонилась ко мне:

– Простите меня, Женя, что я так расклеилась сегодня! Что-то нервы не в порядке. Жду не дождусь, когда мы уедем отсюда…

После ужина я выразила желание прогулять бульдогов – хотелось взглянуть на окрестности. Глеба я позвала с собой, причем в такой форме, что парень не посмел отказаться. Он уныло поплелся в «собачью».

Снаружи стояла морозная ночь. Звезды ярко светили с темного неба, в ледяном воздухе слышалось сухое потрескивание. Снег скрипел у нас под ногами. Значит, ожидается понижение температуры.

Бульдоги азартно подпрыгивали в ожидании прогулки. Я подхватила Ильича и свистнула:

– Ребята, гулять!

Глеб открыл дверь, и разноцветная компания выкатилась наружу. Одевать собак мы не стали – это было бы слишком долго.

На улице дисциплинированные псы отбежали на порядочное расстояние от дома и только там принялись отправлять свои собачьи надобности.

Я посадила Ильича на снег и, пока старичок кряхтел, стеснительно косясь на нас, спросила Глеба:

– Ну что, ты нашел на записи тех, кто болтался вокруг дома?

– Конечно! – оскорбился охранник. – Т-только там ничего н-не видно, просто т-тени.

– Значит, тени… Ладно. А ты сам что думаешь? Кто там бродит?

– Понятия не имею. – Глебушка оскалился: – М-не за это не п-платят, чтоб я д-думал.

Милый мальчик…

– Ты где служил? – задала я давно интересующий меня вопрос.

– В десантных войсках! А что? – ощерился парень.

– Да ничего. Пошли назад.

Мы легко загнали собак в дом – в такой мороз бульдоги не желали оставаться на улице. Даже Ильич затрусил к двери самостоятельно. Было очень приятно оказаться в теплом и светлом доме. Я почувствовала, как начинают слипаться глаза. Все-таки не только у близнецов был длинный день, полный новых впечатлений… Но, едва я закрыла входную дверь, из глубины дома показалась Катерина.

Она шла, как лунатик, держась рукой за стену. Лицо женщины было белым как бумага. В руке Гольцова держала телефон.

– В чем дело? Катя, что случилось? – Я взяла телефон из безвольных пальцев женщины. Короткие гудки. На дисплее незнакомый номер.

– Они сказали, что Надя в реанимации. Что ее отравили сегодня днем. Отравили клофелином.

Утро встретило нас замечательной погодой. Мороз и солнце, день чудесный, как сказал поэт. Это был третий мой день на службе у Гольцовых. Я проснулась рано, оделась и вышла на улицу. Солнце вставало в морозной дымке, и сад стоял, как зачарованный лес. На березу рядом со мной присела птичка с красной грудкой. Снегирь или кто-то вроде него? Странно, я знаю столько всего – несколько языков, подрывное дело, криптографию и медицину, но совершенно не разбираюсь во всяких птичках-зверушках. До тех пор, пока не приходит пора их съесть. В каком все-таки жестоком мире мы живем…

Я обошла участок по периметру. Все было спокойно. Никаких новых следов я не обнаружила. Что это значит? Тот, кто все последние дни шпионил за домом Гольцовых, внезапно утратил к ним интерес? А почему, скажите на милость? Узнал все, что хотел?

Я пробежалась до озера. Полынью, в которой покоился «Туарег», уже затянуло льдом.

Надо же, до города всего час езды, а здесь такая первозданная глушь! Ни единой живой души на пятьдесят километров вокруг. Ни тебе коттеджного поселка, ни дач… Странно, что покойный Гольцов выстроил дом в таком уединенном месте. В те времена даже мобильных телефонов не было, да и обычную телефонную линию провели к дому намного позже. А если кому-то «Скорая» понадобится? И ведь Гольцов жил здесь с женой и маленькой дочкой. Или за время дипломатической службы он настолько устал от людей, что, выйдя в отставку, решил забраться в глушь? Или причина в другом и он попросту прятался от кого-то?

Конечно, все годы своей дипломатической карьеры Гольцов, как и все его коллеги, проработал в тесном контакте с Конторой Глубокого Бурения, то есть КГБ. В те времена эта всесильная организация влияла на жизнь каждого человека в нашей стране – от Москвы до самых до окраин, от космонавта до доярки. Само собой, дипломаты автоматически попадали в сферу ее влияния. Большинство вообще носило невидимые миру погоны под безупречно пошитыми пиджаками. Кстати, это обычная практика во всем мире, не только у нас: отличить дипломата от шпиона – все равно что бегемота от гиппопотама. А уж во времена «железного занавеса» – тем более. Так что у Гольцова-старшего могут быть в биографии очень интересные эпизоды…

Возникает один-единственный, зато важный вопрос: кому интересны тайны старого гэбэшника тридцатилетней давности? Пока на него у меня нет ответа.

А вот Катерина явно что-то знает. Надо будет припереть хозяйку к стенке, фигурально выражаясь, и выяснить, какие секреты похоронены в прошлом ее отца…

Участок был чист, и я со спокойной совестью вернулась домой.

Из кухни приятно пахло утренней кашей и кофе – похоже, Маша взялась за ум и решила накормить детишек. Ну, и нас заодно.

Глебушка был на посту – сидел с озабоченным видом перед мониторами. Перед ним стояла большая кружка кофе и тарелочка с бутербродами. Невеста с утра позаботилась… Глеб вежливо поздоровался, и я не стала «строить козью морду», как выражается моя тетя. Напротив, я минут пять поболтала с охранником на тему «погода, природа, кошмар, какой мороз!».

Когда человек хорошо выполняет свои обязанности, не нужно обращать на это внимание, если ты хочешь, чтобы так было и дальше. Это – норма. Так и должно быть. Вот когда подчиненный начинает лениться и отлынивать, тогда пора включиться и дать понять, насколько он не прав. Причем так, чтобы дошло с первого раза и чтобы запомнил надолго.

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая