Встречи на дороге - Гнездилов А. В. - Страница 19

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая

Шпага его лежала на земле, глаза наполнились слезами, а лицо являло лик самой любви.

— Ты победил!

Всего на мгновенье замер Эспироль, а затем бросился вперед.

— Нельси! — крикнул он.

Эхо подхватило его голос и донесло до противоположного берега, а затем вернуло обратно. А слово звучало уже наоборот — Ислэн.

Каждый рождается с сокровищем в душе и затем уже притягивает его извне, как магнит, соответственно своей природе… Принц Феликс не зря носил свое имя, ибо воистину родился счастливым. Он любил красоту, и красота любила его: редчайшие произведения искусства словно искали возможности попасть в его руки. Порой он сам удивлялся, как огромные богатства пришли к нему, хотя он не стремился добыть их. Но если верно, что каждая вещь имеет душу, то для нее не безразлично, какие чувства она вызывает. Принц умел так радоваться всему, что его окружало, что, когда он смеялся, его смех заставлял радоваться и столы, и стулья, и посуду, и картины, и все, все, все. Конечно же, и растения, и животные, и люди любили его, ибо он был щедр и великодушен. Словом, он действительно был Принц Счастья, Принц Феликс!

Но вот пришла пора, и во дворце его поселилась прекрасная принцесса Розамунда. В день помолвки, глядя на Феликса влюбленными глазами, она прошептала:

— Я не пожалею сил, мой добрый принц, чтобы прославить ваше имя, а вас сделать самым счастливым человеком в мире!

— О, пожалуйста, не тратьте на это свои силы, — галантно ответил он. — А счастье — к счастью — не покидает меня со дня рождения.

Но у принцессы на все был свой взгляд. Вскоре она решила облагодетельствовать своих подданных. Роскошные вазы из китайского фарфора, цветные ковры, гобелены, картины переместились из дворца в хижины. Поначалу народ радовался этим игрушкам, хоть многие и не знали, куда приспособить это добро. Ведь было не очень ловко ступать из огорода прямо на персидские ковры или искать место в коровнике для мраморной статуи. Но потом люди начали понимать, что эти забавные вещи стоят больших денег, и началось соперничество в добывании сокровищ. Теперь простое счастье — иметь то, что имеешь, — не удовлетворяло. В безыскусные сердца простых людей вошли зависть, ревность, злоба, и в конце концов основным источником раздражения стал дворец принца. Феликса называли уже не Счастливым Принцем, а Богатеем.

Принцесса изо всех сил пыталась примирить жителей, и поскольку дворцовые богатства быстро таяли, а за любые услуги подданные стали требовать непомерную плату, и принц был вынужден освоить профессии истопника, кровельщика, конюха, повара, сапожника, портного. Конечно же, на все это у него не хватало ни сил, ни времени. Главное же — и это очень удивляло принцессу, — богатства, розданные другим, не добавили принцу счастья. Более того, он стал терять и то счастье, которое было у него в душе. В опустошенном дворце рядом с прекрасной принцессой, которая была исполнена забот о ближних, Феликсу почему-то стало тесно. Из него явно не получился тот идеал, который воплощал бы в себе и кучера, и плотника, и трубочиста, но зато он почти перестал быть принцем. И вот тогда Феликс ушел из дворца и отправился странствовать по чужим землям.

Однажды он остановился отдохнуть на перекрестке двух дорог и уснул. Во сне ему привиделась фея воздуха Эльфина. Она протягивала ему прозрачные крылышки и звала лететь вслед за солнцем… Феликс проснулся с радостным чувством, но, оглянувшись, никого не увидел вокруг. Снова пусто стало в его душе. «Куда мне идти? Сама земля движется вслед за солнцем, и если я останусь на месте, это и будет мой путь». И он остался на перепутье и сидел там долго, не двигаясь, так долго, что превратился в камень.

— Какая дивная фигура! — воскликнула королева гномов, случайно выглянув из-под земной норы. — О, да это Счастливый Принц! Я хочу, чтобы он был моим супругом. Это так удобно. Молчащий принц будет внушать почтение моим подданным, и уж конечно, он никогда не будет противоречить мне. Право же, он сделает меня счастливой.

Сказано — сделано. И вот принц очутился в глубоком подземелье, во дворце королевы гномов. Совсем плохо стало Феликсу, он затосковал о свете. И вот чудо: его сердце тотчас подарило ему утешение. Его каменное тело стало светиться в темноте. Гномов это привело в восторг. В честь принца был устроен великолепный бал, но в конце его кто-то подал идею: почему бы не разбить фигуру на множество кусочков и не пользоваться ими как фонариками? Ведь за светильники приходилось слишком дорого платить Царству Растений.

И вот в одно мгновение гномы забыли о восхищении своим владыкой и о почтении, которое он должен внушать им, и сотни молоточков ударили по его телу. В последний момент, когда гномы уже добирались до сердца и исходящий от него свет слепил их все сильнее, в подземелье внезапно ворвался ветер. С ним влетела фея воздуха. Схватив сердце принца, она вынесла его на поверхность земли, и принц снова обрел свой прежний облик.

— Чем я могу отблагодарить тебя, милая Эльфина? Ты спасла меня!

— Мне ничего не нужно, добрый принц, — ответила фея. — Будь свободен и оставайся таким, каков ты есть. Одним этим ты уже доставишь радость мне и всем, кто принимает свою судьбу как дар.

— Боюсь, что мое счастье покинет меня вместе с тобой, прекрасная Эльфина, — промолвил принц.

— Нет, нет. Я подарю тебе способность не растрачивать свое счастье. Ты будешь носить его в себе и дарить его, но оно никогда не иссякнет.

И Эльфина поцеловала Принца и протянула ему прозрачные крылья:

— Спеши за солнцем, и там, в бездорожье небес, я буду ждать тебя.

Она исчезла, а принца встречали еще много раз в разные времена. В летнюю пору бронзовые колокольчики наполняли сады и парки мелодичным звоном, и принц являлся как символ плодородия и изобилия. Весной его видели в цветах, танцующим с феей воздуха, и дивные ароматы, струящиеся вокруг них, кружили головы и будили радость. Зимой Феликс превращался в серебряного принца, и серебряные снежинки, сопровождающие его, дарили окружающим нежный блеск и прохладу. А осенью он являлся в золотом одеянии, и все, к чему он прикасался, превращалось в золото. Люди бросались к золоту, не веря своим глазам, хватали его, рассовывали по карманам, набивали им мешки, сходили с ума от его блеска. Но вот принц уходил, и сокровища превращались в осенние листья, и никто не мог понять, как это случалось.

Хорошо ли вы помните свою юность, друг мой? Первые ночи, проведенные без сна, первые упреки и слезы, открывающие сердцу тайну любви? Как ни различны люди, в минуту проявления чувства одна весна входит в их души, и хрупки цветы, пробужденные ею. Их аромат дарит мечту о бессмертии. Но если человека постигнет разочарование, то нет мрачнее неба, чем то, которое сходится над его головой. И в такие минуты… Впрочем, я лучше начну свой рассказ.

Виконт Рамоль на двадцатом году от своего рождения попал из тихого сельского быта в сверкающий водоворот дворцовой жизни. Когда молод король, весь двор забывает о рассудке. Великолепие праздников носило какой-то почти трагический отпечаток: каждая затея казалась последней, и затем должно было наступить пресыщение или иссякнуть казна. Но юный владыка, околдованный искусством, превративший двор в гигантские подмостки, не ведал пределов и подчинял своему безумию всех, кто был рядом.

Вот мечты о Востоке захватывали короля — и персидскими коврами застилались дворцовые покои. Ажурные беседки и мечети воздвигались в парках.

Гвардия, взяв в руки кривые ятаганы, пересаживалась на верблюдов. Кавалеры надевали пестрые халаты и объяснялись пышными стихами. Дамы, ослепляя драгоценностями и едва скрываемой наготой, извивались в причудливых арабских танцах.

Проходило немного времени, и вместо ковров на пол падали медвежьи шкуры, суровые рыцарские доспехи сменяли цветастые халаты, черные жертвенники струили в воздух аромат смолы, и по ночам у пылающих костров вершились мрачные северные пиры.

• Предыдущая
• 19/33
• Следующая