Лысый остров - Михеева Тамара Витальевна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/34
• Следующая

— Потошти, Зое. Ему нелься мноко коворить.

С улицы зашёл ещё какой-то мужчина лет пятидесяти.

— Киро, Вождь совёт тепя. Ити, я посмотрю.

— Отец, он открыл класа!

— Ну и славно…

Киро улыбнулся мне и ушёл, как-то особенно посмотрев на обладательницу звонкого голоса; видимо, опасался, что она будет приставать ко мне с расспросами. Пожилой мужчина стал возиться в углу, гремя посудой и покашливая. А я наконец-то увидел её.

Мне трудно описать Зое. Могу только сказать: как же ей не подходил этот голос! По голосу казалось, что это девочка, ровесница Ксюши, угловатая, резкая, неуклюжая даже… А на самом деле Зое было двадцать лет, и она была красавица. Смуглая, высокая, со светлой косой ниже пояса и васильковыми глазами. Все движения — лёгкие, плавные. Я смотрел на неё и думал: Боже мой, куда я попал? У них что, все такие красивые, как Зое и Киро? Может быть, я умер и всё это — другая жизнь?

Впрочем, бред, конечно, я так не думал. Я учёный, не верю я ни в загробную жизнь, ни в параллельные миры. Я на Лысом острове — это совершенно очевидно. И, скорее всего, недалеко от места схватки с рысью. Неужели… Неужели Лысый остров обитаем и здесь есть коренное население?! Может быть, это даже народ-дельфиняне, и рыбацкие легенды не врут, дельфиняне действительно существуют?! Как же им удаётся столько лет скрывать своё существование? Это непостижимо, это пахнет величайшим открытием — целый народ! Вот о чём я думал тогда. И это было такое открытие, такая мысль, что у меня даже голова пошла кругом и страшно заныло плечо. Видимо, рана…

Приблизилась Зое:

— Польно? Посвать Киро?

— Киро твой брат? — спросил я. Зое тихо улыбнулась и покачала головой: нет.

— Муж? — и голос мой предательски дрогнул.

Зое испуганно глянула на дверь и нахмурилась.

— Нет. Киро — ведун. Он вылечит тебя с помощью Дождя и Солнца.

Говоря это, Зое колдовала над моим плечом, пальцы её двигались быстро-быстро, а лицо было так близко, что я мог слышать её дыхание. Не глядя на меня, она улыбнулась:

— Потерпи…

Совсем рядом, у моих глаз, качалась прядка её светлых волос, выбившаяся из косы, и задевала мне щёку.

Я пролежал у старика Хоты и его дочери Зое целую неделю. Дни я отмечал в своей тетради и регулярно вёл дневник. Записывать было что. Итак, я попал к анулейцам. Видимо, это те самые дельфиняне, потому что хоть они и поклоняются Солнцу и Дождю, но считают, что произошли от дельфинов. Раньше они жили у моря. Занимались рыболовством, разводили овец и коз.

Вот как Зое рассказывала мне об этом: „Талеко-талеко… Са тремучими лесами…“ Нет, сначала оговорюсь: у анулейцев есть одна особенность — они оглушают звонкие согласные. Не сильно, всё в общем-то понятно и быстро перестаёт царапать слух. Но вот странно: в некоторых словах, особенно значимых, звонкие остаются звонкими: Дождь, Солнце, Боги, дельфины, Вождь, ведун, все имена. Я очень скоро привык к такому произношению, поэтому писать буду нормально, без всяких там „диалектных особенностей“.

„…B начале мира были только море и только Солнце. Далеко-далеко, за дремучими лесами и высокими горами лежит без границ и края глубокое синее море. Водятся в том море рыба золотая и рыба серебряная, живут в том море Отец-Дельфин, Мать-Дельфиниха и много-много их детей. Однажды разбушевалось море и бушевало целый год. В этот год родила Дельфиниха-Мать семерых детей с руками и ногами, которые не могли дышать в воде, и чтобы дети не погибли, Мать-Дельфиниха стала землёю, а Отец-Дельфин — ясным небом. Стали дети дельфинов жить на земле, строить лодки, ходить в море, рыбу ловить и крабов. А если попадался в сети дельфин, то люди всегда отпускали своего брата. Зато если тонул в неспокойном море человек, дельфины мчались ему на помощь из морских глубин.

Вот так и появился на свете анулейский народ. А было это так давно, когда светили два Солнца: и днём, и ночью было светло. Потом одно Солнце погасло, и пришли тёмные времена. С другого берега моря приплыли слуги крыс, страшный и сильный народ. Море не пускало их, но они были злые и жадные, и их злость и жадность были сильнее моря. Они не хотели жить в мире. Дети дельфинов хотели жить в мире, но слуги крыс жгли и убивали; они забирали всё, что анулейцы добыли своим трудом и любовью; они разрушали дома, жгли деревья и ели дельфинов.

Анулейцы не умеют убивать, поэтому их так легко убить! Когда их осталось очень мало, Вождь Торо увёл свой народ в леса. Они долго блуждали между деревьями, и душа деревьев была сокрыта от них, им неведома. Анулейцы ещё не знали леса, не умели ловить зверей, они знали только рыбу, но вся рыба осталась далеко в море. Люди страдали и умирали. И тогда ведун Ло — да не забудет его Время! — стал просить у деревьев разрешить анулейцам жить здесь, в лесу, потому что у них нет другой земли. Ведун Ло подходил к каждому дереву и разговаривал с ним, гладил его ствол, рассказывал нашу беду. И когда он обошёл все деревья в лесу, лес послал нам рысь, которая привела анулейский народ к дому-со. Мы увидели каменное тело человека-со, поблагодарили рысь и лес и остались. Здесь была вода и можно было жить.

Анулейцы ушли далеко от моря, чтобы спастись, они потеряли энко — душу своего народа. За это Боги наказали анулейцев — вот уже много лет мы не можем найти дорогу к морю. Слуги крыс жгли лес, думали, мы умрём. Лес горел, и ничего не оставалось после огня, только царство жёлтой травы. Был огонь, и Дельфиниха-Мать стонала от боли и проклинала крысиных слуг. Дельфин-Отец горько плакал, слыша её стоны. Его слёзы потушили огонь, и много деревьев спаслось. Здесь мы и стали жить. Живём и ищем дорогу к морю, потому что без своего энко народ не может жить. Наши дети забыли вкус соли и рыбы, они не видели волн и широкого горизонта…“

— А ты видела, Зое?

— Ну, что ты! — грустно улыбнулась она. — Даже мой отец не видел. Мы так давно живём здесь!

— Но, Зое… на твоих рисунках есть и дельфины, и море. Очень похоже.

— Откуда ты знаешь? — встревожено, резко спросила Зое. — Ты видел море?

— Я живу у моря.

Зое вскочила. Глаза её сверкали.

— Ты… ты — слуга крыс! Ты из тех, кто прогнал нас!

— Нет, Зое, нет!

Она бросилась бежать. Но я успел схватить её за руку. Я удержал Зое, притянул к себе, погладил запястье, потом поцеловал прямо в середину раскрытой, пахнущей глиной ладони. Гнев в глазах Зое погас. Я прижал её ладони к своей груди. Зое смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Зое… слуг крыс давно не существует. Они… ну, вымерли. Очень, очень давно. Видишь, Боги всё-таки на вашей стороне. Пусть без энко, но твой народ жив, про крысиных же слуг никто даже не вспоминает. Я… я совсем из другого народа. Да, я живу у моря, я изучаю дельфинов, я учёный.

— Изучаешь?

— Ну… как тебе объяснить? Дельфины живут в таких специальных домах, и я наблюдаю за ними, я…

— Дельфины у тебя дома? Так не бывает. Ты обманываешь меня.

— Нет! Просто я из такого народа!

— И дельфины слушаются тебя?!

— Мы друзья. Мы помогаем друг другу жить.

Зое долго смотрела на меня, склонив голову, потом сказала серьёзно:

— Это я понимаю.

Я отпустил было её руку, но она подняла на меня свои невозможные васильковые глаза и сказала:

— Нет, подержи ещё.

… Собак у анулейцев нет. Вместо собак у них прирученные домашние рыси. Они прекрасные охотники и пастухи. И чрезвычайно верны хозяевам. По-моему, это феномен. Странно видеть прирученными своенравных и гордых животных, свободно гуляющих по городу и играющих с детьми. Это при условии, что в лесу кишмя кишат дикие рыси, а одна из них чуть не убила меня. Прирученные и дикие рыси сосуществуют так же, как наши собаки и волки, но анулейцы никогда не убивают рысь. Они относятся к ней с почтением и благодарностью, помня, что именно рысь помогла освоиться им в лесу.

Впрочем, я скоро перестал удивляться: анулейцы казались мне уникальным народом. Они строят дома из каменных глыб без всяких приспособлений; они искусные ремесленники — я нигде не встречал таких изящных украшений, утвари. А врачебная практика Киро и его знания, накопленные поколениями, не имеют равных даже в современной медицине.

• Предыдущая
• 24/34
• Следующая