Лысый остров - Михеева Тамара Витальевна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/34
• Следующая

Она мирно спала, свернувшись калачиком на носилках.

Нас поселили в шалаше за беседкой, где проходил Совет Отцов. Шалаш был сделан основательно, надолго. Кипарисовые и сосновые ветки сверху были накрыты мешковиной, пол сделан из переплетённых веток — будто распластанная корзинка, вместо двери — прочная дерюга. Видно было, что строили шалаш не наспех. Один из Хвостов принёс охапку сена и три домотканых одеяла. Бросил нам под ноги и вышел, не сказав ни слова.

— Неплохо, — сказала Роська.

Она уже проснулась, выслушала наш рассказ про речь Игоря перед анулейцами, покачала головой и надолго задумалась. Потом сказала:

— Надо обязательно встретиться с Локи и убедить его, что мы не враги, что этот его Посланник — враг. Боже мой, сын ИА! Как он может так поступать?

— С Игорем же ничего не ясно, — пробормотал я. — Может, он сам не помнит, кто он. Может, он и вправду заблудился в лесу, помешался и возомнил себя Посланником Богов.

— Ага, — усмехнулся Максим, — а палатку зачем с собой притащил?

Палатка, ярко-красная, из лёгкого материала, на полусферических дугах, стояла недалеко от нашего шалаша. Над ней развевался флаг: на тёмно-синем фоне золотой круг солнца, а в нём улыбчивая морда дельфина.

— Да и глаза у него абсолютно нормальные, — согласился я с Максимом. — Очень спокойные глаза.

Локи пришёл после того, как всё тот же молчаливый Хвост принёс нам целую тарелку дымящихся лепёшек. От них исходил такой аромат, что голова кружилась. Ведь мы ещё ничего не ели сегодня. Обжигаясь, я взял одну. Она пахла сливочным маслом и какими-то травами.

— Подожди, — сказал Максим. — А вдруг они отравленные?

Тут и пришёл Локи. Он услышал Максимины слова и отчаянно замахал руками.

— Нет, нет, нет! Никто не будет травить! Женщины пекли, они говорят: не могут дети нести зло. Надо кормить детей, даже если они чужие, чтобы не было смерти. Ешьте, — Локи пододвинул нам тарелку.

Я подумал-подумал и взял лепёшку. Если бы Игорь захотел нас убить, он сделал бы это ещё в Старом городе. Только всё это чушь. Не может Игорь Онтов, сын ИА, быть убийцей. Ну, мошенником, может быть, но убивать… Да и за что?!

Лепёшка была вкусная, что и говорить. Я, наверное, сразу штук десять съел.

— Вкусно-то как, — вздохнула Роська.

Локи рассмеялся и тоже взял лепёшку.

Вчетвером мы быстро с ними управились. Локи вдруг стал серьёзным и сказал торжественно, подняв руку:

— Те, кто ели из одной чаши, никогда не станут врагами. Это старый обычай моря. Я никогда не предам вас. Скоро Совет Отцов будет решать, что делать. Я тоже теперь в Совете, потому что ведун. Я скажу им, что вы — мои друзья.

Речь Локи нас растрогала. Я крепко пожал ему руку, а Роська, та вообще обняла его и поцеловала в щёку, как меня тогда в конференц-зале. Ну и правильно! Локи сильно смутился и покраснел. Даже сквозь краску было видно.

— Ох, Локи, — сказала Роська, — как можно так жить? Красишь себя постоянно этой гадостью! Какой-то обманщик заморочил тебе мозги…

— Роса! — остановил её Локи и укоризненно покачал головой. — Я не знаю, что значит «заморочить мозги», но я чувствую: тебе не нравится Посланник Богов. Значит, тебе не нравится моя жизнь? Ведь он спас меня!

— Он тебя использует! — вспылила Роська.

— Рося, подожди, — сказал Максим. Он задумчиво посмотрел на Локи. Долго смотрел, Локи даже заёрзал.

— Локи, — сказал он наконец, — а у тебя кожа не болит? Ну, не чешется, болячек нет?

Локи быстро глянул на Максима и отвёл глаза.

— Ты смотришь в глаза долго, как Вождь, — сказал он глухо. — Ты поэтому узнал, что я болен? Скоро болезнь совсем заберёт меня. Я весь в болячках, красных и больших. Они рвут мою кожу. Я умру. И всё зря.

Локи уронил голову.

— Пусть, — услышали мы. — Зато мой народ вернётся к морю. Раз болезнь не остановить…

— Её можно остановить, — сказал Максим спокойно.

Я сразу понял, чего добивается Максим. Ведь кожа Локи, постоянно покрытая гуталином, не дышит, ещё бы не появиться болячкам! Он и чувствует себя, наверное, плохо. Я читал, что кожа обязательно должна дышать. Если Максим убедит его смыть краску, всё откроется, Игоря разоблачат, и мы будем спасены.

— Да, — поддержал его я, и Максим посмотрел удивлённо-обрадованно, а я торопился сказать, что придумал. Главное, не спугнуть Локи, не упоминать Игоря, а то он перестанет нам верить.

— Локи, недалеко от города есть река, да?

— Не река, озеро. Откуда ты знаешь?

— Твой отец нам сказал, ведь мы из его племени. Это не простое озеро, в нём целебная вода. Ведун Киро знал об этом. Иди на это озеро. Искупайся там три раза. Так, чтобы вся чернота с тебя сошла. Потом найди на берегу старое дерево, сорви его лист и протри все свои болячки…

— Тогда лучше траву-заживлятку, она все раны затягивает…

— Сначала лист старого дерева, а потом заживлятку свою… И делать так надо каждый день.

— Три дня, — вставил Максим.

— Да. Но есть два условия.

— Какие?

— Во-первых, эти три дня ты не должен носить одежду, чтобы болезнь покинула тебя без преград. А второе…

— Никто не должен знать, куда ты идёшь, — сурово сказал Максим. — Ни Вождь, ни твой дедушка, ни Посланник.

— Посланник всё равно узнает, ему скажут Боги.

— Не скажут, — уверил его Максим. — После этого, Локи, после лечения…

— Обряда, — поправил я.

— Да, после обряда, Локи, ты уже не должен красить себя той краской.

— Но я же не могу!

— Тогда ты умрёшь, — сказала Роська и вдруг расплакалась. — Локи, миленький, пожалуйста, сделай, как тебе говорят! Подумай о своей маме, о дедушке…

— Не плачь, Роса, не плачь, — беспомощно сказал Локи. — Хорошо, я пойду. Я сделаю, как вы говорите. Потому что в ваших глазах я вижу, что вы любите меня, а у Посланника — нет, ничего не вижу… А вы правда видели моего отца?

— Да, — не моргнув, соврали мы хором.

— Он очень любит тебя, Локи, — всхлипнула, успокаиваясь, Роська. — Он не хочет, чтобы ты умирал.

Локи кивнул и поднялся.

— Хорошо. Я пойду, потому что Посланник соврал народу: это не Боги, это я сказал ему про вас. Я виноват, поэтому сделаю, как вы просили. Я скажу, что пошёл собирать целебные травы. Я попрошу деда, чтобы он навещал вас. И Олу попрошу, и Бира.

Локи вышел. Роська легла на пол и сказала:

— Дождь и Солнце, помогите нам.

В эту ночь было полнолуние. Я лежал на животе, уткнувшись подбородком в скрещенные ладони. Смотрел на лес и на город. От луны было светло. Странный серебряный свет. Я никогда такого не видел. На дорогу ложились длинные тени деревьев и густые — домов. Лунный свет делал лес и город похожими на другую планету, тихую и печальную. Что творится сейчас в Посёлке? Папа с Лёшей Смелым, наверное, прочёсывают скалы и Холмы, Степанов на катере — море. А дядя Фаддей? Он наверняка сбегал уже к тому месту, где мы прячем «Ласточку», и не знает, что и думать теперь. А мама?

— Ты не спишь? — услышал я шёпот Максима.

Я покачал головой.

— Думаешь, нас уже ищут?

— Конечно.

— Может, они нас спасут…

Нет, не стоит даже надеяться на это. Ни у кого и в мыслях не будет искать нас в Лесу. Если, конечно, дядя Фаддей не расскажет про «Ласточку».

— Бедный дядя Фаддей, — вздохнул Максим. — А твои родители. Листик? Они, наверное, с ума сходят?

Я кивнул. Что тут скажешь? Зачем вообще говорить об этом?

Максим придвинулся ко мне вплотную.

— Надо бежать отсюда, — сказал он мне прямо в ухо.

— Интересно, как?

— Тише… Если Локи нам поможет, можем попробовать. Ты в первую очередь.

Я оторопел: почему это я?

— Ты что, не понимаешь? Ты же один знаешь Игоря, ты один можешь разоблачить его. Ты — главная опасность для него.

Да, это верно. Хотя кто мне поверит? Но Игорю-то всё равно, зачем ему лишняя угроза? Мне стало страшно. Если Совет решит, что мы враги, меня первым отправят к предкам…

• Предыдущая
• 19/34
• Следующая