Эволюция Мары Дайер (ЛП) - Ходкин Мишель - Страница 49

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая

Я не мог прочесть его, потому что я всё думал, как бы бёдра Мары чувствовали себя напротив моей щеки.

Её графитный карандаш царапал по толстой бумаге, и это было саундтреком моего блаженства. Это и её звук... диссонирующий, ноющий. Её дыхание, сердцебиения и пульс моя новая любимая симфония; я начинаю узнавать, какие ноты играют, когда и растолковываю их. Существует гнев, и удовлетворённость, и страх, и желание, но она никогда не позволяла последнему зайти слишком далеко. Тем не менее.

Солнце поёт в её волосах, когда её голова наклоняется к странице. Она выгибается вперёд, её формы слегка кошачьи, когда она рисует. Моё сердце выбивает её имя. Она смотрит через плечо и ухмыляется, как будто она слышит это.

Достаточно.

Я бросаю книгу на пол... первое издание, я не забочусь об этом... и я склоняюсь к ней. Она застенчиво загораживается альбомом. Прекрасно. Это не то, чего я хочу, так или иначе.

- Иди сюда, - шепчу я ей в кожу. Я поворачиваю её лицом ко мне. Она запускает пальцы в мои волосы, и мои веки падают от её прикосновения.

А потом она целует меня первая, чего никогда не было. Он лёгкий, свежий и мягкий. Осторожный. Она до сих пор думает, что может причинить мне боль, так или иначе, она ещё не понимает, что это невозможно. Я понятия не имею, что происходит у неё в голове, но даже если займёт несколько лет, чтобы она смогла отпустить это, оно будет того стоить. Я бы ждал вечно за обещание видеть Мару развязанной.

Я тянусь назад, чтобы посмотреть на неё ещё раз, но что-то не так. Выключена. Её глаза стеклообразные и размытые, блестящие от слёз.

- Ты в порядке?

Она покачала головой. Слеза переливается, скатываясь по щеке. Я держу её лицо в своих руках.

- Что?

Она смотрит на альбом позади неё. Перемещение в сторону. Я поднимаю его.

Это искиз меня, но мои глаза без сознания. Я сократил расстояние между нами.

- Зачем ты нарисовала это?

Она качает головой. Моё разочарование растёт.

- Скажи мне.

Она открывает рот, чтобы сказать, но у неё нет языка.

Когда я проснулся, Мары уже не было в постели.

Я лежу один, уставившись в потолок, затем на часы. Три минуты спустя два часа ночи. Я жду пять минут. Спустя десять, я встал, чтобы посмотреть, куда она пошла.

Я нашёл её на кухне. Она Она смотрела на своё отражение в тёмном окне с длинным ножом напротив её большого пальца, и вдруг я не в Майами, я в Лондоне, в кабинете моего отца; мне пятнадцать и я полностью онемел. Я обогнул стол моего отца, за которым он никогда не сидит, и потянулся за ножом. Я потащил его по моей коже...

Я сморгнул воспоминание в сторону и отчаянно прошептал имя Мары. Она не ответила, поэтому я пересёк кухню и взял её за руку, осторожно положил нож.

Она улыбалась, и улыбка была пустой, она заморозила мою кровь, потому что я видел улыбку на себе.

Утром, она ничего не вспомнила.

Это было 29 марта.

Я не могла дышать, когда прочла дату. 29 марта было сегодня.

Я была кипящим котлом с мыслями, ни одну из которых я не смогла обработать, прежде чем я услышала, как Даниэль зовёт меня по имени.

Я бросилась класть блокнот на место, где я нашла его, и выскользнула из гостевой спальни на кухню Даниэль крутил ключи.

- Мы уходим, - сказал он.

Я взглянула на коридор.

- Мне что-то не хочется...

- Оставаться дома. Поверь мне. - На лице вспыхнула загадочная улыбка. - Ты еще скажешь мне спасибо.

Я сомневалась в этом. Я должна была сидеть на месте, одна, и просто думать. О том, что я скажу Ною, когда, наконец, увижу его. Что я скажу ему после того, что я прочитала.

Записи обо мне, это одно дело. Ной писал их для меня, чтобы показать мне их когда-нибудь.

Но остальное. Остальное было его. Его. Я чувствовала себя больной.

- Я избавил тебя от просмотра этого ужасного фильма в компании мамы и Джозефа. Давай, - Сказал Даниэль и широко взмахнул рукой. - ДАВАЙ.

Он был не умолим, поэтому я угрюмо последовала за ним в машину.

- Куда мы едем? - спросила я, стараясь звучать спокойно. Пытаясь звучать хорошо.

- Мы едем на твой день рождения.

- Ненавижу разочаровывать тебя, но ты немного опоздал.

Он потёр подбородок.

- Да, да, я вижу, как это может выглядеть с твоей непросвещённой точки зрения. Но на самом деле, видя, как ты формально провела свой день рождения в том, что мы потом будем называть "тёмным периодом", это обсудилось и было решено, что тебе следует отпраздновать после.

Я бросила на него косой взгляд, когда он свернул на шоссе.

- Обсудилось и было решено кем...?

- Всеми. Всеми в целом мире. Нет другой темы для обсуждения, кроме Мары Дайер, ты не получала записку?

Я вздохнула.

- Ты не собираешься мне сказать, куда мы едем?

Даниэль жестом застегнул губы на молнию.

- Ладно, - сказала я. Было трудно не улыбнуться, даже несмотря на то, что у меня не было настроения. Мой брат пытался сделать меня счастливой. И это была не его вина, что я чувствовала себя несчастной.

В конце концов мы остановились на пристани, чего я, естественно, не ожидала. Я вышла из машины, а Даниэль остался на месте. Под ногами заскрипел гравий, когда я подошла к его окошку, и он опустил стекло.

- Здесь я покину тебя, - сказал он, отсалютовав.

Я оглянулась. Небо начинало меняться, и серебристо-розовые облака появились низко над высокими мачтами. Там никого не было.

- Я должна что-то сделать?

- Всё узнаешь в своё время.

Очевидно был план, план с участием Ноя, который заставил меня хотеть улыбаться и плакать одновременно.

- Мама знает? - всё, что спросила я.

- Вроде того... не совсем.

- Даниэль...

- Оно того стоит, ты заслуживаешь этого. Эй, оглянись!

Я повернулась. Человек в морской форме равномерно шёл от длинного причала к стоянке, складной саквояж висел у него в руке. Когда я посмотрела на Даниэля, он поднял окно. Он подмигнул мне через него и помахал рукой.

Комок появился в горле, когда я помахала ему в ответ. Я не заслужила этого.

Человек в форме заговорил.

- Если вы будете так любезны, чтобы пойти со мной, Мара Дайер, я отведу вас к лодке.

Я улыбнулась, но улыбка не коснулась моих глаз. Я думала, что Ной поймает меня на чтение его дневника, может быть. Он разозлится. Мы поссоримся. Я объясню, мы наверстаем, мы будем двигаться дальше.

Но теперь, пока я шла туда, я была уверена, что этот грандиозный жест величайшего рода будет загрязнён моим предательством Я должна была рассказать ему; чем дольше я жду, тем будет хуже.

Человек представился, как Рон, и повёл меня к концу причала. В воздухе пахло солью, морскими водорослями и водой под нашими тяжёлыми шагами. Мы, наконец, остановились перед лоснящимся, потрясающим катером. Мне помогли подняться по ступенькам и попросили снять мою обувь; светлые деревянные палубы блестели под моими босыми ногами, блестящие и безупречные.

Как только мы оказались на катере, Рон повернулся ко мне и спросил, не желаю ли я чего-нибудь выпить. Я сказала, что со мной всё прекрасно, хотя это не было так.

Бурная деятельность началась передо мной. Узлы развязали и выглядело так, как будто мы готовились отплывать.

- Куда мы едем? - спросила я его.

- Это будет недолгое путешествие, - сказал он с улыбкой. Я посмотрела на небо; был почти закат, и я всё думала, когда же появится Ной.

Рон протянул мне складной саквояж.

- Мне поручили, сказать вам, что вам не обязательно меняться, но это сделано для вас, если вы захотите это одеть. В любом случае, это ваше.

Что-то трепетало в груди и в моей голове, когда я осторожно взяла у него сумку.

- Но если вы хотите, я могу показать вам каюту?

Я поблагодарила его, и он повёл меня по маленькой, узкой полу лестнице, в данном случае. Мы спустились в коридор, укороченный несколькими отдельными комнатами; человек в шляпе шеф-повара работал в камбузе, и мы прошли мимо двух спален, прежде чем он указал мне на третью. Я искала Ноя во всех. Но его там не было.

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая