Эволюция Мары Дайер (ЛП) - Ходкин Мишель - Страница 47

• Предыдущая
• 47/77
• Следующая

Если бы это было так, то он должен был видеть, как я меняюсь, и что бы он ни увидел, я должна была это знать. Казалось, Ной следил за мной, когда я проснулась на кухне: я и раньше ходила во сне, но он никогда прежде так на меня не смотрел....

Это очень меня встревожило. Я вернулась в постель, но прошло много времени, прежде чем я, наконец, заснула.

- Доброе утро, соня, - позвала меня мама, выглядывая из-за двери. - Уже почти полдень.

Мои глаза словно склеились. Я приподнялась, опираясь на локти, и застонала.

- Ты хорошо себя чувствуешь?

Я кивнула.

- Просто устала.

- Хочешь еще поспать?

Я хотела, но нельзя.

- Нет, я скоро встану.

- Приготовить тебе обед? Я имею в виду завтрак?

На самом деле я была не голодна, но я знала, что так или иначе должна поесть.

- Да, спасибо.

Мама улыбнулась и ушла. Я медленно встала и прислонилась к шкафу, выпрямляя спину.

Я продолжала думать о Ное. О том, как он смотрел прошлой ночью, на кухне и в моем сне. Что-то было не так. Нам надо поговорить, потому что сама я не могла в этом разобраться - сон, кулоны, моя бабушка, фотография. Я разваливалась на части, которые уносил ветер.

Когда я оделась и пришла на кухню, Джозеф ел бутерброд, и кроме него и мамы, больше никого не было.

- Где ... все? - спросила я. Не хотелось быть слишком очевидной.

- Папа играет в гольф, - ответил Джозеф, между делом откусывая бутерброд.

Дальше.

- Даниэль пошел послушать, как Софи репетирует выступление на концерте, который будет через пару недель.

Дальше.

За исключением того, что ни один из них не упомянул Ноя. Я села за стол и налила себе сок. Взглянула на телефон. Хотелось бы позвонить.

- Ной пошел домой кое-что забрать, - сказала мама, и в ее голосе явно прозвучал смех. - Он вернется позже.

Итак, я была столь очевидна. Отлично.

- Тост?

- Спасибо, - сказала я.

- Чем ты хочешь сегодня заняться? - спросила она меня.

- Верховой ездой, - откусывая, ответил Джозеф.

- Я даже не уверена, что знаю, куда для этого идти.

- Ной знает, - сказал Джозеф. - Он все знает.

- Я смотрю, у нас тут преклонение перед героем. – Мама передала мне тарелку с тостом, бросив на Джозефа понимающий взгляд. - Думаю, сегодня мы должны предоставить Ноя самому себе и позволить ему делать то, что он хочет. Почему бы нам не посмотреть фильм?

Мой брат вздохнул.

- Какой?

- Какой тебе нравится –

На лице Джозефа промелькнула озорная улыбка.

- Рейтинг которого не превышает PG-13. (PG-13 — Parents strongly cautioned - Дети до 13 лет допускаются на фильм только с родителями. – прим. пер.)

Его лицо помрачнело. Затем снова оживилось.

- Как насчет «После смерти»?

Мама прищурилась.

- Это тот, о чуме?

Джозеф горячо закивал.

Мама посмотрела на меня.

- Ты согласна?

Мне не особенно хотелось куда-то идти. На самом деле, я не могла придумать ничего лучше, чем на некоторое время остаться дома одной. Может быть, попробовать еще почитать Новые Теории, или исследовать символы кулона, пера – что-то вроде того.

Но мама никогда бы не согласилась оставить меня одну, а если бы я сказала, что никуда не хочу идти, она, возможно бы, поинтересовалась, почему. И этот интерес вызвал бы беспокойство, благодаря которому она бы вряд ли освободила меня из моего заточения в ближайшее время. Так что я согласилась. По крайней мере, я могла осчастливить Джозефа.

До начала фильма оставалось больше часа, так что мне надо было как-то убить время. Я чуть не позвонила Ною, чтобы расспросить его о прошлой ночи, но мама была права. Ему нужно было личное пространство.

Именно поэтому я испытала чувство вины, обнаружив, что стою в дверях комнаты для гостей. Я не знала, что именно я там искала, пока мои глаза не нашли это.

Я не трогала его вещи. И не рылась в его черной нейлоновой сумке. В комнате был такой порядок, словно в ней никогда не спали, словно в нее никто никогда не входил. Все его вещи были тщательно убраны. Но прежде чем я повернулась уйти, я заметила, как что-то выглядывало из щели между стеной и кроватью.

Блокнот.

Ной не делал записей.

Я шагнула в комнату. Может быть, это был не его блокнот. Возможно, Даниэль или Джозеф оставили его там и забыли, а может быть, он принадлежал кому-то из их друзей? Я только посмотрю первую страницу. Просто, чтобы проверить.

Нет. Я вышла из комнаты и взяла телефон, чтобы позвонить Ною. Я хотела спросить, был ли это его блокнот, и если это так, он узнает, что я нашла его, но не предала его доверия и не смотрела что в нем.

Таков был мой внутренний монолог, пока я набирала его номер, и шли гудки. Наконец, я услышала щелчок, но это была всего лишь голосовая почта Ноя. Он не отвечал.

Через несколько мгновений я снова очутилась в комнате.

Скорее всего, это был даже не его блокнот. Я никогда не видела его у Ноя, и в любом случае, не было никаких оснований для того, чтобы приносить его ко мне домой. Тем более на весенних каникулах. Я просто пролистаю его, чтобы увидеть, чей он, и не стану читать, что бы в нем не было.

Головоломка Голлума / Смеагола. Что восторжествует, зло или добро?

Я сделала шаг к кровати. Если блокнот принадлежал Ною, закон вселенной подсказывал, что я попадусь.

Но легче просить прощения, чем разрешения. Я сделала еще один шаг. Другой. Потом достала блокнот, подавила чувство вины, и начала читать.

Так начинаются прославленные наблюдения и размышления некого Ноя Эллиота Саймона Шоу, поскольку они относятся к некой Маре (второе имя пока не известно, должен исправить) Дайер и её предполагаемому перерождению.

Мара только что ушла. Мы только что принесли в жертву куклу её бабушки, которая, кажется, была (мучительно) заполнена человеческими волосами, а также кулоном, таким же как у меня. Мы оба вполне обоснованно обеспокоены таким развитием событий, хотя он предоставил новую метод исследований относительно того, почему, черт возьми, мы оба настолько странные.

Кроме того, я поцеловал её. Ей понравилось это.

Естественно.

Если бы я разговаривала с кем-то, то я бы потеряла дар речи. Я моргнула, сильно, а потом уставилась на страницу, на слова, на его почерк, чтобы убедиться, что они действительно там были.

Они были. И я знала, когда он начал писать их. Это было после того, когла я сказала ему, что я боюсь потерять контроль над собой. Потерять себя. После рассказа ему о том...

Что всё что он мог сделать, это смотреть. Мой голос эхом раздался в моих ушах.

- Скажи мне, что ты видишь. Потому что я не знаю, что реальное, а что нет или, что новое или другое, и я не могу доверять себе, но я доверяю тебе.

Он закрыл глаза. Сказал моё имя. А затем я сказала...

- Знаешь, что? Не говори мне, потому что я могу не вспомнить. Запиши это, и тогда, может быть, когда-нибудь, если мне станет лучше, позволь мне прочесть. В противном случае, я немного изменю каждый день и никогда не узнаю, кем я была, пока не ушла.

Я почувствовала комок в горле. Он писал это для меня.

Я могла прекратить читать сейчас. Положить блокнот назад, сказать ему, что я нашла его и признаться в том, что прочитала начало. Я могла рассказать ему, что я только хотела проверить, кому он принадлежит, и как только я увидела, что это его, сразу перестала читать.

Но я не сделала этого. Я перевернула страницу.

Рут сообщила мне, что, когда мой отец вернётся домой, мне придётся вернуться в школу и посещать занятия в обязательном порядке. Я терпеливо слушал, но я чувствовал себя отдалённым от того, что пока вижу в изысканных, убогих подробностях:

Я вяло смотрю за головами учителей, пока слушаю их гул о вещах, которые уже знаю. Я отрезан от класса, растянулся на столе для пикника под чудовищное тиканье и лежу там, совершенно неподвижно.

Группа девушек проходит мимо, заглядывая через край стола. Я завидую хамелеонам. Я открываю глаза, щурясь, и девочки уносятся. Они хихикают и хихикают, и я слышу шёпот одной из них, "слишком совершенен". Я хочу избавиться от них из-за их невежества и закричать, что из Сикстинская Капелла наполнена трещинами.

• Предыдущая
• 47/77
• Следующая