Подкидыш - Хокинг Аманда - Страница 20

• Предыдущая
• 20/49
• Следующая

— Наверное, — Риз пожал плечами, — он часто у нас бывает.

— Как часто?

— Ну… — Он отправил очередной кусок в рот и задумался. — Сложно сказать. Аисты на месте не сидят.

— Аисты?

— Ага, искатели. — Риз смущенно улыбнулся. — Знаешь, говорят, будто детей аисты приносят. Так вот, искатели приносят детей. Вот мы и зовем их аистами. За спиной, разумеется.

— Ясно.

Интересно, а как зовут таких, как я?

— Так, значит, он на месте не сидит?

— Ну да. Искатели постоянно при деле. А на Финна так вообще огромный спрос, он ведь лучший. И когда они приезжают в город, то живут в самых хороших домах. Им везде рады. Финн постоянно у нас бывает. А если не он, то кто-нибудь другой тут живет.

— Ты хочешь сказать, Финн что-то вроде телохранителя?

— Пожалуй, — согласился Риз.

— Но для чего здесь вообще телохранители?

Я припомнила железные ворота и охранников на въезде во Фьоренинг. А на стене в холле — пульт сигнализации. Серьезные меры для столь маленькой общины, затерявшейся в горах. Может, это витра всему виной?

— Элора ведь королева, — объяснил Риз, но голос его прозвучал как-то странно. Я вопросительно взглянула на него. Риз выдавил улыбку. — Ну и каково быть принцессой?

— Честно? Совсем не так круто, как я себе представляла, — ответила я и расхохоталась.

Когда мы покончили с едой, Риз свалил посуду в раковину, на том и завершив уборку.

— Утром придет горничная, — беспечно пояснил он и предложил устроить экскурсию по дому.

Мы долго блуждали по особняку, битком набитому картинами и всевозможным антиквариатом. Одна комната была целиком отведена под портреты предыдущих королей и королев. Когда я спросила, где тут мой отец, Риз лишь покачал головой и сказал, что ничего об этом не знает.

Спустя примерно час Риз объявил, что ему пора спать, поскольку завтра утром в школу, но я, если хочу, могу сколько угодно бродить по дому. Этим я и занялась. Переходя из комнаты в комнату, я чувствовала себя потерянной и одинокой. Ни единой живой души мне не попалось. Ни Финн, ни Элора не показывались. Наконец я отыскала свою комнату, опробовала несколько модных гаджетов, но они лишь вогнали меня еще в большее уныние. Я забралась в постель, но сон, несмотря на долгий день и усталость, не шел.

Я скучала по дому. По уюту моей маленькой комнатки, по обычным вещам, по старым джинсам и растянутой фуфайке. Сидела бы сейчас в нашей гостиной среди полуразобранных коробок, смотрела кино, а в кресле сидел бы Мэтт, с головой уйдя в книгу. Сейчас он, должно быть, торчит в кухне у телефона или кружит на машине по окрестностям. Наверняка уже наведался к Патрику и запугал его до смерти. А тетя Мэгги разбирает вещи и плачет. И оба в моем исчезновении винят себя.

Моя настоящая мать в эту минуту где-то рядом, в этом огромном доме, но ей до меня нет никакого дела. Она подбросила меня людям, о которых знала лишь одно: они богаты. Она знала, что меня могут убить. Иногда такое случается, так она сказала. А когда я вернулась после стольких лет разлуки, она даже не обняла меня. И вовсе не обрадовалась.

Все в этом доме такое огромное… Гигантские комнаты, высоченные потолки… И чувствуешь себя затерянной, точно ты на необитаемом острове. Странно, а ведь в детстве я мечтала очутиться на необитаемом острове, где не будет никого, кроме меня. Пожалуйста, мое желание сбылось, отчего же я чувствую лишь тоску?

Я не сомневалась, что все здесь что-то недоговаривают. На многие из своих вопросов я получила слишком туманные ответы. Но если они рассчитывают, что я стану здесь своей, а когда-нибудь и вовсе королевой, то почему не спешат посвятить меня во все подробности здешней жизни?

Спала я беспокойно. Утром побродила по дому, хотя и ненамеренно. Просто заблудилась по дороге на кухню. Зато теперь я знала, что дворец разделен на два огромных крыла, между которыми — просторный холл. Все официальные приемы проводились в южном крыле, где были расположены парадная зала, огромная столовая, кабинеты, тронный зал, а также королевские покои.

Северное крыло казалось менее официальным. Здесь находились моя комната, гостевые спальни, гостиная, кухня и комната отдыха. Я бродила по северному крылу, осматривая все подряд. Гостевых спален можно было насчитать не меньше, чем номеров в «Холидей Инн»,[12] причем все куда роскошнее. В конце концов я набрела на мастерскую Элоры, но ее там не обнаружила, что и к лучшему.

Ровно напротив мастерской меня заинтересовала очередная дверь, но, когда я попыталась открыть ее, она оказалась запертой. Я удивилась, поскольку до этого момента не встретила в доме ни одного замка. Да еще в северном крыле. Если уж требовалось что-то скрывать, то логичнее было бы делать это в южном.

Признаться, закрытые двери никогда не были для меня препятствием. Я не раз проникала в учительские, дабы свистнуть компрометирующие меня бумажки и предотвратить очередное исключение. Правда, меня все равно исключали.

Я вытащила из волос шпильку и оглянулась. Вокруг ни души, как и вчера. Я решительно вставила шпильку в замок, несколько аккуратных движений — и ручка повернулась. Я толкнула дверь. Та медленно открылась, и я осторожно заглянула в комнату. Вдруг это королевская уборная или что-нибудь в этом роде. Никто не закричал, и я скользнула внутрь, притворив за собой дверь. В комнате царил кромешный мрак, чем она отличалась от прочих помещений в доме. Пошарив по стене, я отыскала выключатель. Вспыхнул свет. Это было что-то вроде огромной кладовой. Окон нет, стены в темно-коричневых тонах. Под потолком голая лампочка. И никакой мебели. Ни намека на роскошь, присущую дворцу. Вот только повсюду картины. Нет, они не висели на стенах, как положено, а лежали стопками или стояли, прислоненные одна к другой, по всем углам. Сначала я подумала, что это портреты, которым не хватило места в зале королей. Но среди картин не было ни одного официального портрета.

Я развернула лицом к себе ближайшее полотно. Младенец, лежащий на голубом одеяльце. На следующей картине Элора в роскошном белом платье, молодая и еще более прекрасная. Но лицо такое печальное. Я перевела взгляд на младенца. Те же крупные мазки… Я развернула к себе еще одну картину. Написана в той же манере. Так все это написал один художник! Элора… Я вспомнила холст, который видела вчера на подрамнике. Осколки, черный дым… Так это ее работы? Работы, спрятанные под замок? Странно…

Я принялась перебирать полотна, и внезапно у меня перехватило дыхание. Дрожащими руками я извлекла картину из стопки. Да, это я… Такая, как сейчас. В чудесном длинном платье белого цвета… Сбоку на платье что-то красное. Кровь. Белая ткань пропиталась кровью. Волосы растрепаны. Но что это за место? И почему… Я перевернула картину. Так, я лежу на животе… Это балкон? Похоже. Вокруг блестят какие-то осколки. Рука моя указывает куда-то в темноту, в бездну. А лицо… Оно искажено ужасом.

Я похолодела. Что это за девушка? Это не я. Ведь я здесь провела один-единственный день. Элора не смогла бы написать такую картину за вчерашний вечер. Да и краска абсолютно сухая, и на раме пыль… Так кто это?

— Следовало догадаться, что ты непременно сунешь нос куда не положено, — раздался голос Финна у меня за спиной.

Я испуганно оглянулась, картина со стуком упала на пол.

— Я… я заблудилась.

— В запертой комнате? — вздернул он бровь.

— Ну, просто… — Я решительно нагнулась и подняла картину: — Что это?

— Судя по всему, картина. И если тебе непонятен намек в виде запертой двери, то объясняю: это тебя не касается.

— Но это же я!

— Возможно.

— Это был не вопрос. Это я! Что я здесь делаю?

Финн вздохнул:

— Понятия не имею. Рисовал-то не я.

— Элора, да?

Финн не ответил. Видимо, молчание — знак согласия.

• Предыдущая
• 20/49
• Следующая