Полночный покров - Эдриан Лара - Страница 9

• Предыдущая
• 9/62
• Следующая

То, что Миру потащили развлекать незваного гостя Якута, только усилило раздражение Ренаты. Ее недомогание после ментального удара сходило на нет, только голова продолжала болеть и тошнота накатывала слабыми волнами затихающего шторма.

Рената закрыла дверь в комнату Миры, справляясь с дрожью, пробежавшей по ее телу, хотя она была в черных спортивных брюках и белой хлопковой футболке с длинным рукавом. Долгое лежание в теплой ванне помогло расслабиться. Но кожу покалывало, как от холода, – это бушевавшее в ней нервное возбуждение прорывалось электрическими разрядами.

Рената потерла плечи руками, стараясь минимизировать неприятные ощущения. Она знала: нервное напряжение не даст ей уснуть, поэтому зашла в свою комнату только для того, чтобы достать из сундука комплект кинжалов. Тренировка всегда помогала ей снять нервную дрожь. Она тренировалась часами, словно налагала на себя искупительное наказание, большие физические нагрузки, с одной стороны, изматывали ее, а с другой – укрепляли.

С той самой жуткой ночи, когда Рената попала в мир Сергея Якута, именно тренировками она оттачивала каждый мускул своего тела, трудилась рабски, чтобы стать смертельно опасной, как завернутые в мягкую замшу кинжалы, которые она сейчас сжимала в руке.

Выжить.

Одно-единственное простое слово служило ей маяком с раннего детства... тогда она была даже моложе Миры. И такой одинокой. Сирота, подброшенная в один из монастырей Монреаля. У нее не было ни семьи, ни прошлого, ни будущего. Она просто существовала.

И ничего сверх этого существования она не желала ни тогда, ни сейчас. Особенно сейчас, когда оказалась в изменчивом и коварном мире Сергея Якута, пропитанном жестокостью и насилием. Здесь ее окружали одни лишь враги, тайные и явные. Ей нельзя было допустить ни единой оплошности, нельзя было сделать ни одного неверного шага. Но существовала тысяча возможностей не угодить безжалостному вампиру, который держал в руках ее жизнь и в любой момент мог ее отнять. Но без боя она сдаваться не собиралась.

Выжить – ее мантра, которую она повторяла с раннего детства, оберегала ее здесь, – выжить еще один день. А потом еще один и еще...

И не было в ее жизни места доброте и нежности. Непростительными были сострадание и любовь. Особенно непозволительной считалась любовь во всех ее проявлениях. Рената знала, что ее привязанность к Мире, желание защищать, холить и лелеять ее, как собственного ребенка, может дорого ей стоить.

Сергей Якут умело пользовался этой ее слабостью. Доказательством служили шрамы на ее теле.

Но она сильная. Включая все резервы тела и духа, она справлялась с теми трудностями и испытаниями, которые преподносила ей судьба. Она все выдержала – выжила. Она научилась быть холодной и смертельно опасной, если того требовала ситуация.

Рената вышла из дома и направилась к одной из дворовых построек. Охотник, некогда построивший этот дом, очевидно, очень любил собак. Для них было предусмотрено отдельное деревянное помещение, планировкой напоминавшее конюшню: большой проход в центре и по четыре закрытых загона с каждой стороны. Стропила поднимались над головой футов на пятнадцать.

И хотя бывшая псарня была небольшой, здесь возникало ощущение просторности. В новом сарае места, чтобы развернуться, было больше, но Рената предпочитала туда не заходить.

Одного визита в это темное и сырое помещение ей хватило с лихвой. Будь ее воля, она сожгла бы этот сарай дотла.

Открыв дверь псарни, Рената щелкнула выключателем и на секунду зажмурилась – лампочка над головой ударила в глаза ярким светом. Она прошла вглубь по гладкому земляному полу, мимо пары плетеных кожаных ремней, свисавших с центральной балки.

В самом конце стоял высокий деревянный столб, некогда утыканный небольшими железными крючками и петлями для хранения ошейников, поводков и прочей амуниции для собак. Несколько месяцев назад Рената все эти крючки и петли удалила, и теперь столб служил ей мишенью. Почерневшее от времени дерево было испещрено глубокими выемками и зарубками.

Рената положила кинжалы на возвышавшийся рядом скирд соломы, скинула ботинки и босиком прошла в центр прохода. Ухватилась руками за кожаные ремни, пару раз обмотала их вокруг запястий, подергала, проверяя на прочность, оттолкнулась от пола, плавно взлетая, словно у нее вдруг выросли крылья.

Повиснув в воздухе, чувствуя себя невесомой, пусть на время, но абсолютно свободной, Рената начала разогреваться. Ремни тихо поскрипывали, пока она выполняла упражнения. Это были для нее минуты наслаждения, она ощущала прилив сил, тело становилось подвижным, оживало.

Рената позволила себе войти в состояние легкой медитации: закрыла глаза и направила взгляд внутрь, сосредоточила внимание на дыхании, сердцебиении, слаженной работе всей мышечной системы тела, пока она медленно растягивала его, переходя из одной позы в другую, и наконец повисла вниз головой, для дополнительной страховки зацепившись щиколотками за ремни. И в этот момент она ощутила движение воздуха: неожиданное, едва уловимое, но явственное.

Такое же явственное, как теплое дыхание, обдавшее ее щеку.

Рената резко открыла глаза и увидела стоявшего рядом с ней воина – Николая.

– Черт! – процедила она сквозь зубы, эмоциональное волнение заставило ее раскачиваться на ремнях. – Что ты здесь делаешь?

– Не сердись, – сказал Николай и поднял руку, словно хотел остановить ее. – Я не хотел тебя напугать.

– Ты меня не напугал, – холодно ответила Рената и сменила положение, чтобы он не смог до нее дотянуться. – Просто помешал моей тренировке.

– Ах вот в чем дело. – Николай, выгнув светлые брови, скользнул взглядом по ее телу. – Что за тренировка? Метишь в акробатки «Цирка дю Солей»?

Рената не сочла нужным отвечать на его язвительную колкость. А он и не ждал ответа. Развернулся и направился к столбу в дальнем конце псарни. Провел рукой по глубоким щербинам. Затем его взгляд упал на кинжалы, он приподнял край мягкой замши. Металл звякнул, когда он развязал шелковую ленту.

– Не трогай, – сказала Рената, освобождаясь от ремней и спрыгивая на земляной пол. Через секунду она уже стояла рядом с Николаем. – Я же сказала, не трогай. Они мои.

Он не сопротивлялся, когда Рената выхватила из его рук кинжалы – единственную ценность, которой обладала. Эмоциональный всплеск вызвал у нее легкое головокружение, последствия удара откатной волны еще не прошли окончательно, хотя она надеялась на обратное. Рената сделала шаг назад, ей нужно было восстановить дыхание.

– С тобой все в порядке?

Ей не понравилось беспокойство, мелькнувшее в его голубых глазах, словно он почувствовал ее слабость. Словно понял, что она не так сильна, как ей хотелось – было крайне необходимо – казаться.

– Все отлично, – сказала Рената, удаляясь в один из загонов, где она развернула кинжалы и разложила их на стоявшей перед ней деревянной лестнице. Она постаралась придать голосу беззаботность. – Полагаю, этот вопрос следовало бы задать тебе. В городе я хорошо тебя приложила.

Он заворчал у нее за спиной, но не злобно, а даже как-то весело.

– Мы не можем особенно церемониться, когда дело касается посторонних, – сказала Рената. – Особенно сейчас. Думаю, ты меня понимаешь.

Когда она наконец обернулась, он пристально смотрел на нее.

– Дорогуша, ты сбила меня с ног только потому, что играла нечестно. Убедилась, что я тебя заметил, притворилась, будто что-то знаешь, выманила меня из клуба и привела в ловушку.

Рената безразлично пожала плечами:

– В любви и на войне все средства хороши.

Николай улыбнулся, на его щеках обозначились

ямочки.

– А это война?

– Ну не любовь же.

– Конечно нет, – как-то очень серьезно произнес Николай. – Совсем на это не похоже.

Ну, слава богу, хотя бы по одному вопросу они договорились.

– Ты давно работаешь на Якута?

Рената покачала головой, будто не могла точно припомнить, хотя та ночь глубоко врезалась в ее память. Ужасная. Кровавая. Начало конца.

• Предыдущая
• 9/62
• Следующая