Полночный покров - Эдриан Лара - Страница 30

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая

– Здесь ты в безопасности, – сказала женщина. – Мы в медицинском грузовом фургоне, я его угнала из реабилитационного центра. Я очень устала, и мне пришлось остановиться, чтобы отдохнуть. Теперь я в порядке, и мы можем ехать дальше. Скоро стемнеет, нас начнут искать.

Пока женщина говорила, в его голове мелькали обрывки воспоминаний. Камера с белыми стенами. Боль. Пытки. Вопросы. Вампир по имени Фабьен. Он хотел убить этого подонка... И эта женщина... она тоже была там. Невероятно, но она помогла ему сбежать.

«Рената».

Да. Теперь он вспомнил ее имя. Но он не знал, зачем она спасла его. Теперь это не имело никакого значения.

Она опоздала.

– Они заставили меня, – хрипло произнес он. Голос мало походил на человеческий. – Слишком много крови. Они заставили меня пить...

Женщина удивленно смотрела на него:

– Что ты хочешь этим сказать? Что значит – заставили?

– Передозировка... зависимость.

– Кровожадность?

Он кивнул и закашлялся, боль разрывала грудь.

– Слишком много крови... это ведет к кровожадности. Они задавали мне вопросы... требовали, чтобы я предал Орден. Я отказался, и они... наказали меня.

– Лекс сказал, что они убьют тебя, – пробормотала женщина. – Николай, прости.

Она подняла руку, словно хотела прикоснуться к нему.

– Нет, – глухо и хрипло зарычал он, хватая ее за запястье.

Она вскрикнула и попыталась высвободить руку. Он держал крепко. Ее теплая рука обжигала ему ладонь и пальцы. Он чувствовал движения ее мышц и связок, движение крови в венах.

«Впиться клыками в это теплое запястье. И пить... пить... проваливаясь в бездну... »

Он зафиксировал мгновение, когда ее удивление сменилось пониманием. Пульс подпрыгнул. Рука напряглась.

– Отойди от меня, Николай.

Он не шелохнулся. Зверь в нем решал, впиться в запястье или сразу в шею. Рот был полон слюны, клыки подрагивали в предвкушении теплой плоти. Он хотел не только ее крови. И это нельзя было скрыть. Он понимал, что им управляет кровожадность, но понимание не делало его менее опасным.

– Надо ехать, – повторила женщина.

Он отпустил ее, и она отползла подальше. Хотя бежать ей было некуда: спиной она уперлась в стоявшие стеной коробки. То, как она двигалась, осторожно, с остановками, заставило хищника в нем насторожиться – он почувствовал ее слабость.

У нее что-то болит? Странно, в глазах боль не отражалась. Она смотрела на него холодно и сурово, даже с вызовом. И тут он заметил поблескивавшее дуло направленного на него пистолета.

– Стреляй, – пробормотал он.

Она покачала головой:

– Я не хочу причинять тебе боль. Мне нужна твоя помощь, Николай.

«Слишком поздно», – подумал он.

Она вытащила его из преддверия ада, но он успел отравиться его зловонными испарениями. Теперь у него был только один выход – страдать от голода и не позволять ему взять верх над разумом. Но он не знал, хватит ли у него сил справиться с этим голодом.

Не хватит, пока Рената будет рядом.

– Пожалуйста... убей. Мне не хватит сил...

– Нико...

Зверь в нем встал на дыбы. С ревом он обнажил клыки и бросился на женщину.

Выстрел. Оглушающий раскат грома. И наконец... спасительное забытье, прекратившее муки.

Рената, подогнув ноги, продолжала сидеть на полу фургона, сжимая в руке пистолет. Сердце бешено колотилось от страха, пережитого в момент, когда Николай, обнажив клыки, бросился на нее. Сейчас он неподвижно распластался на полу, только грудь тихо вздымалась. Глаза и рот были закрыты, и, если бы не буйство красок дермаглифов, по внешнему виду Николая невозможно было бы определить, что еще минуту назад он был диким зверем, который едва не разорвал ей горло.

Черт.

Чего она здесь сидит? Что за глупость пришла ей в голову, будто вампир сможет стать ей надежным союзником? Разве можно доверять этим диким тварям? Она по собственному опыту знала, какими коварными они могут быть, в мгновение ока вампир способен превратиться в смертельно опасное чудовище. Она только что чуть не погибла. На долю секунды ей даже показалось, что ей пришел конец.

Но Николай пытался предостеречь ее. Он не хотел ее убивать. Она видела муку и борьбу в его глазах, слышала это в его хриплом голосе, до того как он набросился на нее. Он отличается от прочих своих собратьев. У него есть честь и достоинство, то, что, по ее мнению, отсутствовало у вампиров. Хотя, если быть объективной, какое мнение у нее может быть, если ее опыт ограничивался Сергеем Якутом, Лексом и теми, кто служил им.

Николай не знал, что ее пистолет заряжен не пулями, и тем не менее заставил ее выстрелить. Просил убить его. Она многое перенесла в жизни, но ничего подобного тем мукам, которые испытывал Николай. И надеялась, что так страдать ей никогда не придется.

Раненое плечо горело огнем, снова началось кровотечение, более сильное от пережитого стресса и напряжения. Слава богу, что пуля прошла навылет. Следовало бы обратиться в больницу, но в ближайшее время ей не до больниц и врачей. Рената понимала: в ее состоянии нельзя оставаться рядом с Николаем, особенно когда у нее кровоточит рана, а его можно усмирить только транквилизатором. Тем более что магазин пистолета был пуст, все дротики она использовала.

Темнело, наступала ночь, а она страдала от раны в плече и ответной волны ментального удара. В таком состоянии прятаться в угнанном фургоне – все равно что забиться в угол клетки с разъяренным тигром.

Ей нужно оставить машину в кювете, а самой найти какое-нибудь безопасное место, наконец-то перевязать рану, чтобы она не мешала ей двигаться дальше. Николай – трудно решаемая проблема. Она не готова вот так бросить его на дороге, но и пользы от него в подобном состоянии никакой. Если бы он мог справиться с кровожадностью... А что, если ему это не удастся?

В таком случае она напрасно потеряла драгоценное время, которого у нее и без того очень мало.

Рената осторожно выбралась из фургона и закрыла задние дверцы на запор. Солнце село, быстро сгущались сумерки. Вдалеке горел вечерними огнями Монреаль.

Где-то там была Мира.

Беспомощная... испуганная.

Рената села в кабину, завела мотор и развернула фургон в сторону города. Она не отдавала себе отчета, куда едет, пока не оказалась в знакомом районе; не думала, что когда-нибудь вновь сюда вернется, особенно так и с таким спутником.

За два года, с тех пор как она покинула этот старый район города, здесь мало что изменилось. Вдоль плохо освещенной улицы тянулись многоэтажные дома, где дешево сдавались внаем малогабаритные квартиры и бунгало послевоенной постройки. Из магазина на углу вышла группа подростков и проводила любопытными взглядами проехавший мимо фургон.

Ей не были знакомы ни лица подростков, ни унылые лица взрослых, вяло бредущих домой. Но Рената и не искала знакомых. Она молила Бога об одном: чтобы человек, который ей нужен, был дома. Он единственный, на кого она может положиться. Он единственный не станет засыпать ее вопросами.

Когда фургон повернул к желтому бунгало с розовыми кустами, сердце у нее в груди сжалось. Джек продолжал жить в этом доме, и любимые розы Анны, аккуратно подстриженные и пышно цветущие, были тому наглядным свидетельством. На месте была и небольшая чеканная вывеска – «Дом Анны», которую Джек сделал собственными руками.

Рената сбавила скорость, подъехала к тротуару и остановилась. Она молча глядела на желтый дом – социальную гостиницу для сбившихся с пути подростков, – где прежде часто бывала, но никогда не жила. В доме горел свет, призывая уютом и теплом. В большом окне, выходившем на улицу, было видно, как двое юных постояльцев – Джек не любил это слово и всех подростков называл «ребята» – накрывали на стол, готовились ужинать.

– Вот черт, – тихо пробормотала Рената, закрывая глаза и опуская голову на руки, лежавшие на руле.

Не стоило сюда приезжать. Только не сегодня. Появиться неожиданно с кучей проблем. И особенно с той, что лежала в фургоне.

• Предыдущая
• 30/62
• Следующая