Тысяча Сынов - Макнилл Грэм - Страница 86

— Пожалуйста, — молил Лемюэль. — Сделайте хоть что-нибудь.

После того как он позвал на помощь, в палате Камиллы закипела бурная деятельность. Чайя вернулась не с медиками и не с техниками для установки каких-нибудь приборов, а с двумя капитанами Легиона Тысячи Сынов. Она представила Лемюэлю Фозиса Т’Кара, капитана Второго братства, и Хатхора Маата, капитана Третьего братства.

Да, у нее точно были хорошие связи с Легионом.

Пока Фозис Т’Кар силой своей мысли удерживал Камиллу в неподвижности, невероятно красивый Хатхор Маат обхватил ладонями ее череп. Он прикрыл глаза, но по движению зрачков под веками было ясно, что Астартес пользуется другим зрением.

— Их там шесть штук, они глубоко спрятаны и быстро растут, — сообщил он. — Мерзкие белые твари. Личинки еще не вылупились, но осталось совсем немного.

— Вы сможете ее спасти? — спросила Чайя голосом резким, как звук бьющегося хрусталя.

— А чем мы, по-твоему, занимаемся? — сердито бросил Фозис Т’Кар.

— Это хитрые маленькие бестии, — прошипел Хатхор Маат. Он покрутил головой и провел ладонями по черепу Камиллы. — Органические усики, как якоря, проникли в тело мозга и прицепились к нервным волокнам. Придется их понемногу выжигать.

— Выжигать? — в ужасе повторил Лемюэль.

— Конечно, — сказал Хатхор Маат. — А как иначе я могу от них избавиться? А теперь помолчите.

Лемюэль сжал руку Чайи, и она ответила ему тем же. Несмотря на то что до сегодняшнего дня они ни разу не встречались, их объединила любовь к Камилле. По напряженным мышцам на груди и руках было видно, что Камилла пытается биться в агонии, но Фозис Т’Кар без всяких видимых усилий не давал ей шевельнуться.

— Я тебя вижу, — произнес Хатхор Маат и согнул указательный палец, словно ловил рыбу.

Лемюэль уловил тошнотворный запах гари.

— Ты делаешь ей больно! — закричал он.

— Я велел тебе молчать! — гаркнул Хатхор Маат. — Стоит только ошибиться на волосок, и я могу сжечь нервный узел, управляющий работой легких или перекачиванием крови. Я добрался до этой твари и теперь медленно кипячу ее заживо.

Он удовлетворенно хмыкнул:

— Ага, тебе это не нравится? Пытаешься закопаться глубже? Ладно, посмотрим.

Хатхор Маат растопырил пальцы и охватил череп Камиллы. Запах горелого мяса усилился, но Астартес продолжал улыбаться. Его манипуляции продолжались не меньше часа, и наконец Хатхор Маат кивнул, довольный результатом:

— Один. Два. Три. И четыре... Эти готовы.

— Ты всех уничтожил? — спросил Лемюэль.

— Не говори глупостей. Это всего лишь усики первого яйца. Эти существа очень упрямы и не сдаются без борьбы. Сейчас яйцо не закреплено, и надо поскорее удалить его, пока не выросли новые щупальца. Фозис Т’Кар?

— Я его зацепил, — откликнулся капитан Второго братства.

Фозис Т’Кар поднес руку к уху Камиллы и изогнул пальцы, как будто открывал самый сложный из замков. Пальцы у него оказались неправдоподобно гибкими, и Лемюэль с замиранием сердца увидел, что он стал постепенно сжимать кулак.

— Сохрани нас, великая Инкосазана! — вскричал Лемюэль, когда из уха Камиллы показалось что-то влажное и извивающееся.

Существо было похоже на обыкновенную личинку, и ее покрытое слизью тело отчаянно извивалось, безуспешно сопротивляясь невероятной силе Фозиса Т’Кара.

Личинка шлепнулась в подставленную овальную чашку, забрызгав блестящий металл кровью и слизью. От одного взгляда на это существо Лемюэля сразу начало тошнить.

— Не окажешь любезность? — с усмешкой произнес Фозис Т’Кар, протянув ему плошку.

— О, конечно, — пробормотал Лемюэль.

Он взял плошку кончиками пальцев за самый край и вытряхнул зародыш психнойена на выложенный плитками пол больничной палаты.

А потом наступил на него ногой и растер до состояния однородной пасты.

— Одна есть, осталось еще пять, — сказал Хатхор Маат, блестя испариной. — Тем лучше, мне нравятся трудности.

За пределами пирамиды апотекариев над Тизкой пролился небольшой дождь. Для горожан подобное явление было редкостью, и многие вышли на улицу, чтобы ощутить капли на своей коже. Дети шлепали по лужам и стояли под водосточными трубами, оглашая город веселыми криками.

Но дождь затянулся на несколько дней и каждое утро грозил затопить Тизку.

Никто не знал, откуда он взялся. До сих пор построенные на склонах гор технопсихические комплексы вполне справлялись с предсказыванием и контролированием климата планеты.

Некоторое количество осадков, безусловно, было необходимо для поддержания баланса экосистемы, но с такими продолжительными ливнями жителям Тизки еще не приходилось сталкиваться. Здания заблестели в потоках воды, а улицы превратились в бурные реки.

Горожане обратились с вопросами к Тысяче Сынов, но никаких разъяснений по поводу внеплановых дождей не последовало. Больше половины капитанов Легиона отсутствовали, а остальные ничего не могли сказать.

На шестой день на площади Оккулюм состоялся импровизированный парад — толпы людей сбрасывали с себя одежду и нагими скакали под дождем. В Тизке не имелось никаких регулярных подразделений для поддержания порядка, и потому нагих танцоров пришлось разводить по домам просперианским гвардейцам. На седьмой день несколько участников парада пали жертвами вирусной пневмонии, а к утру следующего дня перед пирамидой апотекариев собрались толпы возмущенных горожан, требующих вакцины. К тому времени, когда Гвардии Шпилей удалось восстановить порядок, погибло шестьдесят три человека. Остальные разошлись по домам, и над городом повисла мрачная тишина.

На девятый день дожди наконец прекратились и из-за тяжелых туч показалось солнце. Яркий луч осветил Тизку, окутал ее золотистым сиянием и уперся в горящую урну на вершине колонны, стоявшей в центре площади Оккулюм.

Махавасту Каллимак записал, что в город вернулся небесный свет.

Глубоко под землей, в Отражающих пещерах, этот луч вернулся к своему источнику.

Магнус открыл глаз, атейм выскочил из его тела, и лезвие, едва соприкоснувшись с воздухом, рассыпалось в пыль. Ариман со вздохом облегчения увидел, как примарх приподнялся, спустил ноги с белой плиты и энергично заморгал, вглядываясь в сумрак.

Пещеру освещало только слабое сияние стен. Из тысячи траллсов в живых осталось только восемнадцать, и те были на грани истощения, свет их кристаллов почти погас.

— Мой лорд, — заговорил Амон, подавая примарху кубок с водой, — мы очень рады снова тебя видеть.

Магнус кивнул, и Ариман заметил, как побледнела его кожа. Длинные красные волосы слиплись от пота, и Ариману даже показалось, что под полупрозрачной кожей он видит вздувшиеся вены и пульсирующие органы. Но это впечатление было обманчиво: Ариман уже заглядывал в сущность Магнуса, и ничего столь примитивного, как внутренние органы, легкие или печень, в бессмертном теле примарха не было и быть не могло.

Фаэль Торон, Утизаар и Аурамагма, безмерно радуясь возвращению своего повелителя, подошли ближе. Только Ариман не сдвинулся с места. Проведенный ритуал вызвал у него противоречивые эмоции. Девять долгих дней они стояли на страже над телом возлюбленного примарха, не спали, не ели и не пили. За все это время они не произнесли ни единого слова, не общались и с оставшимися на поверхности братьями.

— Твое странствие не было напрасным? — спросил Ариман. — Ты добился успеха?

Магнус перевел на него взгляд единственного глаза — тусклого, водянисто-голубого — и покачал головой.

— Нет, Азек, я думаю, что ничего не добился, — ответил Магнус. — Когда я появился, чтобы спасти брата от бездны, другие уже стояли наготове, чтобы его подтолкнуть.

— Другие?! — воскликнул Аурамагма. — Кто это?

— Негодяй по имени Эреб, который служит у моего бывшего брата Лоргара. Похоже, что те силы, которые жаждут завладеть Хорусом Луперкалем, уже запустили в него свои когти. Несущие Слово уже оказались в рабстве Хаоса.