Разгадай меня - Мафи Тахира - Страница 62

• Предыдущая
• 62/101
• Следующая

Но иногда я думаю — иногда мне становится интересно — если я действительно чудовище, то, наверное, уже почувствовала бы это?

Я была бы злой, порочной и мстительной. Я бы познала слепую ярость, и жажду крови, и необходимость мстить.

Вместо этого я чувствую пустоту внутри себя, некую пропасть, и она так глубока, так темна, что там ничего не видно. Я не вижу, что именно в ней содержится. Я не знаю, кто я и что со мной может произойти.

И я не знаю, что я могу сделать еще.

Где-то невдалеке прозвучал взрыв.

Слышно, как вдребезги разбивается стекло.

Кто-то рывком отдергивает меня назад как раз в тот момент, когда я нажимаю на спусковой крючок, и пуля попадает в окно как раз за головой Андерсона.

Меня поворачивают на сто восемьдесят градусов.

Это Кенджи. Он трясет меня с такой силой, что голова у меня дергается взад-вперед. Он кричит на меня, говорит, что нам надо уходить, что я должна бросить пистолет. Он тяжело дышит и продолжает:

— Джульетта, тебе нужно скорее уйти отсюда, хорошо? Ты меня понимаешь? Тебе надо отступать. С тобой все будет хорошо, все будет в порядке, все отлично, только нужно…

— Нет, Кенджи… — Я пытаюсь остановить его, не дать оттащить себя от этого места. Он просто ничего не понимает. А мне очень нужно, чтобы он понял. — Я должна убить его. Я должна убедиться в том, что он умер, — говорю я. — Мне на это потребуется всего несколько секунд…

— Нет, — снова твердит он, — еще не время, не сейчас. — Он смотрит на меня так, будто еще мгновение — и он сдастся, потому что сейчас видит на моем лице нечто такое, чего ему лучше было бы совсем не видеть. — Мы не можем. Не можем его пока убить. Слишком рано. Хорошо?

Но мне кажется, что ничего хорошего в этом нет, и я вообще не понимаю, что тут происходит. А Кенджи уже протянул ко мне руку и вынимает у меня из пальцев пистолет. Я даже и не думала, что так крепко сжимаю его рукоятку. Я часто моргаю. Я смущена и разочарована. Я смотрю на свои руки. На костюм. И не могу понять, откуда на мне столько крови.

Потом бросаю взгляд на Андерсона.

Он закатил глаза. Кенджи проверяет его пульс. Смотрит на меня и заявляет:

— Кажется, он потерял сознание.

И тут меня начинает трясти, да с такой силой, что я еле удерживаюсь на ногах.

Что я натворила.

Я начинаю пятиться, мне нужно прижаться к стене, к чему-нибудь твердому, чтобы оно удержало меня. Кенджи успевает подхватить меня одной рукой, а другой гладит по голове и так ласково, что мне хочется расплакаться, но сделать это я почему-то не в состоянии. Я ничего не могу предпринять, а все мое тело продолжает сотрясаться.

— Нам надо уходить, — говорит мне Кенджи с такой нежностью, которая ему вовсе не присуща. Я закрываю глаза, положив голову ему на плечо. Мне хочется вытянуть силу из его тепла. — С тобой все в порядке? — спрашивает он. — Сейчас ты должна пойти со мной. Даже не пойти, а побежать, если говорить точно.

— Уорнер, — в волнении произношу я, вырвавшись из его объятий и округлив глаза от ужаса. — Где он…

Он лежит на полу без сознания.

Я вижу бесформенную кучу на полу. Руки связаны на спине, рядом на ковре валяется пустой шприц.

— Это я о нем позаботился, — поясняет Кенджи.

Внезапно ко мне возвращается память, и я вспоминаю сразу все. Все то, из-за чего мы должны были оказаться здесь, какую задачу перед нами поставили, чего мы должны были добиться. Я поняла, что наделала и что предполагалось, я должна была сделать.

— Кенджи, — задыхаюсь я. — Кенджи, а где Адам? Что случилось? Где заложники? С ними все в порядке?

— Адам прекрасно себя чувствует, — убедительно произносит Кенджи. — Мы проскользнули сюда через черный ход, и я сразу обнаружил Йана и Эмори. — Он смотрит вперед, туда, где должна была бы находиться кухня. — Они в плохой форме, конечно, но Адам сейчас работает с ними, и он обязательно их разбудит.

— Ну а с другими что? Как Брендан? Как Уинстон?

Кенджи печально качает головой:

— Понятия не имею. Но мне кажется, что мы непременно заберем назад и их тоже.

— Но как?

Кенджи кивает в сторону Уорнера:

— А мы вот этого парнишку возьмем с собой в заложники.

— Что?!

— Это будет наша козырная карта, — поясняет Кенджи. — Чтобы совершить еще один обмен. Но на этот раз настоящий. Кроме того, теперь все будет по-честному. Надо только отобрать у него оружие. И наш золотой мальчик станет совсем безопасным. — Он направляется к неподвижной фигуре Уорнера, распластанного на полу. Сначала слегка пинает его носком ботинка, потом поднимает и перебрасывает себе через плечо. Я сразу обращаю внимание на то, что бинты на раненой руке Уорнера успели полностью пропитаться кровью.

— Пошли, — тихо произносит Кенджи, внимательно оглядывая меня. Можно подумать, он еще сомневается в том, сумею ли я самостоятельно передвигаться и не требуется ли мне сейчас его помощь. — Надо убираться отсюда. — Там, снаружи, все уже давно с ума посходили. Еще немного — и они будут на этой улице.

— Что? — Я не перестаю моргать. — Что ты хочешь этим сказать…

Кенджи смотрит на меня так, словно глазам своим не верит.

— Там началась война, принцесса. Там все дерутся не на жизнь, а на смерть…

— Но Андерсон не отдавал приказа. Он сказал, что они ждут от него команды, всего одного слова…

— Не отдавал, — соглашается Кенджи. — Андерсон действительно ничего не приказывал. Это сделал Касл.

О

Боже.

— Джульетта!

В дом врывается Адам. Он сразу кидается мне навстречу, мельком заглядывает мне в лицо, чтобы убедиться, что я в порядке, и заключает меня в свои объятия. Он уже не помнит о том, что мы уже не вместе, что мы этим больше не занимаемся, что он вообще не должен меня трогать.

— Ты в порядке, ты в порядке…

— ПОШЛИ ОТСЮДА! — рявкает в нетерпении Кенджи. — Я понимаю, какой это для вас обоих трогательный момент, но нам надо как можно скорее убираться отсюда. Клянусь тебе, Кент…

Но тут Кенджи замирает на месте.

Он смотрит вниз.

Адам упал на колени. В его глазах отражается страх, боль и ужас. Они будто въелись в каждую черточку его лица. Я пытаюсь трясти его, я прошу его рассказать мне, что происходит, но он не в состоянии пошевелиться, он так и застыл в своей позе. Он не сводит глаз с тела Андерсона, он тянет к нему руки, чтобы дотронуться до его волос, которые были так безупречно уложены еще минуту назад. Еще до того, как он начал разговаривать со мной. Я умоляю Адама сказать мне, в чем дело, и весь мир как будто меняется у меня на глазах, как будто все цвета становятся другими, зеленое превращается в коричневое, как будто все, что казалось правильным, — ошибочно. И никогда больше в этом мире не будет ничего хорошего. Так считает Адам. Наконец он открывает рот и произносит:

— Мой отец… Этот человек — мой отец.

— Вот черт!

Кенджи крепко зажмуривается, как будто не верит во все происходящее.

— Черт! Черт! Черт! — Он поправляет тело Уорнера на плече. Сейчас ему надо выбирать между чувствами и долгом солдата. — Адам, дружище, прости меня, но нам надо быстрее убираться отсюда…

Адам поднимается на ноги, часто моргает, чтобы скорее выкинуть из головы, как мне кажется, сотни разных мыслей, воспоминаний, переживаний, предположений. Я зову его по имени, но, похоже, он сейчас ничего не слышит. Он смущен, дезориентирован, и я сама удивляюсь — как же вот этот человек может быть его отцом. Ведь Адам сам говорил мне, что его отец умер.

Но сейчас не время обсуждать все это.

Что-то взрывается вдалеке, взрывная волна сотрясает землю, окна и двери дома. И Адам очень быстро приходит в себя. Он бросается вперед, хватает меня за руку, и мы выскакиваем из двери наружу.

Кенджи впереди, он как-то умудряется бежать с Уорнером на плечах и при этом покрикивает на нас, чтобы мы не отставали. Я верчу головой в разные стороны, стараясь проанализировать, что происходит вокруг. Выстрелы звучат близко, очень близко, совсем близко.

• Предыдущая
• 62/101
• Следующая