Страсти по мощам - Питерс Эллис - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

Брат Кадфаэль был уверен, что приор уже стоит на коленях в освещенной лишь слабыми огоньками свечей часовне и проведет долгую ночь в обществе мертвеца, и поутру, возможно, это принесет свои плоды. Поэтому он был немало удивлен, увидев, что Роберт размашистым шагом возвращается в сад отца Хью, ведя с собой какого-то незнакомца. И надо же было ему появиться в тот момент, когда Кадфаэль собрался к Бенеду, выпить винца да поделиться новостями. И похоже, Роберт был не слишком огорчен тем, что его ночное бдение не состоится.

— Брат Кадфаэль, у нас гость, и мне потребуется твоя помощь. Это Гриффит, сын Риса, бейлиф принца Овейна в Росе. Кэдваллон послал к нему гонца с вестью о смерти Ризиарта, к тому же я и сам должен принести ему жалобу на брата Джона и обсудить, как нам быть дальше. Бейлиф будет расспрашивать всех, кто что-либо знает об этом деле, но сейчас он просит, чтобы первым высказал свои соображения я. Так что мне пришлось отправить брата Ричарда в часовню одного.

Брат Жером и брат Колумбанус, которые уже приготовились возвращаться на ночлег в дом Кэдваллона, услышав это, задержались.

— Отец приор, я пойду вместо тебя, — всем своим видом изображая преданность, предложил Жером, уверенный в том, что ему откажут.

— Нет, ты уже провел одну бессонную ночь и теперь должен отдохнуть.

Ночь-то провел; только вот бессонную ли, подумал Кадфаэль, в часовенке темновато, и даже если б отец Хью вздумал за ним следить, то вряд ли что-нибудь приметил. А Жером не из тех, кто станет без нужды лоб расшибать.

— Я с радостью займу твое место, отец приор, — с не меньшим пылом вызвался Колумбанус.

— А твоя очередь наступит завтра. Поостерегитесь брать на себя слишком много, ибо сие есть гордыня под личиной смирения. Нет, сегодня ночью брат Ричард будет нести бдение один. Вам же придется задержаться, чтобы рассказать бейлифу обо всем, что вы видели и слышали.

Разговор оказался долгим, утомительным и нелегким для Кадфаэля, который, хотя и не был уверен, что поступает правильно, при переводе слегка подправлял приора. Не то чтобы он переводил неверно — просто позволял себе иногда добавить к словам Роберта и свои соображения о том, что приключилось в лесу с телом Ризиарта. Он не упустил ничего из сказанного приором, однако по собственному усмотрению отделял факты от предположений: то, что видели, от того, что домыслили. Никто из присутствующих не знал обоих языков, а потому не мог его проверить. Что же до Гриффита, сына Риса, то этот много повидавший на своем веку служака оказался внимательным и проницательным слушателем и быстро схватывал суть дела. И то сказать, он был валлийцем до мозга костей, а весь этот узел завязался как раз вокруг останков валлийской святой. Дошла очередь и до брата Жерома, и до брата Колумбануса, допустившего столь непростительное небрежение: уснувшего в часовне во время бдения. Впрочем, ни сам Колумбанус, ни Жером, ни приор не сочли нужным сообщить бейлифу об этой досадной оплошности.

Кадфаэль стал уже подумывать, что, наверное, стоило бы положиться на здравый смысл Гриффита, сына Риса: пожалуй, напрасно постарался он скрыть от бейлифа то, что знал и о чем догадывался. Но поразмыслив, монах решил, что так будет лучше. Сейчас ему больше всего нужно было время — за день или за два, пока бейлиф будет разъезжать по приходу, собирая сведения, Кадфаэль рассчитывал довести до конца собственное расследование и установить истину.

Власти, они ведь глубоко не копают, подбирают готовенькое, то, что лежит на поверхности, и не мешкая творят скорый суд. Им ведь главное — восстановить спокойствие и порядок, а не добиться торжества справедливости. Но Кадфаэль твердо решил не допустить того, чтобы остались сомнения в невиновности Энгеларда или брата Джона. Так что лучше сперва разобраться во всем самому, а потом уж рассказать бейлифу.

Когда на следующее утро Сионед пришла в часовню, ей не оставалось ничего иного, кроме как попросить грузного, добродушного увальня, брата Ричарда, желавшего только мира и покоя, возложить в знак примирения руку на грудь покойного. Ричард охотно выполнил ее просьбу и ушел, оставшись в неведении относительно того, какому подвергался испытанию и от какого подозрения себя избавил.

— Жаль, что тебя не было, — сказал Бенед Кадфаэлю, заглянувшему к нему мимоходом, между мессой и обедом. — Падриг вчера заходил, правда ненадолго, и мы вспомнили старые времена, когда Ризиарт был помоложе. Падриг ведь к нам уже много лет наведывается и всех здесь знает. Кстати, он о тебе спрашивал.

— Скажи ему, что мы еще непременно свидимся и выпьем вместе до нашего отъезда. И еще передай, что я не оставил дела Ризиарта, если это может послужить для него утешением.

— Мы к тебе привыкли, — промолвил Бенед, склоняясь над горном, в то время как его подручный, худощавый парнишка, раздувал кузнечные меха. — Остался бы с нами — уж нашлось бы здесь для тебя местечко.

— Я свое место уже нашел, — отозвался Кадфаэль, — так что ты за меня не беспокойся. Думаешь, я не пораскинул мозгами, прежде чем надеть рясу? Я знал, что делал.

— Мне невдомек, как ты уживаешься кое с кем из вашей братии, — заметил Бенед, держа в руках заготовку для подковы.

— А, пустое — монахи и приоры бывают разные, как и все люди, но они приходят и уходят, а монастыри остаются. Случается, правда, что кое-кто попадает в обитель не подумавши, — по большей части молодые парни, которые рассудили, что ежели девица дала им от ворот поворот, то уже и конец света настал. А ведь некоторые такие ребята, вернись они в мир, могли бы стать добрыми мастерами, глядишь, и приохотились бы, скажем, к кузнечному ремеслу…

— Знаю одного такого, — задумчиво промолвил Бенед, — рука у него крепкая. Он уж и молот держать научился — что ему ни покажешь, все на лету схватывает, а это, знаешь ли, уже половина мастерства. Если б только он не помог удрать убийце Ризиарта, никакого другого чужеземца не приняли бы здесь лучше. Правда, на сей счет мне судить трудно, хотя бедняжка Сионед, похоже, считает, что ей все ясно. А что, если она ошибается? Ты-то сам в этом разобрался?

— Пока нет, — признался Кадфаэль, — но дай нам время, и мы узнаем все.

На третий день заточения брату Джону, привыкшему, что его держат взаперти только для видимости, пришлось и вправду не высовывать носу из конюшни. Весть о том, что в Гвитерин пожаловал бейлиф и расспрашивает всех и каждого об обстоятельствах смерти Ризиарта, мигом облетела весь приход. Не осталось в секрете и то, что в доме отца Хью он имел обстоятельную беседу с приором, а уж тот наверняка постарался внушить Гриффиту, что его долг — расследовать заодно и преступление брата Джона.

Нельзя сказать, чтобы Джону приходилось жаловаться на помещение, кормежку или компанию — всем этим он был весьма доволен. Но в течение двух прошедших дней, ближе к сумеркам, его выпускали на волю, и молодой монах, благоразумно стараясь не лезть на глаза, помогал по хозяйству чем мог — то поленницу дров сложит, то лошадям корму задаст, то в огороде поковыряется, — так что у него не было ни времени, ни желания беспокоиться о своем положении. Однако с приездом бейлифа все изменилось, и теперь, когда приходилось сидеть в конюшне сложа руки, ему стало совсем невмоготу, тем паче что с валлийским дело у него обстояло неважно, а брата Кадфаэля, чтобы помочь, поблизости не было, и бедняга иногда даже словом ни с кем не мог перемолвиться. Джон ничего не знал о том, что задумали Кадфаэль и Сионед, и как обстоят дела с мощами святой Уинифред, чем занимаются приор Роберт и братья, куда подевался Энгелард, а главное — как выручить его из беды. С тех пор как, поддавшись порыву, Джон помог Энгеларду бежать, судьба этого парня стала ему небезразлична — уж больно хотелось, чтобы ему удалось оправдаться и зажить счастливо со своей Сионед.

Сионед же, верная своему слову, и близко к конюшне не подходила, а кроме нее во всем имении никто толком по-английски говорить не умел. Насчет самых простых вещей кое-как объясниться удавалось, но расспросить обо всем, что он стремился знать, не было никакой возможности. Джон был полон сил, но не знал, куда их приложить, он беспокоился за своих друзей, но ничем не мог им помочь.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая