Необычный монах - Питерс Эллис - Страница 9

• Предыдущая
• 9/33
• Следующая

Приор огласил содержание двух писем, посланных лордом Арнульфом Модуи тогдашнему аббату Фульчериду. В них старый лорд ясно и недвусмысленно давал понять, что по его кончине манор и деревня должны быть возвращены аббатству, и выражал надежду на неукоснительное исполнение этого обязательства его сыном и наследником Роджером. Трудно сказать, счел ли Роджер Модуи имеющиеся у него доказательства недостаточно сильными в сравнении с доводами Хериберта либо же просто проявил малодушие, но свою правоту он отстаивал вяло и неубедительно. В конечном итоге суд вынес решение в пользу аббатства.

Спустя час после вынесения приговора Кадфаэль предстал перед Роджером :

— Достойный лорд, ваша тяжба пришла к завершению, а вместе с нею и моя служба. Я честно отслужил оговоренный срок, нынче же ухожу и явился сюда, чтобы попрощаться.

Мрачный, как туча, Роджер, не находивший себе места от ярости и досады, поднял глаза и одарил Кадфаэля таким взглядом, какой должен бы был свалить его с ног, однако же валлиец не только устоял, но и остался совершенно спокоен.

— Сомневаюсь, — прорычал, распаляясь, Роджер, — в том, что ты действительно служил мне честно. Кто, скажи на милость, кроме тебя, мог узнать…

Тут Модуи осекся и прикусил язык. Он вовремя спохватился, сообразив, что до сих пор никто не предъявил ему никаких обвинений, а коли ему нет нужды ни в чем оправдываться, то было бы большой глупостью затрагивать столь щекотливую тему. Должно быть, ему хотелось спросить, как Кадфаэлю удалось выведать правду, но заговорить об этом открыто не хватило духу.

— Ну что ж, ступай, коли тебе больше нечего мне сказать.

— По этому поводу, — с нажимом произнес Кадфаэль, — и вправду нечего. Дело закончено, и его можно предать забвению. — Слова валлийца могли быть восприняты как обещание не ворошить прошлое, но в них содержался и намек на нечто иное, о чем стоило поговорить. Роджер вопросительно поднял брови.

— Мой лорд, до сего дня я состоял у вас на службе и, что бы вы обо мне ни думали, худа вам не желаю, а потому советую задуматься вот о чем. Никто из сопровождавших приора Хериберта не имел никакого оружия. И сам он, разумеется, тоже. Ни у одного из пятерых не то что меча или кинжала — простого ножа и то не было.

Кажется, Роджер не сразу осознал зловещее значение услышанного, но когда наконец понял, покрылся испариной. До сих пор он искренне полагал, что был ранен одним из аббатских служек, преданно и рьяно пытавшихся защитить своего приора. Он судорожно сглотнул и растерянно заморгал, словно заглянул в пропасть, падения в которую избежал лишь чудом.

— Мой лорд, вооружены были лишь ваши люди, — добавил Кадфаэль.

Итак, в ту ночь в лесу была устроена двойная засада. Роджер Модуи охотился на ничего не подозревавшего отца Хериберта, а кто-то другой, неведомый, точно так же охотился на не чаявшего зла Роджера Модуи. А ведь ему еще не раз придется ездить по дороге между Саттоном и Вудстоком. Возможно такими же темными ночами.

— Кто? — хриплым шепотом спросил Роджер. — Который из них? Назови имя.

— Нет, — просто ответил Кадфаэль. — Я больше не состою у вас на службе и уже сказал вам все, что считал нужным. В остальном разбирайтесь сами.

Лицо Роджера посерело. Возможно, в это мгновение он вспомнил, как нежный, вкрадчивый голосок нашептывал ему на ухо казавшийся таким заманчивым, многообещающим и легко исполнимым план.

— Не покидай меня. Сейчас ты единственный, на кого я могу положиться. И ты так много знаешь. Ради Бога, помоги хотя бы благополучно вернуться домой. Проводи меня до Саттона.

— Нет, — повторил Кадфаэль. — Я предупредил вас об опасности. Теперь остерегайтесь сами.

Полагая, что этим он исполнил свой долг, ибо сообщил Роджеру достаточно для того, чтобы тот смог предпринять необходимые меры предосторожности, Кадфаэль поклонился и, не сказав больше ни слова, пошел прочь. Пошел куда глаза глядят да ноги идут, и вышло так, что привели они его прямиком в приходскую церковь. Он заглянул туда — во всяком случае, как представлялось в то время ему самому — едва ли не случайно, всего-навсего потому, что его как будто поманила открытая церковная дверь, а тут как раз еще и зазвонил колокол к вечерне Кадфаэль только что покончил со службой и имел все основания для того, что бы спокойно поразмыслить о дальнейшем, а нет места более располагающего к размышлению и спокойствию, нежели храм.

Вечерню служил маленький приор из Шрусбери. Он возносил благодарственные молитвы с истовым пылом человека, успешно справившегося с поставленной перед ним задачей и тем самым, возможно, перевернувшим еще один лист в книге своей жизни.

Кадфаэль, безмолвный и умиротворенный, отстоял всю вечерню. Богослужение закончилось, прихожане разошлись, а он так и продолжал стоять посреди опустевшего храма, в котором воцарилась тишина. Тишина, глубиною превосходящая океанскую бездну, основательностью же — земную твердь. Забыв обо всем на свете, Кадфаэль вдыхал и поглощал ее, словно вкушал хлеб святого причастия. К действительности его вернуло легкое прикосновение к рукояти меча. Он опустил глаза и увидел росточком едва доходившего ему до локтя мальчишку-псаломщика с большими, круглыми и ослепительно голубыми глазами. Вопрошающий взор ребенка был торжественным и суровым, словно у посланца небес.

— Сэр, — с укоризной в ломком, высоком голосе промолвил мальчуган, сердито постукивая пальчиком по рукояти меча. — Сэр, вы не находите, что, вступая в Божий храм, оружие следовало бы отложить в сторонку?

— Сэр, — ответил Кадфаэль в тон ему, столь же серьезно, хотя и с легкой улыбкой. — Я нахожу ваше замечание более чем справедливым. Видимо, вы правы, сэр.

И тут, повинуясь неожиданно пришедшему откуда-то изнутри порыву, Кадфаэль медленно расстегнул пояс и, шагнув вперед, положил меч на самую нижнюю из алтарных ступеней.

Там, у подножия алтаря, грозное оружие выглядело мирно и, что удивительно, вполне уместно. Что ни говори, а рукоять меча неспроста выполнена в форме креста.

Приор Хериберт сидел за столом в доме приходского священника и в окружении лучившихся счастьем братьев вкушал скромный монашеский ужин, когда ему доложили, что какой-то незнакомец просит его принять.

На поверку незнакомец оказался Кадфаэлем. Приор сразу же узнал своего избавителя и приветствовал его с теплотой и радушием.

— Это ты, сын мой! От всей души рад тебя видеть. Ты ведь был сегодня у вечерни, не так ли? То-то я гляжу: знакомая фигура, — сразу приметил тебя среди молящихся. Здесь ты самый желанный гость, и, если я или мои люди хоть чем-то можем отблагодарить тебя, только скажи, и мы сделаем все, что в наших силах.

В отрывистой валлийской манере Кадфаэль ответил Хериберту вопросом:

— Отец приор, завтра вы возвращаетесь в обитель, верно?

— Разумеется, сын мой. Мы отправимся в путь сразу после заутрени. Аббат Годефрид ждет не дождется вестей о том, чем завершилась тяжба.

— Так вот, святой отец! Ныне я расстался со службой, распростился с оружием и волен идти куда вздумается — хоть бы и начать жизнь заново. И я прошу вас, возьмите меня с собой.

• Предыдущая
• 9/33
• Следующая