Монаший капюшон - Питерс Эллис - Страница 32

• Предыдущая
• 32/53
• Следующая

Нынче, пока Прескот проводил время за праздничным столом своего господина, короля Стефана, Берингар располагал всей полнотой власти, и Кадфаэль не видел причины утаивать, во всяком случае то, что касалось его участия в этой истории. Он поведал Берингару все, или почти все.

— Значит, он пришел к тебе, и ты его спрятал... — задумчиво произнес помощник шерифа.

— Спрятал, и, случись это снова, я поступил бы так же.

— Кадфаэль, ты ведь не хуже меня знаешь, какие серьезные обвинения выдвинуты против парнишки. Кто, как не он, мог выиграть от этой смерти? Тем не менее, уж я-то тебя знаю, и если у тебя есть сомнения, придется усомниться и мне.

— Сомнений-то как раз у меня и нет, — твердо заявил монах. — Мальчонка не только что в убийстве, но даже в помыслах о нем не повинен. А уж мысль о яде ему и в голову прийти не могла. Когда эти два приятеля заявились ко мне, я испытал обоих, и вышло, что ни один из них и понятия не имел, какой смертью умер мастер Бонел. Я сказал, что он был сражен смертельным ударом и истек кровью, и они этому поверили. А потом я дал парнишке понюхать отравы, и хоть бы что, он даже не побледнел. Единственное, что припомнил этот запах, — спросил, не тем ли снадобьем в лазарете растирали плечи брату Рису.

— Во всем этом я полагаюсь на твое слово, — промолвил в ответ Берингар, — звучит как будто убедительно, но ты же понимаешь, что само по себе это еще не доказательство. А что если мы с тобой недооцениваем хитрость этих ребят — дескать, больно малы для этого?

— И то сказать, — усмехнулся Кадфаэль, — ты и сам далеко не стар, а хитрости тебе не занимать. Но поверь мне: эти двое не из того теста. Я-то их знаю, а ты нет, разве не так? У меня есть основания полагать, что паренек невиновен, и я вижу свой долг в том, чтобы помогать невинному. Не спорю, что у тебя тоже есть свой долг, в соответствии с твоей должностью и полномочиями. Но в данный момент, Хью, я и правда понятия не имею, куда подевался Эдвин Гурней, а то, пожалуй, попробовал бы уговорить его положиться на твою непредвзятость. Ты и без меня понимаешь, что этот племянничек, которому уже задали хорошую трепку, знает, где его дядюшка прячется, — во всяком случае, знал, где тот собирался укрыться. Ты, конечно, можешь его спросить, но он верный друг и ничего не скажет ни тебе, ни Прескоту.

Хью побарабанил пальцами по столу и с минуту молчал, размышляя.

— Кадфаэль, я должен тебя предупредить, что буду разыскивать мальчишку, пока не найду,и если мне придется пойти на хитрость — не обессудь. Так что куда бы ты ни пошел, будь настороже.

— Что ж, это по-честному, — признался Кадфаэль, — помнится, мы с тобой уже соперничали в уловках, а кончили-то тем, что стали друзьями. Только вот боюсь, что следить за мной будет скучновато. Разве приор Роберт тебе не сказал? Мне не позволено покидать стены обители.

Хью удивленно поднял черные брови:

— Господь Всемилостивый, да за какое же прегрешение? — В глазах его заплясали искорки. — Это что ж надо натворить, чтобы навлечь на себя такую немилость?

— Я провел слишком много времени, беседуя с одной вдовой, и нашелся тип, который, навострив уши, выведал, что мы с ней очень хорошо знали друг друга много лет назад, когда были молоды.

Кадфаэль не собирался об этом рассказывать, но раз уж на то пошло, не видел смысла таиться от Хью.

— Помнишь, ты спрашивал, как вышло, что я никогда не был женат, а я еще ответил, что была у меня такая мысль, давным-давно, еще до того, как я отправился в Святую Землю?

— Еще бы не помнить. Ты даже называл ее имя, говорил, что нынче у нее должно быть, дети и внуки... Так вот оно что, Кадфаэль. Стало быть, эта госпожа и есть твоя Ричильдис?

— Эта госпожа, — внушительно произнес Кадфаэль, — действительно Ричильдис, да только не моя! Может, я и имел на нее когда-то права, до двух ее мужей, но то все быльем поросло.

— Я непременно должен ее увидеть! — воскликнул Берингар. — Женщина, которая некогда пленила тебя, стоит того, чтобы с ней познакомиться. Будь на твоём месте кто-нибудь другой, я бы сказал, что теперь понятно, с чего это ты так рьяно защищаешь ее сынка. Но тебя-то я знаю: ты любого побежишь выручать, если он попадет в беду. Однако я встречусь с ней, может быть, ей потребуется совет или помощь, тем более, что тут такой узелок завязался, что сразу не распутаешь.

— Ты можешь кое-что сделать, это поможет мне раздобыть доказательство, а тебе — во всем разобраться. Я уже говорил, что паренек выбросил в реку инкрустированную деревянную шкатулочку, совсем маленькую. — Кадфаэль подробно описал изделие Эдвина. — Я его рассказу верю, но если ее найти, это будет основательным подтверждением. Я бы сам поговорил с рыбаками и лодочниками и попросил их поискать там, где течение выбрасывает на берег всякий хлам, но ты же знаешь, мне выходить не велено. А вот ты можешь распорядиться, чтобы глашатай объявил об этом в Шрусбери и в предместьях вдоль реки. Попробуй, дело того стоит.

— Это я сделаю, — охотно согласился Берингар, — есть в городе один человек, работенка у него — не приведи Господи. Он подбирает утопленников, когда Северн выбрасывает тела на берег. Труп и шкатулочка, конечно, не одно и то же, но этот парень знает каждый водоворот и любую излучину. А теперь, раз уж мы с тобой обо всем переговорили, пойдем, взглянем на этого чертенка. Хорошо еще, что ты его знаешь, а то ему долго пришлось бы доказывать, что он не Эдвин. А они и вправду очень похожи?

— Ну, если ты их знаешь да они рядом стоят, то различить их нетрудно, хотя семейное сходство есть, и немалое. А вот по отдельности их можно перепутать. Твои ребята искали всадника в рясе — у них и сомнений не возникло, что это тот, кто им нужен. Идем, сам на него посмотришь.

Они вместе направились к клетушке, где с вечера маялся Эдви. Кадфаэль не знал, как Берингар собирается поступить с узником, и немного беспокоился, хотя и понимал, что ничего страшного с парнишкой случиться не должно. Что бы ни думал Хью о вине или невиновности Эдвина, он не мог слишком сурово отнестись к Эдви за то, что тот стойко поддерживал своего родича.

— Подойди-ка к свету, Эдви, — распорядился Берингар, распахнув дверь в каморку, — дай я на тебя посмотрю. Я хочу точно знать, с кем имею дело, на тот случай, если вам опять вздумается водить всех за нос.

Эдви бросил на него опасливый взгляд, но убедившись в присутствии брата Кадфаэля, послушно вышел на свет. Помощник шерифа взял парнишку за подбородок и пристально вгляделся в его лицо. Синяки за ночь побагровели, но карие глаза ярко сверкали.

— Ну теперь, если я тебя встречу, то узнаю, — доверительно сообщил Берингар. — Так вот, приятель, мы уже потратили на тебя немало времени, и я не собираюсь тратить еще больше, выколачивая признание. Я тебя спрашиваю первый и последний раз: где Эдвин Гурней?

И постановка вопроса, и выражение смуглого лица Берингара заставляли задуматься о том, что будет, если он не получит ответа, хотя Хью и говорил довольно миролюбиво. Эдви облизал пересохшие губы и ответил так почтительно, что Кадфаэль только подивился.

— Сэр, Эдвин доводится мне родственником и другом, и если бы я собирался выдать его, то не потратил бы столько сил, чтобы сбить ваших людей со следа. Мне кажется, вы должны понять, что я не могу и не хочу его предать.

Берингар бросил взгляд на Кадфаэля. Лицо его оставалось серьезным, разве что искорка промелькнула в глазах.

— Что ж, Эдви, другого, по правде говоря, я и не ожидал. Хранить верность другу — это похвально. Однако я должен быть уверен в том, что смогу заполучить тебя, когда ты мне понадобишься, а то ведь, не ровен час, ты снова улизнешь выручать приятеля.

Эдви представил себе мрачный каземат Шрусберийского замка и с застывшим лицом приготовился выслушать худшее.

— Поэтому, — продолжал Хью, — дай мне честное слово не покидать усадьбы твоего отца, пока не получишь моего дозволения, и можешь отправляться домой. С какой стати я должен кормить тебя на Рождество за счет короля? Думаю, твоего слова будет достаточно. Что скажешь?

• Предыдущая
• 32/53
• Следующая