Исповедь монаха - Питерс Эллис - Страница 21

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая

— Ну и ночку вы, братья, выбрали для дороги. Но ничего, держитесь, осталось совсем немного, считайте, что ваши мучения уже в прошлом. Мы всегда рады приютить лиц духовного сана.

Пока он говорил, появились другие слуги: с накинутой на голову и плечи мешковиной из подвального помещения выскочил молодой парень, из дома вышел бородатый пожилой человек и заспешил вниз по ступенькам навстречу монахам. Хэлвина буквально внесли на руках в просторный холл, куда уже входил оповещенный о нежданных гостях хозяин дома.

Это был высокий худощавый человек с коротко подстриженной пшеничной бородкой и густой копной волос того же цвета. Разглядывая открытое обветренное лицо с удивительно синими саксонскими глазами, в которых читалось искреннее участие, Кадфаэль решил, что их хозяину, должно быть, лет сорок или чуть меньше.

— Входите, братья, входите! Как хорошо, что вы сумели найти нас! Несите его сюда, поближе к огню. — Владелец манора в одно мгновение разглядел их запорошенные снегом одежды бенедиктинцев, искалеченные ноги одного монаха и его обескровленное от усталости лицо. — Эдгита, приготовь нашим гостям постели и скажи Эдвину, чтобы подогрел вина.

У него была приятная спокойная манера речи. Но слуги так и забегали, повинуясь неторопливым четким распоряжениям, и уже через несколько секунд Хэлвин сидел на скамье у жарко пылающего очага.

— Твоему младшему собрату не стоило бы пускаться в столь дальний путь, учитывая его состояние, — проговорил владелец манора, обращаясь к Кадфаэлю. — откуда вы пришли? Ведь здесь у нас нигде нет обитателей вашего ордена, если не считать недавно основанного женского монастыря в Фарвелле.

— Из Шрусбери, — отозвался Кадфаэль и прислонил костыли к скамейке рядом с понемногу приходящим в себя Хэлвином, так, чтобы тот легко мог их достать.

— Из Шрусбери? Ну и ну! Неужели у вашего аббата никого больше не нашлось для поручений в другом графстве?

— Хэлвин пришел по своему собственному делу, — ответил Кадфаэль. — Никто не смог бы его заменить. А теперь, когда он выполнил, что хотел, мы возвращаемся домой и рано или поздно дойдем. Особенно, когда на помощь приходят добрые люди. Скажи мне, пожалуйста, как называется это место? Я здесь впервые.

— Позволь представиться — Сенред Вайверс, а манор, как нетрудно догадаться, называется Вайверс. Имя твоего товарища, если я правильно запомнил, Хэлвин, ну а тебя как прикажешь величать?

— Кадфаэль. Я валлиец, а вырос на границе, потому с детства говорю на обоих языках. Принял обет в Шрусбери лет двадцать тому назад. Аббат поручил мне составить Хэлвину компанию и проследить, чтобы он благополучно добрался, куда ему надо, и вернулся обратно невредимым.

— Непростая задача, — тихо проговорил Сенред, с жалостью глядя на ноги Хэлвина. — Но если он достиг цели и вы уже идете домой, тогда, конечно, легче. Как это его угораздило так покалечиться?

— Мы чинили крышу во время декабрьских снегопадов, он упал и сланцевыми плитками ему искромсало все ноги. Счастье, что он вообще остался жив.

Кадфаэль и Сенред сидели в некотором отдалении от Хэлвина и тихонько переговаривались, поглядывая на него. Глаза Хэлвина были закрыты, длинные ресницы тенью лежали на бледных щеках, казалось, он спит. В холле было пусто, одни слуги хлопотали на кухне, готовя угощение для монахов, другие разжигали жаровни в комнате, где должны были спать гости, и стелили им постели.

— И что они там возятся с вином, — заметил Сенред. — Извини меня, брат, я пойду потороплю их. Вам обоим надо поскорее согреться изнутри.

Он встал и быстрым шагом направился к двери. Когда Сенред проходил мимо Хэлвина, тот, видно, ощутил легкое движение воздуха. Ресницы его затрепетали, а еще через несколько секунд он открыл глаза и с недоумением оглядел пылающий очаг, просторный холл, теряющиеся в полумраке высокие стены, тяжелые занавеси, за которыми скрывались два алькова, полуоткрытую дверь в солар, где ровным сильным огнем горели свечи.

— Да я никак уснул? — подивился вслух Хэлвин. — Как мы сюда попали? Где мы?

— Не беспокойся, ты дошел сюда сам, — ответил Кадфаэль. — Ну, разве что мы немного помогли тебе подняться по ступенькам. Этот манор зовется Вайверс, а имя его владельца — Сенред. Мы попали в гости к хорошим людям.

Хэлвин вздохнул.

— У меня гораздо меньше сил, чем я думал, — сказал он невесело.

— Сейчас это не имеет никакого значения. Мы ушли из Элфорда и теперь ты можешь спокойно отдыхать.

Оба говорили вполголоса, словно боясь потревожить чей-то покой в этом большом гулком холле. Когда они замолчали, вновь установилась абсолютная, ничем не нарушаемая тишина. Полуоткрытая дверь солара внезапно распахнулась настежь, и в дверном проеме показался стройный силуэт благородной дамы — несомненно, это была хозяйка дома, жена Сенреда. Она сделала несколько шагов вперед, свет от ближайшего факела упал на ее лицо, которое до того находилось в тени, и она вдруг, будто чудом, преобразилась. Благородная дама тридцати с лишним лет исчезла, а на ее месте оказалось юное цветущее существо. На вид девушке можно было дать от силы семнадцать-восемнадцать лет, с миловидного лица на них взирали громадные лучистые глаза, высокий ясный лоб был светел и жемчужно чист.

Хэлвин тихо вскрикнул, вернее, даже не вскрикнул — ахнул странным придушенным голосом, схватил костыли, вскочил на ноги и уставился на представшее им удивительное видение. Девушка отступила на шаг и замерла при виде незнакомцев. Они с Хэлвином застыли так на несколько мгновений, потом девушка повернулась и вновь скрылась в соларе, тихонько притворив за собою дверь.

Хэлвин покачнулся, свет померк перед его глазами, пальцы, сжимавшие перекладины костылей, разжались, и он без чувств повалился на тростниковые циновки.

Хэлвина отнесли в спальню и уложили в постель, он все еще был без памяти.

— Упадок сил, только и всего, — ответил Кадфаэль на встревоженные расспросы Сенреда. — В последние дни он довел себя до полного изнеможения, но теперь с этим покончено. Спешить нам больше некуда. Сон — его главное лечение. Смотри, он приходит в себя.

Хэлвин пошевелился, веки его дрогнули, он открыл глаза и вполне осознанно взглянул на склоненные над ним обеспокоенные лица. Он находился в полном сознании и помнил, что с ним случилось до обморока, потому что сразу же стал просить прощения за причиненное беспокойство.

— Я сам виноват, — сказал он. — Так мне и надо за мою непомерную самонадеянность. Но сейчас я чувствую себя хорошо. Очень хорошо!

Коль скоро всем было ясно, что Хэлвин нуждается прежде всего в отдыхе, их оставили одних, хотя и на короткое время. Сначала в комнату постучался бородатый слуга с горячим душистым вином. Следом появилась старая Эдгита, которая сперва принесла светильник и воду для умывания, а потом ужин и спросила их, не надо ли еще чего-нибудь.

Высокой, крепкой Эдгите было никак не меньше шестидесяти. По-видимому, она всю жизнь прослужила Вайверсам, пользовалась их полным доверием и с законной гордостью носила у пояса аккуратного черного платья большую связку ключей. Молоденькие служанки, как позднее приметил Кадфаэль, если и не трепетали перед ней, то, во всяком случае, почтительно и беспрекословно подчинялись ее распоряжениям.

Ближе к ночи Эдгита пришла опять. На этот раз она сопровождала жену Сенреда, миловидную темноволосую толстушку, с ласковым голосом и располагающими манерами, которая пришла осведомиться, всем ли они довольны и как себя чувствует больной. Добродушная, розовощекая Эмма ничем не напоминала хрупкое изящное создание, на миг показавшееся и тут же поспешно скрывшееся в соларе при виде незнакомцев.

Когда Эмма ушла, Кадфаэль спросил у Эдгиты, есть ли у ее господ дети.

Сначала Эдгита не была уверена, стоит ли отвечать на столь нескромный вопрос какого-то чужака, но затем сменила гнев на милость:

— У них есть сын, взрослый сын, — и после недолгого колебания неожиданно добавила: — Его сейчас нет дома, лорд Сенред отправил его на вассальную службу к своему сюзерену.

• Предыдущая
• 21/46
• Следующая