Неугомонная мумия - Питерс Элизабет - Страница 68

• Предыдущая
• 68/70
• Следующая

Эмерсон открыл дверь.

Хотя я и была готова к самому страшному, но все равно замерла в дверях, потрясенная увиденным. Джон сидел на краешке кровати, лоб его закрывала окровавленная повязка, во взгляде застыли недоумение и страх. Слава богу, жив!

Черити, казалось, находилась в трансе. Бледное лицо девушки было отрешенным, она даже не посмотрела в нашу сторону, съежившись в своем уголке. За столом расположился Иезекия, перед ним лежала раскрытая книга, в руке он сжимал пистолет. И пистолет был направлен на Джона.

– Входите, брат и сестра, – спокойно сказал Иезекия. – Вы как раз вовремя. Я борюсь с демонами, которые вселились в этого несчастного юношу. Свиньи в деревне не нашлось, так что я не могу заставить бесов перебраться из тела брата Джона в новое пристанище. Поэтому единственный способ избавиться от этих порождений сатаны – убить их, но сначала брат Джон должен вознести хвалу Спасителю. Мне не хотелось бы, чтобы его душа горела в аду.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Эмерсон столь же невозмутимо. – А почему бы вам не использовать вместо свиньи козла... или собаку? Отличное жилище для бесов.

Иезекия покачал головой:

– Боюсь, ничего не выйдет. Видите ли, профессор, бесы вселились и в вас. Я должен расправиться с ними, прежде чем вы покинете этот дом, иначе они собьют вас с пути истинного.

– Мистер Джонс...

– Не подобает так обращаться ко мне, сын мой. Зовите меня моим истинным именем. Ибо я Помазанник Божий, который пришел, чтобы спасти этот мир греха.

– Вот черт! – невольно прошептала я.

Эмерсон недовольно зыркнул на меня, а Иезекия оживился:

– О-о... И наша возлюбленная сестра Амелия тоже во власти бесов. Я вижу, как они пляшут в ней... Подойди, сестра, возблагодари своего Господа и Спасителя, и я избавлю тебя от исчадий ада.

От изумления я начисто забыла о своем пистолете. Как давно безумие завладело рассудком этого бедняги? До сих пор Иезекии удавалось выглядеть совершенно нормальным.

Эмерсон осторожно шагнул в комнату.

– Хватит! – приказал Иезекия. – Теперь ты, сестра. Подойди ко мне.

Я никак не могла сообразить, что же предпринять. Комната была совсем крошечной, так что безумец почти наверняка кого-нибудь ранит, если нажмет на спусковой крючок. А он нажмет, непременно нажмет...

За окном что-то мелькнуло. Неужели подмога?

Увы. Всего лишь брат Дэвид. В глазах плещется ужас, губы трясутся. Хорош помощничек...

Эмерсон тоже увидел Дэвида.

– Ой! – вскрикнул он так громко, что я едва не подпрыгнула. – Смотрите, что там?

Иезекия скосил глаза, и Эмерсон взвился в воздух.

Грохнул выстрел, и с потолка посыпалась штукатурка. Дэвид за окном взвизгнул и исчез. Джон вскочил на ноги и тут же вновь осел на кровать: у бедняги подкосились колени. Черити призрачной тенью сползла со стула.

Эмерсон выбил пистолет из руки Иезекии и стиснул миссионера в медвежьих объятиях. Из гостиной донеслись шаги. Я оглянулась.

– Черт подери! – выпалил мсье де Морган. – Чем вы здесь занимаетесь?

За спиной француза скромно стоял наш вездесущий отпрыск.

– И все-таки причина заключалась в коптском манускрипте! – объявил Рамсес несколько часов спустя.

Иезекию поместили под стражу, а его жертвам оказали помощь. Мы вернулись домой, и Джон, все еще трясясь как осиновый лист, слабым голосом сказал, что приготовит чай. Я не стала возражать: суета по хозяйству – самое лучшее лекарство в таких случаях.

– Quel manuscrit coptique?[19]– вопросил мсье де Морган. – Я ничего не понимаю, ни-че-го! Сумасшествие какое-то. Какие-то преступные гении, манускрипты, буйнопомешанные миссионеры...

Пришлось рассказать ему про наш папирус.

– Я с самого начала знала, что причина в этом обрывке, но никак не могла понять почему. Дело в том...

Меня перебил Эмерсон:

– Дело в том, что здесь орудовали две преступные шайки. Одна банда занималась грабежом пирамид, мерзавцы нашли тайник с царскими драгоценностями и продолжали поиски. Их главарь изображал коптского священника. Очень удобно – все на виду...

Я поспешила перехватить инициативу:

– Но среди грабителей начались раздоры, думаю, у подобных личностей такое случается сплошь и рядом. Хамид, мелкая рыбешка, был недоволен своей долей и решил пуститься в самостоятельное плавание. Он уговорил Абделя, которому доводился сыном, найти для него покупателей. И среди предметов, которые он предлагал...

– Был ящик с мумией, купленный баронессой! – снова встрял Эмерсон.

– Нет-нет, дорогой. Там было два ящика с мумиями! Именно это внесло путаницу. Оба ящика теперь уничтожены, но, полагаю, гробы были совершенно одинаковыми. Вероятно, они принадлежали мужу и жене, не пожелавшим расставаться и после смерти...

– Это все сантименты, Амелия, – пробурчал Эмерсон. – Главное, ящики были совершенно одинаковыми, их сделали из старых тряпок и папирусов, покрасили и покрыли лаком. Такие картонные гробы – обычное дело. Нам следовало догадаться, что обрывки папируса – это часть ящика из-под мумии.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал мсье де Морган, – с ящиками все понятно. Их было два, совершенно одинаковых. Что дальше?

Я послала ему любезную улыбку:

– А дальше все очень просто. Ящики оказались у Абделя. Один из них, принадлежавший жене, видимо, был поврежден. Абдель распотрошил его и, будучи опытным старым лисом, решил продать коптские папирусы, из которых был сделан гроб.

– И стал искать клиента! – опять не удержался Эмерсон. – К несчастью для бедняги, папирусами заинтересовался религиозный фанатик. Иезекия Джонс, вне всякого сомнения, образованный человек. Его нелепые манеры и американский выговор сбили нас с толку. Мы решили, что он невежественный фанатик, но это не так. Иезекия прочел обрывок манускрипта, купленного у Абделя, и окончательно свихнулся. Должно быть, папирус содержал какую-то ересь, поразившую его и без того слабый рассудок. Иезекия вознамерился уничтожить богохульственный манускрипт и отправился к Абделю за остальной частью.

Эмерсон остановился, чтобы набрать воздуху, и я подхватила:

– Иезекия заявился в лавку и стал угрожать Абделю. Бедный лавочник до смерти испугался, но вовсе не своих сообщников, как я поначалу предположила, а странного покупателя. Думаю, что в конце концов Абдель признался, что один из ящиков продал баронессе, а клочок папируса отдал мне.

Иезекия, конечно же, пришел в неистовство, как водится у безумцев, и задушил беднягу...

– А потом еще и повесил на потолочной балке, – мрачно сказал Эмерсон. – Именно так казнят предателей разбойники, поэтому мы и пошли по ложному следу. Но смерть через повешение – излюбленный библейский сюжет. Вспомните Иуду. Или Дэвида, чей коварный сын Авессолом был найден повесившимся на дереве... Думаю, Иезекия вообразил себя персонажем Библии и повесил грешника.

– Позже он проник в наш гостиничный номер, чтобы выкрасть обрывок папируса, – продолжила я. – В ночь убийства он вытащил из лавки Абделя остатки первого ящика. Мумия его не интересовала, она выпала вместе с остальным содержимым, дощечка-портрет отделилась от обмоток. Именно этот портрет Эмерсон...

У меня под ухом раздалось громоподобное:

– Кха-кха!

Я спохватилась и замолчала.

– В общем, с первым ящиком, думаю, все ясно, – заговорил Эмерсон, послав мне негодующий взгляд. – Второй гроб купила баронесса и переправила на свое судно. Иезекия считал, что его миссия не будет выполнена до конца, пока он не уничтожит и второй ящик, содержащий богохульственные письмена.

– И этот увалень проник в каюту баронессы и собственноручно вынес ящик? – недоверчиво спросил мсье де Морган.

Эмерсон меня опередил:

– Нет, это сделал Хамид. Он знал, как страстно Иезекия мечтает заполучить ящик баронессы. Хамид выкинул мумию, сорвав с нее портрет, чтобы не опознали.

• Предыдущая
• 68/70
• Следующая