Уродливая Любовь (ЛП) - Гувер Колин - Страница 46

• Предыдущая
• 46/60
• Следующая

  - Ты заставляешь трусы врезаться мне в задницу, - говорю я, смеясь. 

  Он разочарованно вздыхает. 

- Это всегда так сексуально, когда они делают это по телевизору. 

  Я поправляюсь и сажусь прямее. 

- Попробуй еще раз, - призываю я. - Ты можешь сделать это, Майлз. 

  Он хватается за левую сторону моих трусиков и сильно дергает. 

  - Ой! – кричу я, перемещаясь в направлении, в котором он тянет, чтобы уменьшить боль от резинки в моем правом боку. 

  Он снова смеется и прижимается лицом к моей шее. 

- Извини, - говорит 

он. - Есть ножницы? 

  Меня передергивает при мысли о нем, использующем ножницы на мне. Я стремглав слезаю с него и встаю, затем стягиваю свое нижнее белье, пиная его от себя. 

  - Смотреть, как ты это делаешь, стоит моей неудавшейся попытки быть сексуальным, - говорит он. 

  Я улыбаюсь. 

- Твоя неудавшаяся попытка быть сексуальным фактически сделала тебя сексуальным. 

  Мой комментарий заставляет его снова смеяться. Я иду к нему и поднимаюсь обратно на его колени. Он перемещает меня так, что я снова сижу верхом на нем. 

- Мои неудачи возбуждают тебя? - спрашивает он, дразня. 

  - О, да, - мурлычу я. - Так жарко. 

  Его руки снова на мне, скользят по всей спине и вниз по рукам. 

- Я бы понравился тебе в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет, - говорит он. - Я терпел неудачи практически во всем. Особенно в футболе. 

  Я усмехаюсь. 

- Теперь мы разговариваем. Расскажи мне больше.  

  - Бейсбол, - говорит он, прежде чем прижимается ртом к моей шее. Он покрывает поцелуями путь до моего уха. - И один семестр мировой географии. 

  - Святое дерьмо,– стону я. - Теперь, это горячо. 

  Он перемещает свои губы на мой рот и оставляет мягкий поцелуй. Он едва касается своими губами моих. 

- Я потерпел неудачу в поцелуях, тоже. Страшно. Девушка чуть не подавилась из-за моего языка однажды. 

  Я смеюсь. 

  - Хочешь, я тебе покажу? 

  Как только я киваю, он переворачивает нас на диване до тех пор, пока я не лежу на спине, а он на мне. 

- Открой рот. 

  Я открываю его. Он опускает свой рот к моему и пихает язык внутрь, давая мне, вполне возможно, худший поцелуй, из всех, что у меня когда-либо были. Я нажимаю на его грудь, пытаясь вытащить его язык из моего рта, но он не двигался с места. Я поворачиваю лицо влево, и он начинает лизать мою щеку, в результате чего я начинаю смеяться еще сильнее. 

  - О, мой Бог, это было ужасно, Майлз! 

  Он убирает рот прочь и опускается на меня. 

- Я стал еще лучше. 

  Я киваю. 

- Это факт, - говорю я, искренне согласившись. 

  Мы оба улыбаемся. Непринужденный взгляд на его лице, наполняет меня таким количеством эмоций, что я не могу даже начать классифицировать их. Я счастлива, потому что мы получаем удовольствие вместе. Мне грустно, потому что мы получаем удовольствие вместе. Я злюсь, потому что вместе нам весело, и это заставляет меня хотеть гораздо больше этого. Гораздо больше его. 

  Мы спокойно смотрим друг на друга, пока он медленно не опускает голову, начав длинный поцелуй на моих губах. Он начинает оставлять нежные поцелуи по всему моему рту, пока поцелуи не становятся все более и более интенсивным. Его язык, в конце концов, разжимает мои губы, и игривость исчезает. 

 Теперь это довольно серьезно, когда наши поцелуи становятся все более быстрыми и его одежда начинает присоединяться к куче на полу, вещь за вещью. 

  - Диван или кровать? - Шепчет он. 

  - Оба, - отвечаю я. 

  Он угождает.

  • • •

  Я заснула в своей постели. 

  Рядом с Майлзом. 

 Раньше ни один из нас никогда не засыпал после секса. Один из нас всегда уходит. Столько, сколько я пытаюсь убедить себя, что это ничего не значит, я знаю, что он делает. Каждый раз, когда мы вместе, я получаю немного информации о нем. Будь то проблеск его прошлого или время, проведенное без секса или даже время, проведенное во сне, он дает мне все больше и больше о себе, понемногу. Я чувствую, что это и хорошо и плохо. Это хорошо, потому что я хочу и нуждаюсь в гораздо большей информации о нем, поэтому каждой частички, что я получаю, достаточно, чтобы удовлетворить меня, когда я начинаю беспокоиться обо всем, что не получаю от него. Но это также плохо, потому что каждый раз, когда я получаю немного больше информации о нем, другая часть его становится все более отдаленной. Я вижу это в его глазах. Он боится, что дает мне надежду, и я боюсь, что он, в конечном счете, просто полностью отстранится. 

  Все с Майлзом рухнет. 

  Это неизбежно. Он настолько непреклонен в вещах из своей жизни, о которых не хочет говорить, и я начинаю понимать, насколько он серьезен. Насколько сильно я пытаюсь защитить свое сердце от него, настолько это бессмысленно. Он собирается разбить его, в конце концов, но все же, я по-прежнему позволяю ему заполнять его. Каждый раз, когда я с ним, он наполняет мое сердце все больше и больше, и чем больше оно наполнено его кусочками, тем более болезненно будет, когда он вырвет его из моей груди, как будто оно никогда не принадлежало этому месту. 

  Я слышу вибрацию его телефона и чувствую, как он переворачивается и тянется к нему к тумбочке рядом с ним. Он думает, что я сплю, так что я не даю ему повода думать иначе. 

  - Эй, - шепчет он.  Долгая пауза, и я начинаю внутренне паниковать, интересно, с кем он разговаривает. - Да, мне очень жаль. Я должен был позвонить вам. Я думал, вы спали. 

  Мое сердце сейчас в горле, ползет свой путь, пытаясь спастись от Майлза и меня и всей этой ситуации. Мое сердце знает по моей реакции на этот телефонный звонок, что оно находится в беде. Мое сердце только что перешло в режим борьбы или полета, и прямо сейчас, оно делает все возможное, чтобы улететь. 

  Я не виню мое сердце ни капли. 

  - Я тоже тебя люблю, папа. 

  Мое сердце скользит назад в мое горло и снова находит свой нормальный дом в груди. Сейчас оно счастливо. Я счастлива. Счастлива, что у него на самом деле есть, кому позвонить. 

В тот же момент, я опять напоминаю себе о том, как мало о нем знаю. Как мало он показывает мне. Как сильно он прячется от меня, поэтому, когда я, наконец, сломаюсь, это не будет его вина. 

  Это не будет быстрым разрывом. Он будет медленным и болезненным, наполненный таким количеством моментов, что разрывают меня изнутри. Моменты, когда он думает, что я сплю, и он выскальзывает из моей постели. Моменты, когда я держу свои глаза закрытыми, но слушаю, как он надевает свою одежду. Моменты, когда я стараюсь сделать свое дыхание ровным в случае, если он смотрит на меня, когда наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб. 

  Моменты, когда он уходит. 

  Потому что он всегда уходит. 

Майлз

  Шесть лет назад  

- Что, если он окажется геем? - спрашивает меня Рейчел. – Тебя бы это беспокоило? 

Она держит Клейтона, и мы оба сидим на больничной койке. Я в ногах кровати лицом к ней наблюдаю, как она смотрит на него. 

Она продолжает задавать мне случайные вопросы. Снова играя адвоката дьявола. 

Она говорит, что мы должны проработать эти вещи сейчас, чтобы не сталкиваться ни с какими вопросами воспитания в будущем. 

- Это будет беспокоить меня только, если он будет чувствовать, что не может поговорить с нами об этом. Я хочу, чтобы он знал, что может говорить с нами обо всем. 

Рейчел улыбается Клейтону, но я знаю, что ее улыбка для меня. 

Потому что ей нравится мой ответ. 

- Что делать, если он не будет верить в Бога? - спрашивает она. 

- Он может верить во что хочет. Я просто хочу, чтобы его убеждения или их отсутствие делали его счастливым. 

• Предыдущая
• 46/60
• Следующая