Резюме (СИ) - "Акаматсу" - Страница 16
- Предыдущая
- 16/17
- Следующая
– Я могу помочь, – Артур? Значит, не свалил, где-то здесь был?
– Слава, возьмешь парня на проект?
– А он камеру держать умеет?
– Я вообще-то раньше фотографом работал, и образование у меня есть, – ух, тигренка обидели.
– Я работ его не видел, сам понимаешь, но камера у него хорошая.
– Наличие камеры не делает его профи. Ладно, попробовать можно.
– Отлично, иди, работай, Артур чуть позже подойдет.
Слава уходит, и мы остаемся одни.
– Ром, я не подведу, обещаю, – сколько энтузиазма в голосе. Да застоялся мой конь в стойле.
– Я не сомневаюсь. Ты где пропадал?
– Я в приемной сидел. Я вернулся, а у тебя этот бешеный был, я не рискнул заходить.
– Ну и правильно, что бешеный это точно. В общем, так, Артур, твое положение при мне не дает тебе никаких привилегий. Сейчас пойдешь вниз, в студию. Познакомишься там со всеми, узнаешь, что за проект. Слава парень молодой, но экспрессивный. Его придется потерпеть.
– Ром, я тут всех знаю. Я в студии каждый день зависаю. У меня получится.
– Хорошо, иди. Закончишь, меня не забудь забрать.
– Спасибо, – счастливый парень вылетает из кабинета, но тут же возвращается. – Ром, у тебя же спортзал сегодня.
– Пропущу разок, ничего страшного.
Выходной. Как все-таки отличается рабочая неделя слепого директора, от такой же недели у зрячего. Я вымотался как собака. Не знаю, в чем проблема, но последнее время народ лезет ко мне по всяким мелочам. Михаил вроде на месте, документация все через него проходит, а вот организационные моменты решаю снова я. Такими темпами мне скоро придется снова ездить на презентации и встречи с клиентами. Конечно, возникает ощущение нормальности, только это все равно ненормально.
– Ром, слушай, у них тут запись оказывается. Тебя на когда записать?
– Куда записать?
– Ну, ты че, не слушаешь меня? Я с твоим доктором немецким общаюсь. На операцию тебя когда записывать?
Операция. Черт, я совсем забыл.
– Ну, так что? Тут на июнь время есть. На одиннадцатое. Раньше нет уже. Предоплату нужно будет до середины мая внести.
– А шансы на успех какие?
– Да откуда же мне знать. Вот поедем с тобой туда в мае, проведем обследование и узнаем. Можно, конечно, и в местной клинике обследоваться, но тогда они не дают стопроцентной гарантии на точность результата и соответственно на саму операцию.
– А если и тут и там?
– Нафига?
– Ну, что бы знать шансы, примерно.
– Да брось, все нормально будет. Этот Беккер, кстати, очень известный в Германии. У него отзывов положительных до фига.
– Но, ведь есть и отрицательные?
– Есть, конечно, у кого их нет.
– Артур, давай сначала здесь анализы сдадим, может рано еще записываться?
– Ром, ты чего?
– Ну, зачем деньги сейчас платить, может мне пока нельзя операцию делать, только потратимся зря.
– Блин, какая разница, объясни? Доктор говорит, если ты себя хорошо чувствуешь, то пора. По-хорошему, нам надо было уже сейчас делать операцию, потому что ты ходишь нормально, не устаешь. После последней операции прошло уже десять месяцев. Мы и так теряем два месяца.
Артур прав. Что со мной? Ведь тогда, в Германии я разговаривал с Беккером. Я хотел и готов был рискнуть. Я не боялся ложиться под нож. Да и сейчас я хочу видеть. Очень хочу, я безумно устал жить в темноте. Так почему же так страшно. От чего при одной мысли о предстоящей процедуре, потеют руки.
– Ром, ты чего? – ладошки Артура накрывают мои колени.
– Прости. Я, наверное, не буду делать операцию.
– Что? Почему? – тигренок удивлен.
– Там же высокий риск. Работать будут внутри черепа. Осложнения там всякие или…
– Ром, ты что, боишься?
– Да.
– Роман Викторович, ты охренел? – парень резко отстраняется. – Ты что, не хочешь видеть?
– Я хочу. Но я не уверен, что выдержу операцию.
– Ты что, думаешь, я не боюсь? Мне тоже страшно, но так надо. Иначе ты так и останешься слепым.
– Пусть. Лучше слепой, но живой. Сейчас ты, по крайней мере, рядом, а что будет потом, я не знаю.
– Ты эгоист и сволочь, Рома. Каким был таким и остался. Думаешь только о себе. А мое мнение тебя не интересует.
– Артур, ты же должен понять, операция сложная. Я могу и не выдержать. А что будет, если я умру? Или вообще останусь овощем? Об этом… – звук захлопнувшейся входной двери обрывает мою пламенную речь.
– Артур?
Тишина.
– Артур, ты здесь?!
Нет, нет, нет! Он не мог уйти. Куда? Почему?
Блядь! Ну, какой же я идиот! Испугался операции. А ведь он прав, ему-то каково? Жить со слепым беспомощным калекой?
Нахожу телефон. Артур у меня в быстром наборе на двойке. Надо извиниться. Ну, почему он трубку–то не берет опять? Давай же, отвечай.
На ощупь нахожу обувь. Надо одеться, но я сейчас не найду куртку, слишком привык полагаться на Арти. Блин, ну возьми же телефон, черт тебя дери!
Выхожу из квартиры. Так, здесь справа лестница. Лифт дальше. Блин, я им полгода не пользовался, где там какие клавиши? Сверху вниз или снизу вверх? Черт, уж лучше по лестнице. Восьмой этаж это не высоко, главное идти медленно и держаться за перила.
– Что? – недовольный, злится на меня.
– Артур, прости. Я согласен. Я запишусь на операцию, только не уходи.
– Да не ушел я, просто остыть вышел. Счас поднимусь.
– Я уже спускаюсь по лестнице.
– И какого лешего тебя туда понесло. Стой, где стоишь, сейчас буду.
– Артур, прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Я, правда, сволочь, но ты нужен мне. Я без тебя не смогу.
– Ром, подожди меня, я сейчас поднимусь. Ты на каком этаже?
– А черт его знает, седьмой, наверное, или чуть ниже.
Он не злится, кажется. Главное, чтобы не злился на меня. Я ведь без него, правда, не смогу. Здесь дело даже не в слепоте, а в том, что я люблю его. Безумно.
– Артур, я тут подумал, – улыбаюсь в трубку, – я ведь люблю тебя.
– Ром, ты серьезно?
– Вполне. Ты только трубку не бросай.
– Да не бросаю я ее, дурак. Ты просто постой маленько, я сейчас поднимусь. Я уже возле подъезда.
– Да, я сейчас на пролет спущусь, что бы людям не мешать.
– Я сказал, стой на месте, никому ты там не помешаешь. Седьмой этаж!
Так приятно, заботится. А со ступенек все-таки лучше сойти, мало ли.
– Мя-а-а-а-а-у!
– Блядь, – наступил на кошку что ли? Тварь пушистая. И чего расселась на лестнице.
– Рома?!
– Да нормально, коту, кажется, на хвост наступил. Вон, шипит где-то еще, зараза.
– Какому еще коту?
– Да здесь сидел. Черт!
Кажется, кота я обидел очень сильно, потому что когти в ноге, это явно его лап дело. Больно-то как. Отступаю на шаг и спотыкаюсь. Черт, лестница!
– Сволочь! Если ты сдохнешь, я убью тебя нахрен! Я же попросил подождать! Какого хуя ты дальше поперся, уебок?! – отборно матюкается. Не слышал раньше, чтобы Арти так загибал.
Голова болит нещадно, тошнит. Кажется, я башкой приложился об лестницу. Сотрясение заработал это как минимум. Пытаюсь пошевелить рукой, нормально, двигается. Значит шея в порядке.
– Рома? Живой, сволочь? – Артурка, такой забавный, когда ругается, но не злится.
– Живой, кажется, – открываю глаза, все плывет, муть какая-то серая. Черт, точно мозги стряс.
– Да не дергайся ты, сейчас скорая уже приедет.
– Не дергаюсь, – как скажешь, малыш.
Спать хочется. Артур здесь, так что я, пожалуй, отдохну.
Просыпаюсь медленно. Голова все еще болит. Так, я приложился об лестницу. Вот ведь ходячее происшествие. Нет, чтобы как все, простыл, почихал недельку и домой. Я же, как загремлю, так на полгода минимум. Так, надо проверить целостность костей. Шевелю руками и ногами, вроде двигаются.
– Рома? Очнулся? – Артурка. Опять я заставил его волноваться. По привычке открываю глаза и резко их зажмуриваю.
– Блядь.
– Что? Ром?
– Свет, – глазам больно, какой-то серый мутный свет.
– Больно, да? – он что, улыбается?
- Предыдущая
- 16/17
- Следующая
