Золотая роза с красным рубином - Городников Сергей - Страница 22

• Предыдущая
• 22/36
• Следующая

Широкий проход был ему знаком. Он уверенно бежал по его подъёму, вспарывая кромешную тьму трепещущим пламенем, и за поворотом к подземной галерее заметил мерцающий огонёк, который удалялся и скрылся. Сбив пламя с факела несколькими ударами о землю, он избавился от дикой пляски собственной тени, словно выпустил её из оков в родную темноту. После чего впотьмах кинулся в том же направлении. Вскоре снова увидел пятно бледного неверного отсвета, затем и порождающий его огонь, который плавно огибал поворот и опять исчезал из виду. Удача добежал до развилки, где проход раздваивался, и осторожно зашагал правым за путеводным отсветом, который скользил по низкому своду.

Подземное помещение, к которому он подкрался, оказалось пустым, прямоугольным и широким, и от земляного пола до свода было не меньше, чем два мужских роста. Телохранитель хана проходил вдоль стен, факелом зажигал один за другим устроенные в нишах светильники, и с вытеснением темноты к боковым углам в большой яме у противоположной входу стены пробуждалось странное шипение. Удача с минуту не мог отвести направленного туда пристального взгляда, – над ямой провисал оголённый по пояс Белый князь.

Его подвесили на двух верёвках, завязанных узлами на кожаных, довольно широких ремнях, которыми были туго стянуты щиколотки ног и запястья вывернутых за спину рук. Накинутые на вбитые в свод железные, изъеденные ржой крючья верёвки другими концами были привязаны к вделанным в стену толстым щербатым кольцам. Голова князя безвольно обвисала, скрытая за взлохмаченными белыми волосами, он был то ли без сознания, то ли мёртв. Если мёртв, то не от двух полученных накануне ран, они казались несерьёзными рубцами на выпирающих рёбрах, покрытыми корочками спёкшейся крови без следов гниения.

Карахан выхватил факел из руки телохранителя, провёл им над ямой, чтобы пламя лизнуло грудь висящему мужчине, как будто ему не терпелось проверить, жив ли его пленник. Удача вздрогнул вместе с князем, но по другой причине. Он вдруг встревожился, так как видел лишь троих из тех, за кем шёл, – дочерь хана куда?то необъяснимо исчезла.

– Вот так же, как барана, на этом же месте будут подпаливать твоего сына, – со зловещей ухмылкой сказал Карахан тяжело приподнявшему голову князю, который посмотрел на него мутными глазами. – Но ты этого уже не увидишь. Зато он увидит твою голову в этой яме. – Не выпуская факела, хан высвободил из ножен клинок сабли. – Я отрублю тебе голову, и она полетит вниз. На радость гадам в ней.

Он высветил глубокое дно, чтобы пленник смог его разглядеть, как следует. Там извивались, наползали одни на других, вытягивали треугольные морды ядовитые змеи, некоторые вылезали из белых черепов, другие заползали на окованные бронзой и серебром ящики, сундучки, тревожились от огня над ними. Капли смолы падали вниз и, если попадали на какую?то змею, её шипение сменялось злобным шипом. В глазах князя постепенно разгорался свет разума, но не от виденного под собой, туда он и не глянул.

– Отпусти сына, – отозвался он дрожащим от напряжения голосом. – Я заплачу. – Он умолк, как будто мучительно переступал через то, что не должен был делать, и продолжил. – Большим красным рубином ... и золотой розой.

Изучающие выражение лица пленника глаза хана постепенно скрылись за щелочками.

– И ты хочешь, чтобы я поверил? – в его голосе послышались и издёвка и удовлетворение от проявленной слабости врага, слабости, какой хотелось насладиться в полной мере. – Тебе, в чьём роду никогда не платили выкуп за хитростью похищенных родичей?

Князь сухо сглотнул, губы его были пересохшими от жажды.

– Это не выкуп, – выговорил он раздельно. – Я вынужден отдать чужое за спасение единственного сына.

Хан вдруг понял, что сказанное им правда. Он вновь приблизил язык пламени к груди князя. Кожа над огнём стала краснеть.

– Ты лжёшь, – Карахан покачал головой.– Откуда они у тебя?

Ответ ему был произнесён сквозь стиснутые, чтобы не издать стон, зубы.

– Не важно.

Хан убрал факел в сторону, и князь судорожно вздохнул, невольно задрожав всем блестящим от проступающих бусинок пота телом.

– Где же они? – сдерживая нетерпение, скорее потребовал, чем спросил Карахан.

– Я их спрятал. Недалеко, в Белых горах. Но я тебе не поверю, пока не отпустишь сына.

– Торговаться?! – вспыхнул хан. – Со мной?!

Сабля резко просвистела над князем, полоснула и разрезала верёвку над связанными руками. Он полетел головой вниз и закачался на стягивающей щиколотки ног верёвке, которая натужно скрипнула на крюке.

– Развяжи узел и постепенно спускай его, – отрывисто приказал Карахан рослому телохранителю. После чего грубо предупредил беспомощного пленника: – Мне некогда возиться с тобой. Пока займусь другим важным делом. А у тебя есть время подумать. Или ты отправляешься со мной без всяких условий, поверив мне, что с сыном ничего не случится и я освобожу его, как только получу эту золотую розу с рубином. Или тебя будут медленно спускать вниз к скопищу змей. Они раздражены и станут тянуться ко лбу, к глазам, к носу, губам, показывая жала и шипя тебе в лицо. Ты сойдёшь с ума. А потом, искусанный ими, корчась, сдохнешь и безобразно опухнешь, пропитанный ядом. Выбирай.

Пока он говорил, по проходу сзади Удачи скоро приближались пятеро невысоких вооружённых степняков в защитных ватных халатах. Удача лихорадочно придумывал выход из положения, в каком оказался. Первый из шедших освещал проход факелом, и сначала он решил, что они из тех, кто относили в сокровищницу выкупы и дань с купцов; потом сообразил, что вышагивали они хоть и мягко, но слишком решительно. Так или иначе, но надо было действовать. Пусть и погибнуть, однако с наибольшим уроном для разбойников.

Прежде, чем хан отошёл от ямы и рослый телохранитель приблизился к кольцу, чтобы развязать конец верёвки, он прыгнул к ним, сверкнув клинком длинного ножа. На мгновение они застыли, но он не смог этим воспользоваться, у хана в руке была тяжёлая сабля, и нож был против неё слабым доводом.

– Расправьтесь же, наконец, с этим дьяволом! – рявкнул хан обоим телохранителям.

– Подожди, Карахан! – В зал настороженно вошли двое сухощавых, но сильных косоглазых кочевников, за ними появился произнёсший эти слова зрелый вождь с лицом вынужденного постоянно сдерживать жадность грабителя, следом показались двое других его людей из личной охраны. – Подожди, Карахан! – повторил вождь, поднимая руку открытой ладонью, останавливая задрожавшего от гнева хана. – Свои дела будешь делать потом. Сначала поспеши рассчитайся со мной за моих погибших людей и за прежние долги.

Хан будто не видел его и не слышал.

– Собака! Предатель! – зарычал он, вперив опасно блеснувший взор в слугу из степняков, который держал факел и вошёл первым. – Ты сдохнешь! Но не сразу! Палач будут сдирать с тебя полосы кожи и бросать мне под ноги! И ты перед смертью будешь видеть, как я отираю о них свои сапоги.

Вождь нагло ступил вперёд и возразил ему, как равный равному.

– Да. Он показал нам дорогу в твою сокровищницу. Но не для того, чтобы я позволил тебе расправиться с ним. Теперь он под защитой моего племени.

– Что ж тебе нужно? – вопрос хана был произнесён с грубой надменностью.

– Четверть моих людей раздавлена в пещерном проходе, – начал вождь со сдержанным вызовом. – Погиб и мой брат, он мчался впереди всех. От твоих же, полагаю, после резни казаков не осталось и полусотни. И тебе не просто будет их найти и собрать вместе. Теперь мои люди и наши сородичи не хотят тебе подчиняться, а я здесь много сильнее тебя. Я мог бы забрать всё. Но предлагаю: разделим сокровища поровну. Ты видишь, я пришёл только с несколькими своими людьми.

Хан презрительно захохотал.

– Ты боялся привести всех, чтобы избежать утечки слухов. Получи ты часть сокровищ, о которых прознали бы соседние племена, тебе пришлось бы только и делать, что защищаться от их нападений. Очень скоро от тебя и твоего племени остался бы только корм для падальщиков. Но этого не произойдет. Не из?за моей любви к твоему паршивому племени жалких предателей. Потому что сокровища мои! Тебе я не дам и пригоршни, пёс!

• Предыдущая
• 22/36
• Следующая