Два орешка для...(СИ) - "AnVi" - Страница 6

• Предыдущая
• 6/9
• Следующая

От окончательного опускания ниже плинтуса рассказами о том, как он пачкал пелёнки, Хана спас ещё один звонок в дверь. Час «Хы» настал.

Стас с трясущимися коленками, цепляясь за все косяки по дороге, подошёл к двери, выдохнул и открыл дверь. По лицу матери он понял, что та готова ринуться в бой, и тактически (в испуге) отступил на пару шагов.

– И где этот твой друг? – щуря глаза и упирая руки в боки, поинтересовалась маман, поставив сумки на пол.

– Здесь! – ответил Тамерлан, подходя и демонстративно обнимая Стаса за плечи.

Мамуля аж задохнулась от негодования, по лицу было видно, что сейчас очнется и ринется в рукопашную. Сделать этого ей не дали вышедшие из комнаты Оксана Пална и Теймурхан.

Мама Тамерлана мигсориентировалась и кинулась, широко улыбаясь, знакомиться.

Настрой был сбит.

– Так, мальчики, все в комнату, мы побеседуем – о своём, о женском. Кто покажется раньше положенного – будет нещадно бит!

Мальчики сочли за благо тихонько посидеть на диванчике, утешая Стасика, которого ощутимо потряхивало.

А через час маман Стаса – довольная, как стадо слонов – уплетала плов и нахваливала. Она была заболтана, успокоена и покорена.

Целуя на прощание Стасика, мамуля ему прошептала на ухо:

– Я давно знала, что тебе нужна была железная мужская рука!

«Ты даже не представляешь как!» – мысленно ответил Стас.

Крак! – прозвучало в тишине квартиры, когда за родительницей закрылась дверь.

Ревность

Тамерлан всё никак не мог взять в толк: как так получилось, что имея сотню возможностей избавиться от Стасика, он не воспользовался ни одной. Более того, сделал так, что теперь даже маман Стаса смотрит на него с обожанием и в свои приезды делает подарочки не сыну, а ему (хех, любимой «невестке»).

В свой февральский визит она пыталась совать деньги Стасу, а тот всячески отбрыкивался, мотивируя это тем, что деньги он зарабатывает и они совершенно не бедствуют.

Всё правильно. Только вот для чадолюбивой мамаши это не аргумент. Хану надоели эти вопли, и он поцеловал ручку с деньгами, сопроводив этот жест словами: «Ваш сын действительно зарабатывает, а вы лучше купите на эти деньги что–нибудь себе, красивой». Вот с тех пор и началось… Кой чёрт его дернул?

Хан долго ждал, что Стася не выдержит его характер – сбежит, как некоторые до него, но он УЖЕ продержался дольше, чем другие. И по–прежнему смотрел на него так, как тогда – в первую встречу у клуба. И чем дольше это длилось, тем чаще Тамерлан ловил себя на мысли, что это ему нравится.

Схемы Хана ломались и искрили – чем дальше, тем больше. Всё, что не давало сбой уже многие годы, абсолютно не работало по отношению к Стасу.

Всё не так. И – парадокс! – всё правильно.

У доктора Смагулова совершенно неожиданно образовался отгул: пришёл на работу, а его завернули обратно – типа отдыхай. А всё потому, что руководство больницы в последнее время категорически отказывалось добавлять отгулы за переработку к отпуску, теперь вот заставляют так гулять. По дому дел не оказалось – Стас вчера разве что не вылизал языком квартиру и наготовил на несколько дней.

Поел, поспал, почитал… и заскучал.

Взглянув на часы, он быстро оделся и поспешил к институту: встречать студента с лекций.

Успел вовремя: из дверей учебного заведения только–только стали выходить студиозусы.

Со своего поста – через небольшой институтский парк, за кованой оградой, под большим деревом, где его не было видно с крыльца (зато у самого обзор преотличный), – он увидел странную картину, буквально поднявшую в его душе бурю.

Из дверей показался Пехов, постоял мгновение, с наслаждением втянув свежий воздух и только сделал шаг к ступеням, как в рукав его куртки вцепилась рука девушки, вышедшей за ним. Девушка что–то ему сказала, на что он с рассеянной улыбкой ответил отрицательным жестом, девушка оставила его рукав в покое и быстро сбежала со ступенек. Не успел Стас сделать и шага, как в его рукав снова кто–то вцепился, – на этот раз парень и настроен он был не так, как девица до него – более агрессивно.

Сознание Тамерлана затопила древняя, как мир, ревность: «Моё! Никто не смеет трогать моё!» И он вышел из укрытия, поспешив навстречу своему мальчику.

Стас его увидел, отвлёкся от собеседника и солнечно улыбнулся, а вот Тамерлан, только на секунду отметив его реакцию, всё своё внимание посвятил тому, кто осмелился покуситься на его парня. Его взгляд обещал все пытки, какие придумали его далёкие предки, гулявшие по просторам современного Казахстана и наводившие трепет и ужас на всех.

Лучшая битва – неслучившаяся битва. Противник, трезво оценив ситуацию, отступил, признавая превосходство Хана.

– Хан… Ты был… такой… бля!.. Пошли домой быстрей! Не могу! – Стася просто захлёбывался восторженными эмоциями.

– Кто это был? – мрачно спросил Тамерлан: он ещё не отошёл от своего мутного чувства, впервые посетившего его и оттого слишком яркого.

– Да один придурок с четвёртого курса… – немного приуныл Стас. – Он с Нового года меня достаёт…

– И ты молчал? – Тамерлан остановился, глядя в глаза Стасику, а рука привычно нырнула в карман за орехами.

– Хан, ну ты шутишь, наверное… Неужели ты думаешь, что я буду тебе жаловаться? Я что, сам не справлюсь? Конечно, до тебя мне далеко, но ведь не все проблемы можно решать кулаками? Ха–ан, ну подумай…

Крак! – орехи в руке раскололись.

– На, солнце, ты прав.

Очередная схема взорвалась снопом искр.

А вот программы Стаса одна за одной оживали и хоть и с перебоями, но начинали работать.

Но теперь Стаса они не интересовали.

Маленькая глава о привычках и снова о ревности

Людям свойственно, общаясь друг с другом, перенимать привычки. Сначала перенимают привычки родителей, не замечая этого, потом друзей, потом возлюбленных. Сначала это может быть сваренный по особому рецепту кофе по утрам, потом, например, почёсывание переносицы пальцем – память об очках. Постепенно становятся общими вкусы, и вот уже вдвоём смотрят один канал, а не выхватывают друг у друга пульт, обижаясь и поливая насмешками телевизионную передачу.

Тамерлан, когда Стас в первый раз попробовал сесть по–турецки, фыркнул и втихомолку похихикал, а уже к концу весны они оба сидели таким образом на полу и рубились в нарды.

Многие вещи, над которыми раньше и не задумывались, становятся привычными и дорогими, вроде тапок, согретых на батарее зимой. Фигня, можно обойтись, но…

И оказывается, можно терпеть зубную щетку, брошенную на полочку, ведь не трудно поставить её в стаканчик, не раздражают оставленные как попало в коридоре туфли.

Свой день рождения в мае Тамерлану пришлось праздновать в два захода: первый раз для родственников – понятно, пришли не только родители и Теймурхан, а ещё притащилась из посёлка мамуля Стаси, увешанная сумками с продуктами и подарками «для дорогого Тамерланчика». Как только Стас услышал такое бесцеремонное переиначивание имени его Хана, его аж перекосило по диагонали. Маман это заметила: «Не ревнуй!» Хан беззвучно поржал.

Только отец Хана не выглядел особо радостным.

Оставшись на кухне со Стасом наедине, он всё же позволил себе озвучить свои печали:

– Я надеялся, что у меня батыр вырос…

– Не сомневайтесь даже! – Стася даже покраснел от негодования.

Тамерлан, став случайным свидетелем этого обмена репликами, для себя понял многое.

Вторая часть марлезонского балета произошла в кафе, куда были приглашены коллеги по работе и немногочисленные друзья Тамерлана. Стас поначалу совершенно не хотел идти на это мероприятие, ибо компрометировать Хана ему не улыбалось: со стороны же всё очень хорошо видно, кто кому ху.

Снова в сильных пальцах замелькали орехи.

Крак! – и Тамерлан протянул уже расколотые Стасу:

– Стася, я принимаю твои доводы. Но и тебе надо принять один мой: без тебя я тоже туда не пойду.

Это было неожиданно. Это было приятно. Это было… Это было!

• Предыдущая
• 6/9
• Следующая