Элита - Касс Кира - Страница 15

• Предыдущая
• 15/55
• Следующая

Празднество затянулось глубоко за полночь. Наконец Максон потащил нас шестерых на балкон, чтобы мы могли полюбоваться фейерверком. Селеста с трудом одолела мраморные ступени — так сильно у нее заплетались ноги, — а на голове у Натали красовалась позаимствованная у какого-то незадачливого гвардейца фуражка. Слуги начали разливать шампанское. Максон единолично завладел целой бутылкой, готовясь заранее отпраздновать нашу предстоящую помолвку.

Когда на темном небе расцвели огни фейерверков, Максон вскинул бутылку над головой.

— У меня есть тост! — провозгласил он.

Мы все подняли бокалы и замерли в ожидании. На краю бокала Элизы остался отпечаток темно-красной помады. Марли лишь немного пригубила.

— За вас всех, красавицы! И за мою будущую жену! — воскликнул Максон.

Девушки возбужденно загалдели. Должно быть, каждая в глубине души считала, что эти слова могут относиться к ней, но я-то знала, кого он имеет в виду на самом деле. Пока все остальные опустошали свои бокалы, я бросила взгляд на Максона — без пяти минут моего жениха, — и он подмигнул мне в ответ, прежде чем от души приложиться к бутылке. На празднике царила атмосфера такого безудержного веселья, что меня переполняло ощущение счастья.

Я не представляла, что должно случиться, чтобы оно развеялось.

В ту ночь я практически не сомкнула глаз. Мы очень поздно легли, и слишком волнительным было ожидание. Я свернулась калачиком рядышком с Мэй, наслаждаясь ее присутствием. Конечно, после отъезда сестры я буду скучать, но от перспективы, что скоро она будет жить во дворце вместе со мной, становилось легче.

Интересно, кого сегодня отчислят? Спрашивать Максона было как-то неудобно, поэтому я и не спросила, но мне казалось, что это будет Натали. Марли и Крисс пользовались популярностью у народа — куда большей, чем я сама, — а у Селесты с Элизой были связи. Сердце Максона принадлежало мне, так что оставалась только Натали.

При этой мысли стало грустно, потому что на самом деле против Натали я ничего не имела. Уж лучше бы отчислили Селесту. Может, Максон все-таки отправит ее домой? Ему ведь известно, какую неприязнь я испытываю к ней, а он сам сказал, что хочет, чтобы мне было хорошо во дворце.

Я вздохнула, вспоминая все то, что он говорил мне вчера вечером. Сказал бы кто-нибудь еще год назад, что в моей судьбе возможен такой поворот, я бы просто рассмеялась. Чтобы я, Америка Сингер — Пятерка, по сути, никто, — влюбилась в Максона Шрива, Единицу, да еще и не просто Единицу? Это я-то, которая последние два года готовилась к жизни Шестерки?

В сердце неприятно кольнуло. Как я объясню это Аспену? Как скажу ему, что Максон выбрал меня и что я хочу быть с ним? Наверное, он меня возненавидит. При мысли об этом на глаза навернулись слезы. Что бы ни случилось, я не хотела терять дружбу Аспена. Я просто не смогу этого вынести.

В комнату без стука вошли служанки. Это в их духе. Они всегда старались дать мне подольше отдохнуть, а после вчерашней вечеринки отдых был определенно необходим. Но вместо того чтобы заняться своими обычными утренними хлопотами, Мэри подошла к Мэй и осторожно коснулась ее плеча.

— Мисс Мэй, — прошептала она. — Пора вставать.

Мэй медленно уселась на постели:

— Можно мне еще поспать?

— Никак нельзя, — виновато ответила Мэри. — На утро назначено одно важное дело. Вы должны сейчас же отправиться к родителям.

— Важное дело? — подала голос я. — Что случилось?

Мэри взглянула на Энн, и я последовала ее примеру. Энн покачала головой, пресекая тем самым дальнейшие вопросы.

Озадаченная, но полная надежды, я выбралась из постели и потянула Мэй за собой. Перед тем как отправить сестру к маме с папой, я крепко обняла ее.

Как только Мэй скрылась за дверью, я обернулась к служанкам.

— Теперь ты можешь объяснить, что происходит? — спросила я у Энн. Та лишь покачала головой. Я досадливо фыркнула. — А если я прикажу тебе?

Она с очень серьезным видом посмотрела на меня:

— Приказы исходят от гораздо более высокопоставленного лица. Вам придется потерпеть.

Я остановилась перед дверью в ванную и принялась наблюдать за служанками. Руки у Люси, когда она набирала пригоршни розовых лепестков для моей ванны, дрожали, а Мэри раскладывала косметику и булавки для прически, нахмурив брови. Люси иногда начинала бить дрожь без особой причины, а Мэри хмурилась, словно была на чем-то сосредоточена. Но вот выражение лица Энн пугало.

Она всегда владела собой, даже в самых сложных ситуациях. Сегодня же у нее был такой вид, будто она готова была рассыпаться. Девушка даже ростом будто бы стала меньше от беспокойства. Она то и дело останавливалась и потирала лоб, словно пыталась стереть с лица тревогу.

Энн вытащила из чехла одно из моих платьев. Простое, строгое… и угольно-черное. Это могло означать только одно. Слезы полились у меня из глаз еще прежде, чем я успела узнать, кого оплакиваю.

— Мисс? — бросилась ко мне Мэри.

— Кто умер? — лепетала я. — Кто умер?

Энн твердой рукой усадила меня прямо и вытерла слезы.

— Никто не умер, — сказала она, но ее слова прозвучали не как попытка меня утешить, а как приказ взять себя в руки.

— Спасибо хотя бы на этом. На сей раз никто не умер.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Энн отправила меня прямиком в ванную. Люси пыталась держать себя в руках, но, когда она все же залилась слезами, Энн велела ей принести мне что-нибудь легкое на завтрак, и та послушно бросилась выполнять распоряжение. Даже книксен не сделала перед тем, как выйти из комнаты.

В конце концов она вернулась с круассанами и яблочным соком. Я собиралась сесть и без спешки позавтракать, чтобы оттянуть время, но сегодня еда просто-напросто не лезла в горло.

Наконец Энн приколола к моему платью именную брошь. Серебро изысканно поблескивало на фоне черной ткани. Мне не оставалось ничего иного, кроме как отправиться навстречу пугающей неизвестности.

Я распахнула дверь, но мои ноги точно примерзли к порогу.

— Я боюсь, — прошептала я дрожащими губами.

Энн положила руки мне на плечи:

— Вы теперь леди, мисс, и должны встречать испытания стойко, как и подобает леди.

Я молча кивнула. Когда она отпустила меня, я заставила себя перестать цепляться за дверную ручку и выйти за порог. Хотелось бы сказать, что я шла с высоко поднятой головой, но, по правде говоря, ужас просто парализовал меня.

К моему изумлению, когда я вышла в вестибюль, то увидела там остальных девушек примерно в таких же платьях и с таким же выражением лица, как и у меня. На душе стало легче. Выходит, я ни в чем не провинилась, а если и провинилась, то вместе со всеми остальными девушками, а значит, что бы меня ни ждало, не придется проходить через это в одиночку.

— Ну вот, все пятеро в сборе, — бросил гвардеец своему напарнику. — Дамы, следуйте за нами.

Пятеро?! Но нас же было шестеро! Пока мы спускались по лестнице, я быстро пересчитала девушек. Наш провожатый не ошибся. Пятеро. Недоставало Марли. Первая мысль — Максон отправил ее домой. Но почему она не заглянула ко мне попрощаться? Я попыталась представить, какая может быть связь между всей этой таинственностью и отсутствием Марли, но так и не смогла придумать никакого вразумительного объяснения.

Внизу уже ждал взвод гвардейцев, а также наши родные. У мамы с папой и Мэй был встревоженный вид. Как и у всех остальных. Я вопросительно посмотрела на них, надеясь, что хотя бы они прольют свет, но мама лишь покачала головой, а папа пожал плечами. Я поискала взглядом среди гвардейцев в мундирах Аспена. Его там не оказалось.

Два гвардейца подвели к нам родителей Марли. На ее матери просто лица не было от беспокойства. Она жалась к мужу; вид у него был убитый, за одну ночь он постарел на добрый десяток лет. Стоп. Если Марли отправили домой, что они здесь делают?

Вестибюль залил яркий свет, и я обернулась. Впервые за все время пребывания во дворце обе створки парадных дверей распахнулись, и нас вывели во двор. Мы прошли по короткой закругленной дорожке и двинулись дальше вдоль массивной стены, которой был обнесен дворец. Тяжелые ворота со скрипом распахнулись, и нас приветствовал оглушительный гул многолюдной толпы. Прямо посреди улицы возвышался огромный помост. Сотни, если не тысячи людей сгрудились вокруг. Родители держали на плечах детей. Со всех сторон сверкали объективы камер. Операторы деловито сновали в толпе, снимая происходящее. Нас подвели к небольшой трибуне, и толпа взревела в приветствии. Люди выкрикивали наши имена и бросали к ногам цветы. Девушки, шедшие передо мной, начали понемногу расслабляться.

• Предыдущая
• 15/55
• Следующая