Собственное мнение - Ритчи (Ричи) Джек - Страница 9

«Леони»? Ах да, ресторан, в котором год назад мы с Дорис обедали. Или прошло уже два года?

Я думал об этом по дороге домой. Войдя в комнату, я сказал:

— Мы уже давно никуда не выходили вместе, Дорис. Как ты смотришь на то, если в пятницу вечером мы пойдём в «Леони»?

Она оторвала взгляд от журнала.

— Мне жаль, дорогой, но в пятницу у меня вечер в женском клубе. Я бы отказалась, но в этом году меня избрали секретарём, и поэтому не могу пойти с тобой. Когда тебя избирают на такую должность, нужно появляться регулярно.

Я снова надел шляпу.

— Ещё немного прогуляюсь.

— Но ты ведь только что пришёл, дорогой!

— Ну и что? Я выйду ещё на некоторое время.

Вечер был тёмный и ветреный. Хотела ли Дорис только подшутить надо мной? Но как тогда она раскрыла мой новый проект?

Я из принципа ничего не болтаю о своей работе, пока не добьюсь результатов. Это обережёт меня от позора на тот случай, если я натолкнусь на непреодолимые препятствия и проиграю.

Или она действительно вынашивала фантастическую мысль убить меня?

Мы были женаты десять лет. Брак был счастливый — по крайней мере, так я думал до сих пор. Конечно, наша жизнь текла очень спокойно и однообразно, но, в конце концов, была привычной. Я сознательно выбрал жену из своего круга. Отец Дорис был специалистом по романской филологии в нашем университете, а её мать — профессор зоологии. Её модель экологии пруда оценивалась зоологами как образцовый научный труд.

Поговорить ли мне с Дорис? Потребовать ли объяснения? Я покачал головой. Нет.

Она ничего мне не расскажет откровенно. Я должен сам понять, чем вызван её замысел убийства. Приделать ли мне усы, бороду или какие иные элементы маскировки для свидания в «Леони», чтобы быть неузнаваемым? Я обращусь завтра к профессору Тиббери, нашему заведующему кафедрой изобразительных искусств, и посоветуюсь с ним.

Элегантный кабриолет проехал медленно мимо и остановился в нескольких шагах от меня. Стройный незнакомец, чья жизнь служила убийству чужих жизней, вышел из автомобиля и подождал меня.

— О чём это вы думаете, профессор? Вы уже готовы к сотрудничеству?

Почему этот мужчина решился на такую профессию? По каким мотивам люди становятся убийцами? Жадность, страсть, хотя, возможно, и самозащита.

Внезапная мысль озарила меня. Не имею ли я морального права убить Дорис, пока она не воспользуется случаем уничтожить меня? Кого я должен для этого нанять? Может быть, этого мужчину, который стоит передо мною, полный ожидания? Я не открывал глаз, пока холодная логика и горячие эмоции боролись во мне. Нет, исключено, я не могу убить Дорис. Она моя жена, и брак был союзом и в хорошие, и в плохие времена, хотя я и не предполагал, что всё это когда-нибудь дойдёт до такой скверной ситуации.

— Ну, профессор, — сказал незнакомец. — Как наше дело?

Я открыл глаза.

— Я не знаю, о каком деле я должен говорить с вами.

Он наклонил голову и молча посмотрел на меня. Затем достал из внутреннего кармана пальто визитку и дал её мне.

— Я останусь ещё на день в отеле «Уэстланд». Буду ждать вашего решения. Кроме того, я хотел бы ещё раз напомнить вам, что есть другие психологи, которые не упустили бы такой шанс.

— Пожалуйста, — ответил я. — Воля ваша!

Когда его автомобиль исчез за углом, я подошёл к фонарному столбу. Кроме имени Чарльз А. Хаскер на визитке ничего не значилось. Действительно ли его так звали?

Вполне возможно, если его нет ни в одной полицейской картотеке преступников. Но это не имеет отношения к делу. Я мог бы передать сержанту Ларсону, где найти Хаскера. Хотя у полиции в настоящее время нет против него никаких улик, необходимо сообщить ей о нём и его занятии. Тогда они смогут взять его под наблюдение и рано или поздно арестуют.

По возвращении я застал дома соседа, профессора Коннера. Он сидел за шахматной доской и ждал меня. Я понятия не имел, почему он пришёл ко мне. Он — зоолог, и между нами было мало общего. Я сыграл с ним шахматную партию, потому что предпочёл игру разговору.

Около одиннадцати он съел два бутерброда с тунцом, которые предложила нам Дорис, и ушёл.

В пятницу после ужина Дорис поднялась наверх, чтобы переодеться для клубного вечера. Через полчаса она спустилась по лестнице на первый этаж и слегка поцеловала меня в щёку.

— Я не знаю, когда точно я сегодня вернусь, дорогой. Темой для дискуссии мы выбрали Кастро, мы будем вырабатывать резолюцию. Поэтому при всём желании не могу предсказать, когда всё закончится.

Я посмотрел на неё печально.

— Ты ничего не забыла? Розовый шифоновый шарф, например?

— Он у меня в сумочке. Могу я взять автомобиль?

— Профессор фрау Бронсон не заедет за тобой, как всегда?

— Я ей сказала, чтобы она не беспокоилась. С машиной я чувствую себя независимой. Иначе мне всегда приходится следовать за ней и уходить, когда соберётся она.

Как только Дорис ушла, я открыл маленький платяной шкаф и достал реквизит, который мне дал перед обедом профессор Тиббери. Я ещё раз прокрутил в голове его указания и сел возле зеркала.

Почему Дорис из всех людей в мире захотела убить меня? Что она получит от этого? Деньги? Смешно. Наши сбережения были весьма скромными. Моя страховка? Сумма страховки была велика, но не настолько, чтобы ввести кого-то в искушение.

Появился другой мужчина в её жизни? Я улыбнулся. У неё нет ни малейших оснований для…

Лишь спустя несколько минут я вышел из оцепенения.

Почему профессор Коннер так часто посещал нас? Только для того, чтобы сыграть в шахматы? И почему Дорис регулярно делает эти отвратительные бутерброды с тунцом, когда он приходит? Она знает, что я их не люблю.

А Коннер — зоолог и специализируется на позвоночных. Тот, кто очень долго занимается низшими позвоночными, рано или поздно проявляет интерес к высшим…

Некоторое время я рассматривал своё бородатое отражение, затем надел тонированные очки и достал из холодильника холостяцкий букетик в петлицу, спрятанный за банкой с огурцами.

Я подошёл к «Леони» около восьми и встал у входа, откуда любому хорошо был виден букетик в петлице моего пиджака. Это было скромное заведение примерно с двенадцатью столиками в середине зала и с таким же их количеством в нишах вдоль стен. Я пробежал взглядом по залу, но не увидел никакой женщины с розовым шарфом. Может быть, она сидит в нише, и я не смог её заметить. Минут пять я стоял на своём наблюдательном посту и думал, проверить ли мне все ниши, когда вдруг женщина двадцати пяти лет встала из-за стола и подошла ко мне.

— Регис? — спросила она и подозрительно посмотрела на меня.

Я был поражён.

— Но ведь на вас не розовый шифоновый шарф!

— Однако!

Я почувствовал, как кровь хлынула к моим щекам. Конечно! Мои зелёные очки! Я снял их. Шифоновый шарф был розового цвета.

Я никогда раньше не видел её.

— Чёрное ожерелье, — проговорил я, совершенно оцепенев.

Женщина провела меня к столику и рассказала свою историю. Она хотела убить мужа, но молчала о своих мотивах. Наверное, деньги, но мне это было безразлично.

Мы без обиняков договорились о гонораре в десять тысяч долларов и о второй встрече, чтобы уже обговорить детали, но я не намеревался ещё когда-либо увидеть эту женщину. Сержант Ларсон может вразумить её; я сообщу ему её имя и адрес.

Что касается меня, то это был конец моего нынешнего проекта. Я мог бы во время отпуска заняться вместо этого личностным анализом государственных контролёров, то есть исследованием, которое я предусмотрел как возможную запасную тему.

Я зашёл в другой бар и заказал шотландское виски с содовой. Я ощущал огромное облегчение. Я чувствовал себя прямо-таки окрылённым; наверное, это нормальная реакция мужчины, который сделал открытие — его жена, вопреки его опасениям, всё же не хочет его убить.

Часы показывали половину одиннадцатого, когда я пропустил третью порцию виски и решил отправиться домой. От бара до дома было около трёх миль, месяц уже находился высоко в небе, но я пошёл домой пешком.