К своей звезде - Пинчук Аркадий Федорович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/171
• Следующая

А Новиков вдруг встал на дыбы. Волков не понимал его, он – Волкова. Непонимание накапливалось, росло, перерождалось в отчуждение, и Волков чувствовал, что в последние дни между ними незаметно образовалась стеклянная перегородка: видеть друг друга видят, а услышать не могут.

Сидя сейчас в вертолете с санитарной сумкой через плечо, Волков верил, что, если Новиков живой, эту стеклянную стену они одолеют.

Когда Новиков понял, что двигатель не запустить, и повернул самолет к болотной плешине, он зримо почувствовал притяжение земли. Самолет терял опору и начинал валиться. Даже не секунды, мгновения понадобились летчику, чтобы в комплексе оценить обстановку и принять единственно верное решение. Он резко взял ручку от себя и заставил самолет не просто падать, а падать правильно. С каждой секундой земля приближалась, а когда понеслась ему навстречу с угрожающей быстротой, Новиков начал вписывать разогнавшийся самолет в ту невидимую глиссаду, которую он начертил в пространстве и угадывал теперь лишь девятым чувством, имеющимся, наверное, у каждого опытного летчика.

«Шасси!» – мелькнула привычная мысль, но ее тут же догнала следующая: «Нельзя!» Земля надвигалась непривычно безликая, без спасительной бетонки, без приводов, без четкой разметки – бурая смесь пожухлых камышей со ржавыми пятнами заводей.

Новиков безошибочно почувствовал момент касания. Самолет сглиссировал, вспахивая заросшее болото, разбрасывая во все стороны перемешанную с водорослями грязь. Перепуганная утиная стая темным косяком долго кружила над насиженным плесом, никак не решаясь приблизиться к месту вторжения непрошеного гостя, ошалело тявкало воронье, кричали сороки…

Новиков уже не сомневался, что напоролся на, птичью стаю. Но какого дьявола их так высоко занесло? И почему отказала радиостанция? Почему вырубились сразу почти все системы? «Почему? Почему? Почему?»… Сколько их – этих «почему»?

Он закрыл глаза и судорожно вздохнул. Ему еще предстояло поверить, что самое ужасное позади. Он осторожно, насколько позволяла кабина, подтянул к груди одну ногу, затем другую. Боли не было. Подвигал плечами, повертел кисти рук – все в порядке. Никто не поверит. Десятки тонн безжизненного металла! А шлепнулся вполне прилично.

Освободившись от привязных ремней, Новиков открыл «фонарь» и встал на сиденье истребителя. След от приземления, то бишь приводнения, уже затянуло ржавой водой. И без того закамуфлированный самолет был захлестан липкими водорослями, осокой и еще черт знает чем. Фюзеляж почти до самых крыльев зарылся в грязь, вытащить самолет из этого болота будет не просто. С высоты оно казалось мизерным, а вот теперь, из кабины шлепнувшегося самолета, Новиков едва угадывал, где могут быть его границы. И самое печальное – если начнут искать, то искать будут совсем не здесь. Эта территория наверняка за пределами зоны пилотажа.

Покинуть самолет и продираться через болото было бы полным безумием. Оставаться до конца здесь? Если не успеют комары да мошки сожрать живьем, все будет в норме. Не сегодня, так завтра – все равно найдут. Прочешут каждый квадратик и найдут.

Раздавив на щеке тяжелого комара, Новиков снова опустился на сиденье и закрыл «фонарь». Насекомые уже успели заселить и это пространство. Ну что ж, пусть живут.

Он широко зевнул. До боли в затылке. По телу прошелся озноб, и сразу навалилась сонливость. Новиков не стал сопротивляться. То нечеловеческое напряжение воли, благодаря которому он не допустил в аварийной ситуации ни единой ошибки, требовало теперь от организма своеобразной компенсации.

Сон был крепкий и освежающий. Он даже не чувствовал комариных укусов. Напившись человеческой крови, разбухшие, они тяжело тыкались в запотевающий колпак «фонаря» кабины.

Упавший в болото самолет с высоты можно было угадать лишь по четкому профилю задранного к небу хвоста. Передняя часть и левое крыло почти не просматривались, зато правая плоскость выделялась как посадочный «пенек». Прозрачный сумрак северной ночи тускло отражался в колпаке кабины.

До земли оставалось несколько метров, и Волков увидел в кабине неподвижную фигуру Новикова. Голова его была склонена набок, глаза закрыты. Лицо летчика показалось Волкову безжизненно бледным, и внутри у него что-то оборвалось, похолодело.

И все-таки надежда не покидала Волкова до последней минуты. Когда вертолет завис над крылом самолета, он подошел к открытой дверке, сел на порожек, затем перевернулся и, ухватившись за край, мягко повис на вытянутых руках. До плоскости крыла оставалось не более метра. Он разжал пальцы и гулко грохнулся на дюралевую поверхность, тут же соскользнув к фюзеляжу.

И в этот момент он отчетливо увидел, что Новиков повернул голову сперва налево, затем направо. «Мистика!» – подумал Волков и, придерживаясь рукой за выступ фюзеляжа, начал подбираться по скользкому крылу к кабине. Вертолет уже набирал высоту, и его шум отдалился. Волкову показалось, что он слышит легкий кашель. Он выпрямился и обернулся, но болото было пустынным, лишь утиная стая волнистым шнурком стягивала у горизонта земную твердь с небесными хлябями. Когда Волков снова повернулся к кабине, она была уже открыта и на него ясными глазами смотрел Новиков.

– Неужели живой? – вырвалось у Волкова нелепое удивление. – Конечно живой!

– Самолет жалко, – сказал Новиков, посмотрев на затопленное крыло. – Думал, пока прилетите, посплю. И придавил.

– Цел? Ничего не сломал, не разбил?

– Самолет разбил.

– Через неделю самолет полетит. Что случилось-то?

– В сопло что-то втянуло. Чуть душу не вытряхнуло. А ты откуда здесь взялся?

– С вертолета. У них, видишь ли, снасти нет. Пришлось прыгать.

– Зачем? Сломал бы ногу.

– А почему молчал?

– Отказ по всем системам.

– Ну, вылезай, я хоть пощупаю тебя.

– Куда? В болото?

– А как садился?

– Сам видишь.

– Нет, ты молодец! Ей-богу! Они, дураки, приняли тебя за этого… Без признаков жизни, сказали.

– Кто?

– Вертолетчики.

– Обещал Алине в театр. Вломит она мне сегодня.

«Не вломит», – хотел сказать Волков, уже зная, что жена Новикова в госпитале. Но вовремя удержался. Сонный взгляд Новикова начинал его не на шутку тревожить.

– Сижу, как на кобыле, – сказал Волков, пришпорив каблуками бока фюзеляжа. – Не вылезай, еще свалишься. Сейчас прилетит другой вертолет.

Он наклонился, скользнул вперед, дотянулся руками до профилированного уплотнителя и рывком подъехал к кабине. Они обнялись, не обращая внимания на массированную комариную атаку.

– Спасибо, – сказал Волков. – Спасибо, что живой.

В небе уже росла в размерах винтокрылая машина, оглашая окрестности ритмичным стуком мотора. Под ее брюшком раскачивался стальной трос с набором привязных ремней на случай спасательных работ.

– Давай застегивай, – сказал Волков, перехватив связку сбруи. Новиков не услышал из-за вертолетного шума его голоса, но жест понял. Система лямок напоминала парашютную систему, и Новиков проворно защелкнул замки. Волков заставил его повернуться, проверил надежность креплений и подал рукой сигнал. Трос натянулся, и Новиков легко скользнул под прозрачный зонт, сотканный из рассеченного лопастями пространства.

Когда в салон вертолета подняли Волкова, Новиков крепко спал на брезентовых носилках.

• Предыдущая
• 59/171
• Следующая