К своей звезде - Пинчук Аркадий Федорович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/171
• Следующая

– Нет, Ваня, это тот случай, когда знать мало. Надо понять.

– Зарубил, Павел Иванович.

В кабинете Чиж вынул из стола письмо с пометкой на конверте «командиру части». В письме мать одного из солдат заблаговременно просила, чтобы сына в день рождения отпустили в городской отпуск, в этот день она приедет к нему на побывку. Из Иркутска.

– Помню это письмо, – сказал Волков, – вы были в отпуске, я распорядился отпустить солдата.

– А его поставили в оцепление, матери объяснили: служба, мол, ничего не поделаешь. Теперь представь, что думает эта женщина о нас с тобой, что рассказывает знакомым в Иркутске, и что думает солдат о своих отцах-командирах. Кстати, отличный солдат, передовик… Молчишь? Это хорошо. Теперь представь, что подобное письмо тебе прислал командующий авиацией округа. Представил?.. Ты бы пять раз проконтролировал, отпустили солдата или не отпустили. А женщина эта, – он потряс конвертом, – между прочим, депутат Верховного Совета.

– Кто ж знал, – Волков пожал плечами.

– Вот, Иван Дмитрич, в этом и суть твоей ошибки. Для начальства – прогнулся, просто для человека – плевать хотел. Отсюда второй совет. Люди, они и в Африке люди. И у каждого есть право считаться человеком. И у генерала, и у солдата.

– Я извинюсь перед этой женщиной, – пообещал Волков.

– Извинись, – сказал Чиж. – Только она не депутат. Это я так.

– Все равно извинюсь. Солдату отпуск дадим.

– Ну и ладно. Напоследок передам тебе завещание моего друга Филимона Качева. Он говорил: слушай всех, а решай сам. Без этого командира нет. Все. Если будешь нуждаться в моих советах – обращайся. Навязываться не буду.

Волков почти не обращался к Чижу за советами, но помощи просил частенько: там проконтролировать, здесь поговорить, с кем-то разобраться, куда-то съездить, кому-то написать… Просьб этих со временем становилось меньше, Волков набирался опыта. И Чиж радовался – его полк был в надежных руках.

Никто этого не знал, но Чиж всякий раз, когда требовались нестандартные действия командира, в уме моделировал решение, а затем на эту модель проецировал деятельность Волкова. И, как правило, Волков не ошибался. Школа Чижа не прошла для него бесследно.

Вот и сегодня. Еще во время докладов Пименова и дежурного синоптика Чиж подумал, что он бы в такой ситуации слетал на доразведку. И если большая часть из того, что здесь говорили, подтверждается, надо перейти на сложный вариант. Таблица готова, предполетную подготовку летчики прошли.

– «Медовый», я «полсотни первый», – голос Волкова был бесстрастно-спокойный. – Разведку закончил, иду на точку. Работать будем по сложному варианту…

Чиж выдал свое удовлетворение непроизвольным кивком. Дескать, все верно, все понятно. И почувствовал, как подступило облегчение, – он простил бестактность Волкову. Ну, сорвалось у человека, не железный, чай, а допекают его со всех сторон.

Конечно, командующему Волков про очки не стал бы говорить. А Чижу посоветовал. Хотя, с другой стороны, еще неизвестно, что лучше – копить в себе напряжение или на ком-нибудь разрядить его.

Самолет Волкова уже тяжело катился по бетонке, упруго волоча за собой набитый спрессованным воздухом тормозной парашют. Чиж спустился на балконную площадку стартового командного пункта. Здесь стоял Новиков, облокотившись на планку перил. Пахло сухой пылью, хотя ветра почти не было, полосатый «колдун» над домиком метеорологов висел безжизненной тряпицей, словно все в этом мире вдруг притормозило свой бег, замерло. Гул турбин на стоянке воспринимался обособленно, как вычлененный самостоятельный мир, существующий в ином измерении. И самолет Волкова, подруливающий к стоянке, тоже был из того мира, хотя встречали его и заводили на свое место вполне реальные земные ребята.

– Отчего не в духе, Петрович? – спросил Чиж и облокотился на широкий брус перила рядом с Новиковым. – О погоде думаешь?

– О ней, – кивнул замполит. – Ни в какие ворота с таким климатом.

– Распогодится, – обнял его за плечи Чиж. – Тучи приходят и уходят…

– Хоть бы вы ему сказали… для его же пользы, – Новиков нетерпеливо махнул рукой, – для общей пользы, для пользы дела!

– Трудно ему, Петрович.

– Вот-вот… И вы оправдываете.

– Ему действительно трудно.

– Значит, можно хамить, голос повышать, портить всем настроение… Почему вы ему все это прощаете?

– Он командир, Петрович, – улыбнулся Чиж и подмигнул Новикову. Немного помолчав, добавил: – Волков из тех, кто умеет в своих ошибках разбираться. Это, сам знаешь, надежнее, чем тебе укажут со стороны.

– Как бы не опоздать с этим разбором… Пойду, надо перед полетами потолковать. Сложняк идет.

Оба посмотрели в небо. Оно еще было светлым, но кисея, поглотившая голубизну, стала гуще и грязнее.

– Петрович, – голос у Чижа вдруг охрип, и он легонько прокашлялся. – Только не юли. Может, мне в самом деле не лететь с вами?

Новиков насупился.

– Север не Сочи, – буркнул он таким тоном, что подразумевалось только одно продолжение: туда немного охотников.

Чиж улыбнулся, хотя улыбка эта далась ему не просто.

– Я не о том. Не пора ли на дворовый козлодром?

Новиков с обидой покачал головой, неизвестно с чем соглашаясь.

– Павел Иванович… Женщины войну объявили. Знают, земля круглая, а туда же: на край света не поедем… – Он глубоко вздохнул. – Алина моя. Наездилась, знаете, вдоль и поперек. Каждое новое мое назначение было ей костью в горле, но ни разу даже не заикнулась. Только в мечтах видела: живем в большом городе и она работает в школе. Молчала и ехала. А тут до слез взбунтовалась. Ревет белугой, будто на этом жизнь кончается. Один раз, говорит, ты мог бы поступиться своими интересами ради меня. Один раз! Я, дескать, как и ты, имею диплом, на меня государство деньги затратило, учило, а отдача? Могу я, наконец, как все люди жить, работать, воспитывать сына? Что ей скажешь?

– Ее можно понять.

– Вот-вот… А вы? Как же вы, с вашим опытом, с вашим умением учить людей…

– Чему я их теперь научу, Петрович, – в голосе Чижа звучала боль. Он сам почувствовал это, устыдился, что вот так обнаженно показал открытую рану, и попытался прикрыть ее юмором: – Вон на каких крокодилах прилетели, подходить страшно…

– Павел Иванович, – перебил Новиков, – вы другому учите. – Он улыбнулся. – Знаете, как наших ребят называют? Чижатами.

Внизу по бетонной дорожке размашисто и уверенно шел Волков, отдавая на ходу распоряжения своему заместителю. В одной руке у него были перчатки, в другой – наколенный планшет.

– Чижатами, говоришь? – спросил Чиж. – Не загибай, Петрович. Давно уж волчатами стали… Иди.

Он проводил Новикова к выходу, а сам повернул на вышку. Металлические ступени лестницы отозвались на его шаги приветливым гулом. Дежурная смена встретила его улыбкой. Помощник облегченно встал с места руководителя, дежурный штурман азартно потер руки, Юлька только глазами вспыхнула, синоптик с готовностью положил руку на телефонную трубку.

Для них он был не только начальником – живой историей полка. Новое пополнение начинает свою службу «крещением» на вечере Боевой славы, где Чиж – главная фигура. Главнее его был разве что Филимон Качев, который начал службу в полку со дня его формирования. Здесь каждый солдат знает его портрет, знает, что он летал с Чижом в одной паре…

Стартовое время, когда в полном соответствии с плановой таблицей начиналась работа, Чиж ценил особо, ибо в эти часы время и пространство становились осязаемо материальны. Замысловатые значки в строчках таблицы оживали, обретали голос и характер, требовали к себе индивидуального внимания.

– «Полсотни шестой» на приеме.

– «Полсотни шестому» запуск.

Доразведка не внесла новых корректив в план летного дня. Работа пошла по сложному варианту, то есть начали летать в первую очередь те летчики, которым был необходим налет в облаках, под шторкой, у кого не хватало для повышения классности посадок при минимуме – кому нужны были сложные погодные условия.

• Предыдущая
• 31/171
• Следующая