Русская гейша. Во имя мести - Лазорева Ольга - Страница 9
- Предыдущая
- 9/16
- Следующая
При входе мы сняли обувь. И я, как главный гость, вошла первой. Госпожа Цутида появилась минут через пять через другой вход. Это была хорошо сохранившаяся японка на вид лет сорока с приветливым спокойным лицом и глазами, похожими на спелые черные сливы. Она была одета в нарядное, черное с золотом, праздничное кимоно. Нас представили друг другу, потом мы уселись на циновки и замолчали.
Поняв, что никто сейчас вести беседы не собирается, я огляделась. Помещение было небольшим и прохладным. Несколько окошек располагались почти под потолком. Стены на вид были глиняными и ничем не украшались. Только напротив входа в неглубокой нише висел прямоугольный желтоватый лист с неясным рисунком. Тут же стояла керамическая ваза с веточкой сосны и цветком камелии, ярко розовеющим среди длинных темно-зеленых иголок.
Госпожа Цутида подошла к уже закипающему чайнику, стоящему на раскаленных углях очага. Мы молча наблюдали, как она берет большую керамическую чашку, похожую на пиалу, открывает деревянную шкатулку с лаковой миниатюрой на крышке, достает оттуда деревянной ложкой чай в виде светло-зеленого порошка, насыпает его в чашку и медленно заливает кипятком. Ее движения были изящными, неторопливыми и ни на мгновение не сбивающимися с одного, раз и навсегда заданного ритма. Они завораживали. Я не отрывала от нее глаз и словно попала под какой-то гипноз, постепенно полностью расслабившись. Впервые после смерти Петра я почувствовала, что змеи ненависти внутри меня начинают успокаиваться, и боль отпускает мою отравленную душу. Я бездумно смотрела, как госпожа Цутида ритмично взбивает чай бамбуковым веничком, потом переводила взгляд на ее умиротворенное лицо во время этой процедуры.
Лица Тору и Манами приобрели такое же выражение. Их черные глаза спокойно следили за методичным движением веничка, уголки губ были приподняты в легкой улыбке. Когда на поверхности чая появилась матовая светло-зеленая пена, госпожа Цутида аккуратно вынула веничек, убрала его, неторопливо приблизилась ко мне и, поклонившись, протянула чашку. Я глянула на Тору, потому что была абсолютно незнакома с обычаем. Он улыбнулся госпоже Цутиде и что-то тихо сказал ей на японском. Она кивнула. Тору взял шелковый платок и положил его мне на левую ладонь.
– Возьми чашку правой рукой и поставь ее на платок, – сказал он. – Отпей несколько глотков, оботри край и передай чай мне.
Чай был горьким, терпким, но пришелся мне по вкусу. Я посмаковала его, потом достала носовой платок, обтерла влажный след губ и передала чашку Тору. А он, в свою очередь, Манами. Так мы передавали чашку по кругу, пока не выпили весь чай. Потом обстоятельно обсудили красоту рисунков на ее боках, по очереди выразив восхищение мастерством художника по глине.
Затем госпожа Цутида принесла поднос с чаем намного жиже и более привычным на вкус. На тарелочках были поданы пирожные. Мне понравился необычный вкус бобовой пастилы. Разговор вели по-прежнему неторопливый и на темы, связанные с красотой и гармонией. Время словно остановилось. Приняв приглашение, я рассчитывала увидеть гейш, познакомиться с ними и попытаться приблизиться к своей цели. Но сейчас мне даже думать об этом не хотелось.
После окончания церемонии я тепло попрощалась с хозяйкой и с сожалением покинула чайный дом.
В мае арестовали Сёко Асахару, но он упорно отказывался признавать причастность Аум к газовой атаке в метро. Я смотрела новости и, впервые увидев его одутловатое лицо с узкими подслеповатыми глазами, завешенное длинными черными волосами, вновь почувствовала стремительно нарастающую ярость и желание убить. Я плюнула на экран в его ненавистную физиономию и решила не отступать.
Тору и Манами после проведенной вместе чайной церемонии стали часто приглашать меня куда-нибудь. Вначале моя душа чуть приоткрылась, так просыпающийся на рассвете тюльпан начинает расправлять сжатые лепестки. Но потом я решила, что их дружба вовсе небескорыстна, что они хотят меня использовать в своих, пока неведомых мне целях. Как-то, гуляя по городу, я наткнулась на магазин русской книги. Порывшись на полках, нашла кое-какую литературу о сектах. Внимательно ее проштудировав, я кое-что узнала о методах воздействия сектантов. По сути, они зомбировали психику людей, и привлеченные в секту делали все, что им говорили. А выйти из этой среды было практически невозможно. Попав туда, особо это касалось тоталитарных сект, человек словно умирал для окружающего мира. И не только все его состояние, но и душа, тело и все его помыслы становились достоянием «учителя». И все, кто не принадлежал к секте, автоматически становились ее врагами. Я четко усвоила, что это общий закон для подобных организаций. Все, кто вне секты – ее враги.
Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:
«К тебе пришли четверо: старец, молодой воин, девушка и ребенок. Каждый по-своему просит дать понятие о Моем Учении. Каждый не может ждать. Должен ли ты найти подходящее для всех четверых?
Пойми, насколько старец не похож на ребенка. Начнем с ребенка. Ребенок уже скучает. Ребенок убежал. Ты не понял, что сказать ребенку.
Теперь девушка. Молодежь любит огонь и быстроту. Девушка оглянулась на дверь. Рассеянно смотрит в окно. Ты мучаешься, не можешь найти, что сказать и говоришь: «Не знаю». Услыхала шепот «не знаю» и поднялась с ужасом, пришла за светом.
Пришел воин. Ты и тут затруднился. Ждать не умеет. «Пойду к моей возлюбленной, видимо, нем Учитель!»
Подошел старец. Этот может ждать. Ты ничего не нашел сказать. Ушел.
Самое страшное сказать – не знаю, ибо дух должен знать, как согреть сердце.
Если бы ребенку дать хотя бы яблоко – он бы не убежал.
Если девушке сказать об эпохе Матери Мира – она бы зажглась.
Если бы воину сказать о Моем щите и старцу о Наших Владыках-Целителях, то
не прибавилось бы сегодня четырех врагов Моего учения».
буддийская притча
В конце мая я созвонилась с госпожой Цутидой и попросила о встрече. Она не выказала особого удивления и любезно согласилась составить мне компанию в русском ресторане. Я его недавно обнаружила в паре кварталов от моей гостиницы. В назначенное время я заняла столик, заказала винегрет, борщ, шашлык и водку, в ресторане все эти блюда считались сугубо русскими, и стала ждать. Госпожа Цутида явилась без опоздания. На ней был элегантный светло-серый брючный костюм, туфли на каблуках. Она выглядела современной состоявшейся бизнес-леди. Поздоровавшись, она уселась за столик и выразительно, с едва скрываемым любопытством на меня глянула. Но первая ничего спрашивать не стала. Уже привыкнув к этой чисто японской сдержанности и вежливости, я не стала «тянуть кота за хвост» и сразу приступила к делу.
– Видите ли, – начала я, – мое дело к вам покажется, возможно, необычным. Я через несколько месяцев возвращаюсь на родину. И решила основать свой бизнес.
Я сделала паузу и пытливо на нее глянула. Госпожа Цутида не сводила с меня глаз.
– Пожив в вашей удивительной стране, я влюбилась в местную культуру и очарована обычаями. И вот решила, что мне нужно и в России организовать что-нибудь по-настоящему японское. И, как мне думается, лучше всего дело пошло бы с гейшами.
Я все-таки смогла удивить ее. Госпожа Цутида рассмеялась, но тут же взяла себя в руки. Ее лицо приняло спокойное выражение.
– Продолжай, – сказала она, улыбаясь.
– Для начала мне самой не мешало бы постигнуть науку гейш, – заявила я. – И вы, как мне кажется, в состоянии помочь мне в этом.
Госпожа Цутида задумалась, опустив глаза и вяло ковыряя вилкой в винегрете.
– Первое подавать? – подскочил к нам официант, светловолосый парень, явно русского происхождения, но с хорошим английским.
- Предыдущая
- 9/16
- Следующая
