Дверь обратно - Трубецкая Марина Петровна - Страница 31

— Нам сюда, — сказал Атей и повернул в один из коридоров.

Минуты три мы следовали плавным изгибам коридора и вскоре вышли на большую полянку, густо заросшую цветами. По всему периметру она была окружена густым частоколом деревьев. А наверху ярко светило солнце. Вот только было оно почему-то черного цвета. Но на окружающие краски странный цвет небесного светила влиял мало. Создавалось полное впечатление, что яркое летнее солнце пробивается сквозь свинцовую тучу.

— Это подземный мир Велеса, потому и солнце здесь свое — подземное, — сказал Атей, отвечая на мой молчаливый вопрос.

По всей полянке были разбросаны маленькие теремки. Они были такими хорошенькими, что никак не могли быть настоящими. На ум пришел пряничный домик из сказки братьев Гримм про юных Йоганна и Маргариту.[30] Атей решительно пошел к одному из них. Я потрусила за ним.

Внутри теремок был так же хорош, как и снаружи. Удобную кровать прикрывал тяжелый бархатный полог. В углу стопкой стояли резные сундучки. На широких лавках горкой громоздились подушки. Около окна пристроился стол с табуреткой, а на нем — резная тарелка с серебряным яблоком (видели мы такой девайс на ихней фабрике, а как же!). Атей провел меня за занавеску в углу, и я замерла… Е-мое! Ванная!

— А это у нас уборная, — с ноткой гордости вещал Атей, — вот здесь можно омываться, здесь умываться, а здесь… хмм… что-то вроде выгребной ямы, — он по очереди указал на предметы соответствующего назначения.

Объясняю. Ванна выглядела как полированная, выдолбленная из огромного, чуть зеленоватого ствола дерева, чаша. Над ней висело что-то похожее на кувшин с цепочкой. Дергаешь за нее — льется теплая вода. Притом в кувшине она не заканчивается, а, попадая в чашу, всасывается в стенки без остатка. Умывальник выглядел примерно так же, только размером был поменьше. А «хмм… что-то вроде выгребной ямы» — такой нормальный резной трон, с дыркой посередине. Ни смыва, ни других глупостей для удаления содержимого не видно. Наверно, тоже в стенки всасывается. Даа… После такого видение светелки на постоялом дворе явно померкло! Свой собственный домик со всеми удобствами!

Атей вывел меня на улицу и повел в дальний конец поляны к ажурной, почти кружевной, беседке. Внутри стоял круглый стол с вышитой скатертью.

— Здесь трапезы происходят, — доложил он, — а там, — махнул он куда-то за беседку, — баня.

— А трапезы-то с кем?

— Как с кем? С другими потворниками.[31]

— А есть еще кто-то?

— Конечно, есть! Знания ведь передаваться должны постоянно, только тогда они жить продолжают во славу Богам, Роду и предкам! — Он посмотрел на солнце. — Да скоро они и сами подойдут, познакомишься. А пока осмотрись тут, а мне пора, не обессудь.

Не сказав больше ни слова, Атей повернулся, не торопясь пересек поляну, постукивая посохом, и исчез в коридоре.

И правда, не прошло и получаса, как по округе зазвучали голоса. И скоро на поляне появились люди. Но, собственно, людьми здесь можно было назвать далеко не всех. Добрая половина выглядела более чем странно. Судя по всему, Нежана была права — зверолюдей в Гиперборее хватало.

Здесь был и мальчик с головой барана, и крупная птица с головой красивой девочки, и что-то более сложносочиненное: львиное туловище с крыльями и человеческой головой. И еще было странное нечто: голова птичья, туловище до колен человеческое, а от колен опять же птичьи лапы. На фоне этого зоопарка другие выглядели вполне пристойно. Вариации с ростом, количеством глаз и цветом кожи казались теперь полной ерундой. Ну теперь-то я со своим горбом могла вообще не переживать! В этой кунсткамере оплота человечества я была в числе наикрасивейших.

Вновь прибывшие столпились, глядя на меня. Я краснела, мучительно подбирая слова, и тут из-за спин показался Анебос.

— Это новенькая, — сказал он, подходя ко мне, — Атей решил, что ей надо учиться.

— Она — человек? — спросил кто-то из толпы.

Псеглавец вопросительно посмотрел на меня, я подумала и кивнула. Тут весь этот цирк доктора Моро[32] начал подходить и с поклоном представляться. Я кланяться-то кланялась, но имен и близко не запомнила. Тут и простые человеческие не отложились бы, а уж в таком обществе и подавно. Решив, что Анебоса местные боги послали мне в помощь, и уж у него-то я смогу постепенно порасспросить про всех, я слегка поуспокоилась.

Народец тем временем заходил в беседку и стукал рукой (ну или у кого что было) по скатерти, при этом что-то произнося. «Скатерть-самобранка», — догадалась я. Чтоб не отрываться от коллектива, подошла и я. Решив попробовать, насколько распространяется могущество этой тряпицы, заказала сосиски. Ежу ведь понятно, что про наличие такого полуфабрикатного изделия она знать не знает! Самобранка подумала пару секунд и выдала мне в расписной чеплышке пару дымящихся сосисок! Вот это да! По какому принципу, интересно, она работает? Вот опять же, без Анебоса никак!

Рядом со мной присела красивая девочка без видимых физических странностей и протянула мне медовый пряник:

— Хочешь? — спросила она. Я взяла. — Меня здесь все Урисницей называют. Можно просто — Риса. У нас не принято имена говорить.

— У нас — это у кого? — не поняла я.

— У урисниц, — она недоуменно посмотрела на меня, — ты же не можешь не знать, кто мы такие!

— Да, конечно, прости, — пробормотала я. Не хватало еще тупицей прослыть и в здешнем коллективе! Надоело мне, знаете ли, быть изгоем в обществе. Должна же у них здесь какая-нибудь книга иметься, что-то вроде энциклопедии, где все они описаны?

Мои новые соседи, поужинав, начали разбредаться по своим домикам. Судя по всему, приближалась ночь. Солнце закатилось за кромку деревьев и пропало, но небо так и осталось закатной расцветки, только потемнело на середине. Я села на свое крылечко, чтобы вдосталь полюбоваться небосводом и звездами. Подошел Анебос и устроился со мной рядом. На фоне местных обитателей он был даже ничего. Хотя, конечно, песья голова и русская рубаха с вышитыми рунами — это нечто.

— Ну как ты? — спросил он, когда молчание стало неприличным.

— Да так себе, — честно ответила я, — а ты знаешь, кто такие урисницы?

Анебос хмыкнул и покачал головой:

— И где только Атей тебя откопал? Ну ладно… Урисницы — это вещие девы. Они обычно сразу после родов невидимыми приходят в дом и предвещают младенцу всю его жизнь, вплоть до самой смерти. Их приходит обычно шестеро — три добрых и три злых. Вот только вечно они спорят и воюют друг с другом. Так вот, первая добрая вкладывает в младенца знание грамоты и ум дает, вторая — за здоровье и внешность в ответе, ну а третья — всегда остается с человеком, помогает занять свое место в жизни, способствует в выборе и освоении ремесел. Ежели их увидит взрослый, значит, надо опасаться беды. Что же еще?.. — Он задумчиво почесал за ухом. — Они же забирают душу умирающего и проводят ее к предкам. Притом урисницы никогда не стареют. Всегда юны и прекрасны. И, как правило, живут на небе.

— Понятно. А наша добрая или злая?

— Ты про Риску, что ли? Так это непонятно. Это у них от настроения зависит. К одним они добрые, к другим — злые.

ЧАСТЬ IV

На рассвете народ зашебуршился. После быстрого завтрака они, кто по одному, кто парочками, стали покидать поляну. Я, держась поближе к Анебосу, пошла вместе со всеми. Дойдя до известного мне перекрестка, мы свернули налево и вскорости достигли места, где коридор значительно расширялся, образуя подобие холла. С потолка здесь свешивались корни нескольких деревьев. Большинство потворников подходило к слегка белесоватым, густо покрытым мхом хлыстам явно очень крупного растения и дергали за одну из свисающих плетей. Тут же их спеленывали и стремительно уносили ввысь другие корни. Подошла и моя очередь. Второй раз пользоваться этим своеобразным лифтом было уже не так страшно.

Достигнув верха, я огляделась. Ничего похожего на внутренность дерева и близко не было. Скорее это напоминало тесный каменный мешок, сквозь тонкие стенки которого проникал солнечный свет. Куда идти дальше, я не знала. Ощупывать стены, как вчера, не стала, а просто дождалась следующего поднятого ученика. Это оказалась девочка с туловищем птицы. Она улыбнулась мне, подошла к стенке, повернулась и пропала. Да что ж такое-то! Опять, что ли, без способностей не выйти? Я подошла к тому месту, где исчезла дева-птица, и успокоилась. Сбоку была щель, абсолютно незаметная со стороны. Завернув туда и пройдя буквально пять шагов, я оказалась снаружи и огляделась.