Друиды. Поэты, ученые, прорицатели - Пиготт Стюарт - Страница 35

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая

О Роуленде Джонсе пишут, что «своим влиянием на лексикографа Уильяма Оуэна Пафа он помог замутить поток валлийской науки на протяжении всего XIX века». Вместе с Пафом мы вступаем в необычайно любопытный мир, а именно тот, где друиды проникли в мысли Уильяма Блейка. В наше время наука удалилась от изучения друидов, пусть иногда слишком эксцентричного. Они стали символом непостижимой вселенной, в которой могут встретиться любая вера и любое неразумие.

Паф был одним из 24 старейшин, назначенных религиозной фанатичкой Джоанной Сауткорт совместно с гравером Уильямом Шарпом. Этот обаятельный тип объявил себя «племянником Всевышнего», прямым потомком Давида и правителем мира. Он требовал, чтобы Георг III сложил с себя корону, а однажды встретился с Дьяволом, прогуливающимся по Тоттенхэм-Кортроуд. И Шарп, и Паф были друзьями Уильяма Блейка. Роберт Саути писал о Пафе: «Бедный Оуэн нашел все, что желал в бардовской системе, а еще обнаружил там полное соответствие взглядам Блейка, и таким образом убедил Блейка и его жену, что эти грезы – старые патриархальные истины, давно забытые и открытые сейчас заново».

Многие писатели подробно обсуждали значение появления друидов в тексте «Пророческих книг» Блейка, а также изображений Стоунхенджа и Эйвбери на гравюрах, украшавших эту книгу. На Блейка сильно повлияли спекуляции создателей мифов, особенно Брайант с его сочинением «Новая система или анализ древней мифологии» (1774-1776 гг.). «Древности любой нации под солнцем не менее святы, чем древности евреев, – писал Блейк. – Они тождественны, как доказал Джекоб Брайант и все антикварии». Хотя друиды изменяли свои характерные черты с эволюцией блейковского видения по мере написания его «Пророческих книг» между 1797-м и 1804 годами, в контексте его революционного открытия они стали апофезом того, что Британия была первоначальной Святой Землей, а Иерусалим располагался неподалеку от Примроз-Хилл, где Йоло провел свой первый Горседд.

Великий трилитон Стоунхенджа венчает пейзаж на одной гравюре, а на другой возникает из земли один из «Змеиных храмов, из почвы равнины Солсбери», сочетая перемычку перистиля Стоунхенджа со змеистым вариантом плана Эйвбери в изображении Стьюкли. «Скандинавский Уикер Мэн» не более абсурден, чем убеждение Эдварда Гиббона, что «Эдда» была священной книгой кельтов: много запутанного и смущающего в языческом жречестве Северной Европы. «Была ли Британия первобытным местом пребывания патриархальной религии? – задавался вопросом Блейк и тут же сам отвечал: – Патриархальные друиды произошли из Британии и распространили свое вероучение далеко и широко, оно дошло даже до дубрав Мамврийской равнины. Ваши предки, – говорил он своим читателям, – ведут свое происхождение от Авраама, Гебера, Шема и Ноя, которые были друидами, как до сего дня свидетельствуют храмы друидов по всей Земле (будь то столбы патриархов или священные дубравы)». Одной-единственной фразой Блейк возвращает нас и друидов к знакомым пейзажам. «Сама природа моего труда, – пишет он, – это работа воображения и провидения; это стремление возродить то, что древние прозвали золотым веком».

XIX век демонстрирует нам две основные линии, по которым идет упадок друидического фольклора. С одной стороны, почтенные жрецы остаются безобидными и даже полулегкомысленными фигурами романтической древности, привычными литературными персонажами. Уже в XVIII веке природные особенности, вроде «качающихся камней» или выветренных валунов причудливой формы, объявлялись предметами поклонения друидов. Так, например, Чизринг (или Рингчиз) в Корнуолле был приписан друидам Уильямом Борласом в его «Древностях Корнуолла» (1754 г.), наряду с большинством доисторических монументов этого графства. Подобный же выветренный валун, Эгглстоун на острове Пербек, также рассматривался неким антикварием в 1856 году как «первоначально языческий алтарь, использовавшийся друидами для жертвоприношений». В 1773 году друиды и омела упоминаются вместе с природным нагромождением камней в Ришворте в Западном Ридинге (Йоркшир). То же относится к Идол-Рок (Скала Идола) в Бримхэме близ Харроугэйта. Его называли друидическим святилищем.

Рис. 38. Друид, качающийся камень и омела. Ришворт, Йоркшир. 1773 г.

Неподалеку оттуда, в Илтоне близ Мэшэма, Уильям Дэнби из Суинтон-Холл выстроил в 1820-х годах не только подобие Чизринга, но также эксцентричный и великолепный друидический храм, целый, с трилитонами. Эту поразительную «причуду» время от времени «открывают» (по крайней мере, так было до 1951 года) как не выявленный ранее мегалитический памятник. В Парк-Плейс, близ Хенли-он-Тэймс, генерал Конуэй в 1788 году вновь воздвиг мегалитический монумент, который ранее стоял на Сент-Хелиер, пока благодарные жители Джерси не подарили его генералу при уходе с поста губернатора острова. Памятник украшен французской надписью, удостоверяющей, что это «древний храм друидов».

Очень похожие на настоящих друиды могут время от времени появляться на честолюбивых ландшафтных планах, соперничая, как говорила Эдит Ситуэлл, с древними живописными отшельниками. Сэр Роуланд Хилл, изобретатель пенни-почты (почтовой оплаты в одно пенни), установил одну такую фигуру в Хаукстоне (Шропшир). Она пугала гостей и посетителей, являя собой «всклокоченную голову, увитую лавром, выглядевшую особенно устрашающе, когда свет падал на ее лицо, вылитое из бледно-зеленого стекла». Изощренная планировка сада включала в себя «таитянский коттедж, исполненный в соответствующем стиле», как отмечал оценивший это гость в 1802 году. Друиды и островитяне южных морей снова встретились и прекрасно ужились друг с другом. Фольклорная путаница привела к тому, что «причуду», больше известную как храм Робин Гуда в Халсуэлле (Сомерсет), примерно в тот же период описывали так: «Друидический храм в точном стиле Барка и т. д., вида угрюмого и строгого». В самом начале XIX века Джордж Генри Лоу, епископ Батский и Уэльский, создал замечательный сад-причуду в Бануэлле близ Мендипса. Там была Костяная пещера, куда входили через готические арки с надписью:

Рис. 39. Мегалитическая «причуда» в Илтоне, Йоркшир. Построена в 1820-х гг. Рисунок Барбары Джонс

Теперь друиды в качестве романтического украшения переполняют печальные стихи и элегическую прозу. Сэр Ричард Колт Хоар из Стаурхеда был одним из первых великих полевых археологов своего времени. Эпиграфом к его книге «Древний Уилтшир» (1812 г.) служит фраза: «Мы основываемся на фактах, а не теориях». Однако он не смог удержаться и напечатал стихотворение своего друга, достопочтенного Уильяма Баулса, вызванного к жизни внезапной грозой, случившейся во время раскопок рва. Оно неизбежно включало слова «среброволосый гордый бард-друид». Английский романтизм вскоре покорил воображение многих европейских стран, и в 1831 году на второй день Рождества (так называемый День подарков) театр «Ла Скала» представил публике оперу Беллини «Норма». Главными ее персонажами были друиды. Большая часть сцен происходила в Стоунхендже. Десятью годами позже Анджело Кателани, ученик Доницетти, поставил в Модене свою оперу «Каратакко» на древнебританскую тему, в которой, разумеется, также не обошлись без друидов. Первое представление «Нормы» проходило, судя по рисунку его современника Санквирико, на фоне обычного классического рисованного занавеса. Однако, когда в начале 1840-х годов состоялась ее постановка в Англии, заглавную роль исполняла Аделаида Кембл, дочь знаменитого актера Чарльза Кембла и сестра Дж. М. Кембла, ученого, занимавшегося изучением англосаксов. Тогда на сцене перед зрителями предстал Стоунхендж. Этот элемент оформления используется и в современной сценографии оперы.

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая