Сказки Восточной Африки. Волшебный Цветок - Автор неизвестен - Страница 32
- Предыдущая
- 32/90
- Следующая
– Ты пойдешь домой, но вернешься, дабы убить меня.
– Я не отплачу вам черной неблагодарностью. Клянусь, я не причиню вам зла, не подниму на вас руки.
– Воздержись от поспешных клятв,– сказал змеиный царь.– Запомни, что я тебе скажу: когда окажешься дома, не ходи совершать омовение туда, где много людей.
– Я запомню,– обещал Хасибу.
Змеиный царь взмахнул хвостом. Дворец в тот же миг исчез, а Хасибу оказался у порога родительского дома в объятиях матушки, которая плакала от радости, увидев сына живым и здоровым.
Через несколько дней придворные глашатаи объявили на базарной площади, что султан сильно захворал. Целители решили, что султану поможет только похлебка из мяса змеиного царя.
Визирь?прорицатель приказал стражникам караулить в общественных банях. Если появится человек с особым знаком на животе, схватить его и привести во дворец. Беспечный Хасибу забыл о предупреждении Султани Ваа Ниоки и вместе с дружками пошел в баню. Едва он разделся, стражники увидели на его животе особый синий знак. Они схватили Хасибу и привели его к визирю.
– Ты покажешь нам, где живет змеиный царь, ибо ты был у него,– сказал визирь.
– Я не знаю, где он живет,– упорствовал Хасибу. Визирь хлопнул в ладоши, дюжие стражники связали мальчика и принялись избивать его кнутами.
– Не бейте меня, пощадите! – воскликнул Хасибу.– Я все скажу.
Он отвел стражников к пещере, где находился колодец. Через дыру в стенке колодца они проникли во владения змеиного царя. Только они подошли к дому, Султани Ваа Ниока выполз им навстречу.
– Разве я не говорил, что ты вернешься убить меня? – прошипел змеиный царь.
– Меня заставили. Посмотри на мою спину,– захныкал Хасибу.
– Кто тебя так жестоко избил?
– Стражники по приказанию визиря.
– Визиря?прорицателя! Тогда мне нет спасения. Я отдамся вам в руки. Но нести меня должен ты.
Мальчик взял змеиного царя. Они отправились в обратный путь. По дороге Султани Ваа Ниока шепнул:
– Во дворце меня убьют, разрежут на куски и бросят в кипяток вариться. Когда похлебка будет готова, первую миску варева визирь даст тебе. Но ты не пей отвара, вылей его в тыквенный сосуд и сохрани. Когда тебе во второй раз предложат отведать похлебки, не отказывайся. Ты станешь великим лекарем. Третья порция варева – целительное снадобье для султана. Визирю скажешь, что отвар из первой миски ты выпил, а сам дай ему тыквенную бутыль. Он выпьет содержимое и умрет. Так мы отомстим визирю.
Хасибу все исполнил в точности, как велел змеиный царь. Визирь умер, султан поправился, а о Хасибу разнеслась слава как о великом лекаре.
А что же змеиный царь? О нем с тех пор больше никто не слышал.
В стране духов
Жил некогда в стране Кикуйю человек, чтимый повсеместно как провидец и прорицатель. По ночам он нередко исчезал, и как потом ни осматривали его хижину, не могли понять даже, вышел ли он, как водится, через дверь или же вылетел сквозь крышу при помощи колдовства. Так он исчезал то на день, то на два, то на неделю, а то и на несколько месяцев, а потом вдруг столь же таинственно появлялся снова. И тогда изо всех окрестных деревень стекалось множество народу, чтобы услышать удивительные истории о неведомых краях, в которых тот побывал. Всего чудесней был его рассказ о стране духов:
«Земля, где я побывал, весьма похожа на край Кикуйю: такие же горы и холмы, долины и плоскогорья, леса и воды. Только край тот еще прекраснее и плодороднее, и зелен он вечно. Я очутился на берегу голубой прозрачной реки. Вдалеке виднелось жилье, я различал даже огоньки в домах и дым, плывущий над крышами. Но не успел я подойти к тем домам, как они исчезли, так что горящие очаги оказались прямо под открытым небом. Над горшками клубился ароматный пар, и я решил было найти хозяев и попросить поесть. Но не успел я приблизиться к одному из этих горшков, как он опустел. Тогда я протянул к нему руку, попытался заглянуть внутрь – тут и сам горшок тоже исчез.
Я не видел там ни одного человека, но голоса слышал все время. Однажды я пошел вслед за голосами женщин и девушек, которые несли воду из реки на вершину холма. Впереди виднелись поля и деревня. Но не успел я подняться на вершину, как и поля, и дома оказались совсем в другой стороне.
Тогда я попросил: «Приютите меня в своей хижине!» Тогда я взмолился: «Скажите мне в ответ хоть слово!» Но ни один голос мне не ответил.
Вот из ближнего леса донесся стук топора, потянуло дымом. Взглянув в ту сторону, я увидел, как один за другим падают стволы и во все стороны летят щепки. Но лесорубов я тоже не видел. Мимо меня проплывали связки дров, словно бы на спинах невидимых женщин, и двигались дальше в сторону холмов.
Бродя среди лесных зарослей, пробираясь сквозь чащу деревьев и кустарника, я слышал голоса свирепых зверей. Вот затрубили слоны, и я испугался. Потом раздался грозный топот носорога, и я окаменел от ужаса. Но когда разъяренные звери, казалось, вот?вот меня настигнут, все вдруг стихло.
Еще я видел, как на банановых плантациях неведомо кем срубались пальмы. Гроздья плодов подымались с земли и двигались к холмам. Мне было слышно, как переговариваются голоса – мужские и женские. Порой звякали коровьи ботала, доносилось мычание, блеяли овцы и козы. Но их я тоже ни разу не видел.
На полях там произрастало все, что потребно человеку. Не знаю я ни злака, ни овоща в стране Кикуйю, какого бы я не встретил там. Только видом те поля казались прекраснее, чем наши, и цветы были душистее. Вообще все, что там росло, было ярче, крупнее, совершеннее всего того, что я видывал прежде. Но к тем цветам нельзя прикоснуться. Где бы я ни проходил, все словно бы отстранялось от меня – расступались деревья, отодвигались поля и реки, и звери уступали дорогу.
С реки донеслись крики и гомон. Было время купанья и игр. Я слышал плеск воды и радостный смех, то и дело взлетали сверкающие брызги, будто бы в самом деле кто?то плескался в реке. Я огляделся, но не увидел ни одного купальщика.
Я был среди людей – и все же голодал: никто не подал мне ни куска. И украсть я ничего не смог: все исчезало прямо из?под рук. Выпивалась вода; пища, сварившись, сама себя поедала; огонь загорался сам по себе и так же гас; поспевшие бананы сами собой очищались от кожуры и съедались; деревья сами себя валили и превращались в поленья; те же сами собирались в вязанки и отправлялись к очагу.
Дома сами строились и разрушались; голоса разговаривали сами с собой и пели лишь для себя. А надо всем этим светило солнце, не слишком жарко, но и не холодно.
Ночь там словно бы и не ночь – луна светит так ярко, что светло как днем. Земля не остывает по ночам, и дневная жизнь не затихает.
Вокруг цвели прекрасные цветы, я слышал птичий щебет и жужжание пчел, собиравших цветочный мед; но ни птиц, ни пчел я не видел. Нет такого звука в стране Кикуйю, будь то голос человека или зверя, насекомого или птицы, которого я бы не слышал в том странном краю. Но ни разу не видел я тех, кому принадлежали эти голоса, и ни разу они мне не ответили, как я их ни молил.
То была страна духов, а нам, людям, в краю том не место».
Обезьяна, змея и лев
Давным?давно в деревне Киджиджи жила вдова с маленьким мальчиком. Она вставала до зари и целый день не покладая рук трудилась, чтобы прокормить себя и ребенка, но из нищеты выбиться не могла. Так и жили впроголодь.
Когда сын – звали его Мву?Лаана – подрос, он спросил мать:
– Матушка, мы вечно голодны. Чем занимался мой отец, чтобы прокормить нас?
– Он был охотником. Ставил ловушки на зверей и птиц.
– Э, матушка, это не работа, а забава. С ней и я справлюсь. Я тоже буду ставить ловушки на зверей и птиц. Неужто не добуду пищи?
На следующее утро Мву?Лаана отправился в лес, нарезал гибких веток, а к вечеру возвратился домой. Целую неделю он мастерил ловушки, плел веревку из кокосовых волокон. Потом расставил ловушки на звериных тропах и стал ждать. В первый же день попалось столько дичи, что хватило и на еду самим, да еще для продажи осталось. Выручив на базаре немало денег, Мву?Лаана накупил матери подарков. То?то был праздник в их доме! С тех пор они зажили сытно. Юноша каждый день ходил в лес и без добычи не возвращался.
- Предыдущая
- 32/90
- Следующая
