Все дороги ведут к тебе - Головина Оксана - Страница 96
- Предыдущая
- 96/97
- Следующая
— Я действительно скоро стану как ледышка.
Она рискнула положить голову ему на плече, мгновенно ощутив его необычайное тепло, и такой чудный запах. Это было так волшебно, что она боялась пошевелиться. Минуту, он терпел, затем нежно взял ее голову в ладони и наклонил к своему лицу.
— Ты еще со мной?
Девушка заглянула в его глаза и поняла, что погибла безвозвратно. Глаза его были подобны ночному небу, в котором звездами сверкали все его чувства. Она поняла, что падает в бездонную пропасть этих глаз.
Она отчаянно пыталась сохранить остатки самообладания.
— Всегда с тобой…
Его сильная рука согревала ее маленькую кисть.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
Елена медленно отняла руку. На глаза навернулись слезы. Вот только непонятно, над кем хотелось плакать: то ли над ним, то ли над собой.
— Извини, Калеб, — заявила она, уставившись на блестящую гладь ночного озера.
— Я сейчас не могу найти нужных слов. Не могу принять даже малейшего решения… — тихо прошептала она, надеясь, что он не слышал, но он всегда слышал ее.
Калеб умолк и молчал так долго, что она не выдержала и посмотрела на него. Его глаза — зеркало души, синим огнем горели в отблеске луны. Наконец он заговорил, очень тихо, вторя ей. Голос его наполненный теплотой, согревал ее.
— Что бы ты ни решила, это не изменит того, чем полно мое сердце сейчас.
Она задохнулась от этих слов. Сердце так хотело верить, она собралась ответить ему, но голос дрогнул, и оборвался. Она ощутила слабость, переполненная новыми чувствами, утомленная дорогой. Ее прекрасный принц, словно почувствовав это, сменил тему, помогая опереться на него, и отдохнуть.
— Я никогда не спрашивал тебя…
Елена, удобно устроив голову на его плече, в полудреме перебирала золотистые пряди его волос.
— Есть ли кто-то, кто способен позаботиться о тебе, девочка? Проклинает ли кто-нибудь ночь, спускающуюся на твой мир, как кляну я рассветное солнце, уносящее тебя?
Перед глазами ее был лишь один образ. Хмурый синеглазый воин, облаченный то в доспехи, то в дорогой костюм. Этот образ всегда преследует ее, просыпается ли она, засыпает ли «Он всегда рядом, тот, кто заботится обо мне. Тот, кто не позволит упасть, подхватив каждый раз…»
— Ты всегда со мною. Верно?
— Верно, любимая.
Калеб, лишь сильнее обняв ее, продолжил:
— Как же ты решилась на подобный шаг?
Он так старался придать своему голосу небрежности, опасаясь насторожить ее, засыпавшую. Она, доверчиво улыбаясь ему, почти сквозь сон, отвечала:
— Есть одно место, я люблю там бывать. Озеро так прекрасно в ночи, на развалинах возле старой часовни, можно просто посидеть и поглядеть, как звезды отражаются в зеркальной глади воды. Я помню лишь, что услышала голос, твой голос, Калеб. Он твердил мне: Я тебя люблю, так всегда было, есть и будет, до тех пор, пока дышу! И я сделала свой шаг. И я не жалею ни об одном мгновении, проведенном на этой земле… Ты подарил мне сказку, Калеб МакНейр. Спасибо, любимый…
Ее голова потяжелела у него на плече, склонившись к его колючему подбородку. Он, огляделся во внезапной тишине. Ночь была чиста и волшебна… Луна светила ярко, в россыпи хрустальных звезд, отражавшихся в черном зеркале лесного озера. Задохнувшись от предчувствия, он кинул взгляд на строение, видневшееся у берега.
«Значит, настал час. Тебе хватило мужества прийти ко мне, хватит ли мне его, чтобы отпустить тебя?..»
— Спи, Елена…
Слушая, как ровно бьется ее сердце, как безмятежна она, спящая у него на руках, он лишь устало усмехнулся. Грудь наполнилась теплом, хоть и невыносимо болело его сердце, осознавая, что время пришло. Он, поднялся, осторожно ступая, под удивительным звездным небом, спускаясь к озеру. Часовня, залитая лунным светом, стояла на берегу, утопая в зелени. Стараясь не разбудить ее, он ступил на песчаный берег. С аркой у входа в старинное каменное здание их разделяло всего несколько метров.
— Мы с тобой увидимся! Клянусь! Я тебя люблю, так всегда было, есть и будет, до тех пор, пока дышу…
Едва заставляя себя делать следующий шаг, он подошел к своей цели. Калеб, опустил голову, в последний раз глядя на спящую у него на руках девушку. Синие его глаза вдруг наполнились предательской влагой. Не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, он поднял лицо к ночному небу. Поднявшийся ветер подхватил полы его куртки, закрывая обзор разметавшимися прядями его волос. Он почувствовал что-то коснувшееся его щеки. Не уж то и в самом деле, он вновь, уже во второй раз дал волу слезам, словно мальчишка?!.. Но нет, нежное прикосновение повторилось, и он, наконец, понял.
— Яблоня?..
Невесомые лепестки, кружась, устилали дорогу к часовне. Яблони, склоняясь под порывами ветра, теряли свое бело-розовое великолепие.
Задержав дыхание, не давая сердцу вступить в спор с разумом, ноги переступили через порог…
— Только так…
В миг, золотое зарево озарило поляну, даря привычное тепло и легкость…легкость? Он не смел, поверить глазам, не смел, вдохнуть, глядя, как искрами вспыхивает его одежда, руки, голова наполнилась чувствами и мыслями, словно соединяя два мира, два человека воедино. Словно, наконец, две части его души соединились… Он помнил все, битву, разразившуюся на его земле, и пожар охвативший ее. Он видел табун лошадей, едва не убивший его, и руки, лицо человека спасшего его. Чувство изумления охватило его. Он помнил ее объятья, и то, как нес на руках, терзаемую жаром, спящую безмятежно охраняемую дивным животным. Он помнил, как соприкоснулся его лоб, со лбом человека, которого он звал братом, и любовь наполнила его сердце. Он помнил, как потерял все, и она вернула ему веру…еще миг, его сознание потонуло в ослепительном освобождающем золотом пламени…
Звонкое пение птиц в кронах деревьев, пробудило ее, уютно устроившуюся на его руках. «Его руках?!!» Глаза ее в изумлении распахнулись, наполнившись остывавшей на утреннем ветру соленой влагой. Подол прекрасного золотистого платья укрывал зеленую траву вокруг них, скрывая его ноги до самых сапог. Она, словно впервые просыпаясь, наконец, узнавала все вокруг. Словно два изображения, накладываясь друг на друга и на конец, края совпали…
— Рейнвуд…
— Разумные слова!
Раздавшийся над головой голос, заставил ее оторваться, от бешено летевших в голове мыслей, разорвав их в клочья. Ей так хотелось поднять взгляд, но тело отказывалось слушаться, словно окаменев.
— Посмотри на меня, любимая…
Он заметил, как ее плечи сжались. Она так вцепилась в серый меховой воротник его куртки… черт возьми… куртки МакНейра!.. и теперь не могла решиться двинуться, боясь, что все происходящее так и останется лишь сном…
— Мне так же страшно, Елена…
«Позволишь ли ты успокоиться моему сердцу, пока оно не выскочило из груди?..» Ему казалось, что его грохот способен был заглушить шум ветра.
Наконец она, набравшись храбрости, подняла к нему взгляд. Слезы, неудержимые полились из ее глаз. Она смотрела на него, словно на диво. Его одежда, несомненно, это была его одежда. Его глаза. Его лицо. Но синяк у разбитой губы говорил ей о другом. О том, что она так боялась и надеялась осознать…
— Калеб?..
Он согласно кивнул.
Она судорожно выдохнула.
— Алекс?..
Тот же кивок. Золотые пряди волос непослушно рассыпались, прикрывая его небритое лицо.
— Все это время…
— Все это время я был с тобой, все это время я знал, но не мог тебе открыться. Не мог обещать тебе того, во что сам не верил, лишь только теперь, наконец, не сомневаясь, я смог решиться… сделать шаг…
Она приникла к нему, обнимая, и спрятав заплаканное лицо в серый мех. Он осторожно гладил ее по волосам, подбирая слова, которые могли бы смягчить для нее правду. Голос его, охрипший, не слушался, словно ком застрял в горле.
— Спасибо…
Ее тихий голос заставил его замолчать. Откинув его волосы назад, она нежно коснулась губами синяка на подбородке.
- Предыдущая
- 96/97
- Следующая
