Креститель - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 6

– Сейчас бы в холодном омутке искупаться…

– А русалок не боишься, ведун? – оглянулся на него боярин. – Они, сказывают, как раз в таких местах и обитают.

– Чего их бояться? – не понял Олег. – Они к людям за лаской да теплом тянутся, чужого живота не ищут. Вот навки – это да. Те песнями да сиськами подманивают, да потом на дно тянут. Болотницы тоже в яму заманить норовят.

– Тю, бодай вас злыдни темями, – сплюнул наземь Радул и торопливо потянул из-за пазухи свой амулет. – Яровит, Ригевит, услышь меня. Зная и Дидилия, не отведите от меня взора ласкового. И как вы, колдуны, со всей этой нежитью якшаетесь!

– А че? – невозмутимо ответил Середин, не столько для справедливости, сколько желая немного подразнить своего спутника. – Русалки, хоть и холодные, но нежные. Некоторые, сказывают, даже замуж за живых мужиков выходят, да живут с ними до гроба. И ничего. Только с дитятями у них вечная проблема. Да оно и к лучшему. Анчуток и так среди вязей хватает.

– Молчи, ведун, – замахал руками воин. – Ничего не говори. Всё едино я к воде ни шагу не ступлю. Чур меня, чур с вашими тварями.

– Ага, – кивнул Середин. – Как всё вокруг спокойно – так они мои, а как изводить нужно – почему-то сразу общие?

В этот момент они подъехали к широкому ответвлению от дороги, и Олег натянул поводья:

– А это что за поворот, боярин? К городу какому?

– Откуда здесь города, ведун? – покачал головой богатырь. – До самого Полоцка ни одного не помню. Ну, у Себежа тын стоит высокий, выселки кузнечные там же неподалеку, землю железную копают. И всё.

– Так давай повернем… – привстал на стременах Середин, и ему померещилось, что среди зеленых крон под холмом что-то блеснуло. – Давай. Всё едино дневать скоро. А водопоя удобного, может, до самого вечера не встретится. Сам знаешь, как бывает. И потом, не зря же здесь такую колею накатали? Значит, есть смысл повернуть.

Радул тяжко вздохнул, однако аргументам внял и первый отвернул коня вправо, вниз по пологому склону. Дорога запетляла между могучими замшелыми валунами, поднырнула под орешник и неожиданно растворилась на широкой прогалине. Олег сразу понял, что оказался прав: просторная песчаная отмель, ходить по которой босиком – одно удовольствие; кувшинки справа и слева от спуска к воде словно манят приблизиться к раздольному, не меньше трех километров в длину, озеру. На поляне видны следы не меньше десятка кострищ – значит, здесь останавливались многолюдные обозы или даже сразу несколько караванов. Либо тут место очень удобное, либо и вправду до ближайшего водопоя топать и топать.

Путники спешились, отпустили лошадям подпруги, скинули самые тяжелые сумки. Олег – благо шли скакуны последние версты шагом и почти не запарились – сразу собрал их за поводья, подвел к воде. А когда те напились и побрели щипать травку – быстро разделся, разбежался по песку и, громко ухнув, нырнул в блаженную прохладу.

На глубине вода была чуть ли не ледяной, зато на поверхности нагрелась, как парное молоко. Середин вынырнул, отплыл в сторонку от перемешанного места, лег на спину, раскинув руки и наслаждаясь покоем и невесомостью. Так он мог бы лежать довольно долго – если бы не услышал с берега конский топот. Олег извернулся, погреб к поляне торопливыми саженками, но всё равно опоздал: к котомкам на всем скаку вылетели три всадника – бездоспешные, в рубахах и шароварах, но каждый с мечом на боку и щитом у седла. Спрыгнув, двое тут же полезли рыться в сумках, а третий принялся ловить за поводья лошадей.

– Э-э! – подплыв к берегу, встал на ноги ведун. – Куда лезете?! Что, по рукам давно не получали?

– Помалкивай, голозадый, – отзывался от сумок один из ворюг, – пока самому ничего не отрезали. Это боярина Зародихина земля. Что на ней бесхозное лежит – то всё его.

– Это мое, дитя бесхвостой ящерицы, – яростно пробивался сквозь воду Олег. – А ну, оставь!

– Как ты меня назвал? – выпрямился вихрастый, веснушчатый юнец. – К рыбам на корм захотел? Ну, иди сюда, тина болотная, я тебе сейчас язык укорочу.

Воришка положил руку на выступающую над поясом рукоять, обмотанную тонким ремешком, и Середин невольно сбавил шаг, сообразив, что оказался один и, мягко выражаясь, безоружный против трех клинков. И тут невероятно вовремя затрещал орешник:

– Мир вам, добрые люди. И чего вам у нашего бивака надобно?

Неизвестно, что делал в кустах боярин Радул, но вышел он оттуда с булатным мечом в одной руке и пудовой палицей в другой. Кольчуга на солнце струилась, словно стальная драконья кожа, глаза смотрели спокойно, но недобро. Больше всего в этот миг Олегу хотелось увидеть лица незваных гостей, но увы – те замерли лицом в другую сторону.

– Кто это, ведун? – поинтересовался воин.

– Тати местные, – небрежно отмахнулся Олег, выбираясь на берег. – Вот тех двоих повесить можно, а конопатого я, как оденусь, в ящерицу превращу.

– Не надо, дяденьки! – взмолился юнец, начисто забыв, что у него у самого имеется оружие. – Не надо, не тати мы! Боярин Зародихин нас послал, Люций Карпыч, подорожное за стоянку собирать. Его ведь земля-то эта. И озеро его.

– Врет, – кратко отметил Середин, завязывая веревку штанов. – Кто же так мыт просит? Нужно подойти, поклониться, улыбнуться ласково. Сказать, что и как. А вы в чужие сумки лезете… Вот насколько засунул, настолько я тебе лапы передние и обрежу, когда в ящерицу превращу. Ну, и этим двоим отрубить можно. А уж потом повесить.

– Так не взяли ж ничего! – хором взвыли незадачливые воришки. – Не сами мы пришли, нас боярин послал. Холопы мы зародихинские. Усадьба его тут рядом, па озере. Оттуда и отмель сию видать.

– Врут, конечно, боярин, – подмигнул Радулу ведун, опоясываясь саблей. – Однако нехорошо как-то – хозяина не спросить. Наверно, надобно их сперва в усадьбу отвести, а уж там покончить?

– По совести, конечно, надо, – кивнул богатырь, опуская меч и вешая палицу на ремень. – Так и быть, съездим, коли недалеко.

– Это вам ни к чему, – прошел между унылыми мытарями ведун, снимая с них пояса с оружием. – Теперь давайте, седлайте наших коней, навьючивайте, да мы поедем. А вы вперед бегите, дорогу показывать будете.

До обители здешнего хозяина оказалось действительно недалеко – с края поляны вдоль берега туда вела плотно утрамбованная тропа. Всего километра полтора – и за небольшой болотиной показалась увенчанная островерхим шатром башенка. Усадьба как усадьба: китайская стена[4] в четыре сажени с темным частоколом поверху, две башни на выступающих в поле углах – со стороны озера подобных укреплений боярин ставить не стал. Середин подумал, что на этом, относительно безопасном, направлении срубы стены строители могли и вовсе не засыпать камнями, а оставить полыми для всяческих хозяйственных нужд. Действительно, болотное озеро – это не море и не река полноводная, крупным кораблям с осадными орудиями тут взяться неоткуда.

Бревенчатые створки ворот распахнулись аккурат посередине наружной стены, причем справа и слева от них за частоколом виднелись груды валунов. Простая и эффективная мера: в случае осады камни быстро спихивались вниз, за ворота, и проход в считанные минуты превращался в часть земляного вала, который не так-то просто преодолеть.

Караульный, скучавший на одной из башен, издалека заметил своих обезоруженных товарищей, трусящих по дороге перед незнакомыми всадниками, и застучал в деревянное било. Вздохнув, Олег проверил, легко ли выходит сабля из ножен, и перевесил щит с крупа гнедой на луку седла. Поди угадай, как встретят? Может, извинятся хозяева за глупых холопов, а может – и обидятся. Покамест видно только то, что ворота подворники запирать не торопятся и лучников на башни не выгоняют. Хотя кто же из-за пары воинов в осаду садиться станет?

Пустив коня рысью, богатырь обогнал неудачливых сборщиков мыта, влетел в ворота и громогласно выпалил:

– Мир дому сему! Здесь хозяева, али в отъезде пребывают?