Посрамитель шайтана - Белянин Андрей Олегович - Страница 30
- Предыдущая
- 30/56
- Следующая
Итого, четыре минус три получается один. Следовательно, вернёмся к Оболенскому… С ним было и проще, и веселее. Когда смешанное стадо, ломая устоявшиеся традиции, убежало в неоглядную даль, разбойники пустыни разом прекратили кушать ужин, вскочили на ноги и жутко удивились. Останавливать кого-либо (верблюда или лошадку) хорошо по отдельности, а вот ловить обезумевший табун никому и по пьяни не улыбалось.
Но главное, что, пока бандиты чесали в затылке, из противоположного угла становища тихохонько ушли пленники. Ушли, надо признать, очень организованно, без обид и оскорбительных выкриков напоследок. Если кто рассчитывал, что добрый Насреддин воодушевит народ пламенными речами и поведёт в атаку на врага, мстить с беспощадной силой, — увы, вынужден разочаровать, это было бы уже другое фэнтези. Тем паче что «коршуны пустыни» всё равно получили своё, не сомневайтесь…
В общей суматохе никто сразу не обратил внимания, как рослая фигура в чёрном схватила танцовщицу за плечи.
— Джамиля, бежим! — Лев едва не упал от изумления, когда девушка резко оттолкнула его.
— Кто вы такой?! Как смеете хватать меня при муже?!!
— Каком муже, дура?! Ты же вдова! — взвыл всё ещё ничего не понимающий россиянин. Обычно он соображал быстрее, но, видимо, просто голову за день напекло…
— Мой возлюбленный Халиф умер?! Весь умер, да?! — заголосила девица, плюхаясь задом на песок. — Вай дод, я несчастная! Вай мэ, бедная я, бедная! Э-э, а может, кому-то из его друзей нужна хорошая и верная жена, умеющая танцевать и знающая толк в возлежаниях?!!
— Зачем так говоришь, глупая? Я совсем живой, да! — Из толпы обернувшихся к ним разбойников выделился один, в более богатом одеянии.
До Льва наконец дошёл весь ужас его скоропалительного благородства, но… он в тот роковой миг не придумал ничего умнее, как сорвать с девушки чёрную вуаль.
— Упс! Прошу пардону, вы действительно не Джамиля. Нос курносый, рот большой и ещё эти… усики… Хотя общее сходство в силуэте есть, что меня и извиняет…
Штук тридцать кривых клинков, хищно оскалившихся в ответ, явственно показали, что извинения не приняты. Причём в категоричной форме…
— Кто ты, о незнакомец, переодетый в наши одежды? — с холодным достоинством вопросил тот, кого девушка назвала Халифом. — Но не вздумай нам врать! Ибо мы не знаем слов лжи и не прощаем их другим…
— А ты тут вроде начальства, как я понимаю? — столь же величаво выпрямился потомок русских дворян. — Тогда, думаю, как два уголовника мы поймём друг друга. Багдадский вор Лев Оболенский к вашим услугам!
Разбойники дружно вздохнули, переглянувшись, но оружия не опустили.
— Назваться столь известным именем может каждый, — рассудил главный бандит. — Докажи нам своё искусство, о чужеземец…
— Ну в принципе можно, конечно. — Лев шагнул вперёд, слегка приобняв собеседника за талию. — Если я перечислю те предметы, что у тебя за пазухой, это прокатит?
— Это будет провидением, но не воровством.
— А если я верну их тебе? — Оболенский разжал широкую ладонь, демонстрируя два массивных перстня, крупный изумруд и старую медную пуговицу… Главарь невольно вздрогнул, хлопнув себя по боку, а потом резко, лающе рассмеялся:
— Он не солгал! Этот человек и впрямь искусен в воровстве. Но тогда зачем ты здесь, разве вор крадёт у вора?!
— Вот только не надо фальшивой романтики — крадёт, и ещё как, направо-налево, — строго прервал бывший помощник прокурора. — Так что не надо «ля-ля» про благородных робингудов среднеазиатского разлива. Я сам после вашего набега людей хоронил…
— Ты осуждаешь нас? Но это наша работа, мы — грабим и убиваем, ты — воруешь, что плохо лежит…
— Ага, ещё скажи, мелочь по карманам тырю?! Я, между прочим, весь караван у вас украл.
— Караван? — Разбойники бегло посовещались, и Халиф рассмеялся снова. — Глупые животные далеко не уйдут, а караванщики и купцы побегут отсюда без оглядки, но что они смогут, безоружные, в пустыне против наших клинков… Утром мы вернём себе всё. Ты не смог украсть у нас караван, о наивный Багдадский вор!
Лев пару раз открывал пасть, порываясь что-то ответить, но в конце концов заткнулся, признавая полное поражение по всем статьям… Он повесил голову под свист и презрительное цоканье языком, ибо мудрость древних гласит: «Что не доделано, то не сделано. Что возвращено, то не украдено. Что обретено вновь, то не потеряно навеки…» Убитый и опозоренный россиянин, не поднимая глаз, развернулся было на выход, и его никто не тронул, пока сзади не раздался насмешливый голос:
— Я никогда бы не поднял руки на своего собрата в мире грабежа и разбоя, ничей клинок не преградил бы тебе дорогу. Орёл не клюёт орла…
— Вот и ладушки, — буркнул Лев, — а я сваливаю.
— Не спеши, чужеземец, ты оскорбил мою жену!
— Я извинился.
— В пустыне не знают такого слова…
Свист дамасской стали наш храбрец услышал, уже лёжа на песке. Неведомая сила воровской интуиции бросила его наземь за мгновение до коварного удара в спину. «Коршуны» взревели от ярости и восхищения, неравная дуэль началась без предупреждения или галантных шарканий ножкой.
Кривой ятаган Халифа бешено пластал холодный воздух ночи, главарь явно забавлялся со своей жертвой, шутя гоняя Оболенского по кругу. Хохотали разбойники, истерично визжала девица, похожая на Джамилю, звёзды испуганно жались к щербатой луне, друзья были далеко, а смерть близко… Нельзя сказать, что Лев просто испугался, скорее он был даже раздосадован. Поэтому ругал напропалую всех подряд:
— Пустыня — долбаная, мужики — дебильные, тётки — шизанутые, порядки — уродские… Не хочу, блин, жить на Востоке!
— Верно, чужеземец, тебе здесь не выжить… — хищно подтвердил главарь, и его клинок плашмя лёг на плечо загнанного Оболенского. Холодное лезвие щекотнуло шею побледневшего умника… — Ты храбро дрался и умрёшь как мужчина!
— Н-но… я и подраться-то толком не успел… может…
— Прощай, Багдадский вор.
Последние слова разбойника утонули в неповторимом рёве ущемлённого судьбой верблюда. Не каждый опытный караванщик знает, куда надо правильно ткнуть это флегматичное животное, чтобы в один миг превратить его в сумасшедшего двугорбого дьявола! Судя по тому, как разом присели бандиты, чужеземец, оскорбивший жену их главаря, не интересовал уже никого…
— Лёвушка-а, я спасу тебя-а!!! — взлетел в небо серебряный голосок весёлой вдовы.
В круг костра ворвался психованный верблюд с неуравновешенной всадницей на борту. На их пути не выросла стена клинков и отважных восточных парней, готовых грудью стать (читай, костьми лечь!) на защиту любимого начальника. Наоборот, все как-то разом отметили нездоровое выражение хищного возбуждения на морде лица верблюда и сиганули в разные стороны…
— Стоять, дети шакалов! — перепуганно взвыл Халиф, грозя ятаганом вослед разбегающимся товарищам по грабежу. Зря… к Оболенскому стоило бы относиться с большим вниманием и не спускать с него глаз. Главарь наверняка поставил себе такую заметочку на будущее, когда пудовый кулак Багдадского вора заставил его взлететь вверх пятками!
— Ко мне, любимый! — крикнула храбрая Джамиля, протягивая руку. Лев с разбегу взлетел на здоровущего верблюда, но опыта у него было маловато, и красивой посадки не получилось…
Хрупкая восточная девушка уверенно подтянула сползающего русского мужика, устроила меж горбов на манер багажа и с размаху врезала верблюду палкой по ушам. Негуманно, согласен… но обалдевшее от такого обращения животное метко плюнуло в приподнимающегося главаря и с удовольствием погоняло остальных бандитов по растерзанному лагерю. Образно выражаясь, от «коршунов пустыни» летели пух и перья…
— Как ты меня нашла-а-а?! — подпрыгивая на пузе, нежно вопрошал Оболенский.
— Потому что я тебя искала, — не совсем впопад отвечала юная вдова, лучась от гордости. — Ты столько раз спасал меня от всех-всех-всех, что Аллах даровал мне возможность отплатить тебе тем же!
— Я… уплачу свои долги-и…
- Предыдущая
- 30/56
- Следующая
