Ночью 16 января - Рэнд Айн - Страница 15

• Предыдущая
• 15/66
• Следующая

Карен. Нет. (Убедительно): Бьорн Фолкнер не покончил собой. Его убили. Не я. Пожалуйста, поверьте. Не ради меня — мне все равно, что вы теперь со мной сделаете — но потому что нельзя, чтобы его убийца избежал наказания! Я расскажу вам всю правду. Я лгала во время следствия. Я собственному адвокату лгала. И здесь собиралась лгать, но все, что я буду говорить теперь, только правда. Я все расскажу.

Стивенс. Вы начали рассказывать о том, какими средствами мистер Фолкнер пытался преодолеть трудности, мисс Эндр.

Карен. Я говорила, что он хотел покинуть этот мир. Но он не собирался убивать себя. Я выбросила из пентхауса тело мужчины. Но этот мужчина тогда был уже мертв. Это был не Бьорн Фолкнер.

Стивенс. Пожалуйста, объясните, мисс Эндр.

Карен. Бьорн хотел официально считаться мертвым. Чтобы его не искали, не преследовали. Ему надо было скрыться. Он разыграл это самоубийство. Он долго вынашивал этот план. Для этого он сохранил десять миллионов долларов, из тех, которые получил, подделав подпись Уитфилда. Нам нужно было, чтобы кто-нибудь нам помог. Кто-то, кто совсем никак не связан с Бьорном. Такой человек был только один — Риган.

Стивенс. Почему вы считали, что мистер Риган захочет вам помогать в таком опасном деле?

Карен. Он меня любил.

Стивенс. И несмотря на это, он согласился помочь?

Карен. Он из-за этого согласился.

Стивенс. Каков был план, мисс Эндр?

Карен. Риган должен был достать труп. Но никого при этом не убивая. Мы ждали. Ночью шестнадцатого января гангстеры убили этого бандита, О’Тула, по прозвищу «Левша». Его убийц уже арестовали, и они признались, так что вы знаете, что Риган к его убийству отношения не имел. Но, может быть, вы помните из газет, что его тело исчезло из дома его матери. Вот это уже сделал Риган. Рост, внешние приметы и цвет волос у О’Тула такие же, как у Бьорна. Это его я выбросила из пентхауса.

Стивенс. Это все, чем вам помог Риган?

Карен. Нет. Он должен был достать самолет и увести Бьорна в Южную Америку. Бьорн не умел управлять самолетом. Риган раньше был пилотом… В тот день, шестнадцатого января, Бьорн перевел в три банка в Буэнос-Айрес десять миллионов долларов на имя Рэйгнера Хедина. Через месяц мы с ним должны были встретиться в отеле «Континенталь» в Буэнос-Айресе. До этого мы трое не должны были встречаться. Что бы ни случилось, мы должны были хранить тайну.

Стивенс. Расскажите, что случилось шестнадцатого января, мисс Эндр.

Карен. В тот вечер Бьорн приехал ко мне домой. Я никогда не забуду улыбку, с которой он выходил из лифта: он любил опасность. Мы вместе поужинали. В девять тридцать отправились к Ригану. У него было тело О’Тула, одетое в дорожный костюм. Мы поехали назад ко мне. Бьорн хотел, чтобы кто-то видел его входящим в дом. Так что я не стала отпирать своим ключом. Позвонила в дверь. Мы были парадно одеты, чтобы все производило впечатление веселой вечеринки. Бьорн и Риган изображали, будто покойник — это их пьяный друг. Ночной сторож отпер дверь. Потом мы поднялись наверх на лифте.

Стивенс. И что потом?

Карен. Бьорн переоделся в одежду покойника, а на него надел свою. Написал письмо. Потом они выволокли тело и оставили наклоненным над перилами. Потом… потом мы попрощались. (Голос Карен не дрожит; она не старается вызвать жалость; только легкое усилие, с которым она произносит последние слова, выдает, как болезненны для нее эти воспоминания.) Бьорн должен был уйти первым. Он спустился на лифте. Я стояла и смотрела, как загораются этажи на индикаторе — все пятьдесят этажей вниз. Потом лифт остановился. Он ушел.

Стивенс. А потом?

Карен. Через несколько минут за ним ушел Риган. Они должны были встретиться в десяти милях от города, там Риган оставил самолет. Я около часа сидела одна. В пентхаусе было так тихо. Мне не хотелось ждать снаружи в саду — с трупом… мертвецом, который как бы Бьорн. Я легла на кровать в спальне. Взяла халат Бьорна и легла на него лицом. Рядом с кроватью часы, они тикали в темноте. Я ждала. Когда прошел час, это значило, что самолет взлетел. Я встала. Порвала платье, как будто во время борьбы. Потом пошла в сад, к перилам. Я посмотрела вниз: там так много огней… мир казался таким маленьким, далеким… Потом я сбросила тело вниз. Я смотрела, как оно падает. Вместе с ним улетели вниз все беды Бьорна… Я тогда не знала, что… его жизнь тоже.

Стивенс. У меня все, мисс Эндр.

Флинт. Должен признать, мисс Эндр, что мне почти не осталось работы, вы выполнили ее за меня сами… Теперь скажите-ка нам: мистер Фолкнер не имел четкого представления о том, что хорошо, а что плохо?

Карен. Бьорн никогда не думал, о таких понятиях, как «хорошо» и «плохо». Для него существовало только: «ты можешь» или «ты не можешь». Он всегда мог.

Флинт. Ну а вы? Вы, не возражая, помогали ему в этих беззаконных действиях?

Карен. Для меня существовало только: «он хочет» или «он не хочет».

Флинт. Вы сказали, что Бьорн Фолкнер вас любил?

Карен. Да.

Флинт. А он когда-нибудь просил вашей руки?

Карен. Нет. Зачем?

Флинт. Вы не знаете, что закон предусматривает подобные случаи?

Карен. Чей закон, мистер Флинт? И для кого?

Флинт. Мисс Эндр, предупреждал ли вас ваш адвокат, что все, что вы здесь скажете, может быть использовано против вас?

Карен. Я здесь, чтобы сказать правду.

Флинт. Вы любили Бьорна Фолкнера?

Карен. Да.

Флинт. Таким, каким он был?

Карен. Потому что он был таким.

Флинт. Вот именно, мисс Эндр. А теперь скажите, что бы вы сделали, если бы какая-то женщина увела у вас мужчину, которого вы так боготворили? Если бы она воззвала к его душе, а не животным инстинктам, которые, по-видимому, так успешно использовали вы? Если бы ей удалось изменить бессовестного негодяя, которого вы любили, и приблизить его к своему идеалу порядочного мужчины? Вы бы все еще любили его после этого?

Стивенс. Ваша честь! Мы протестуем!

Судья Хиф. Протест принят.

Карен. Но я хочу ответить. Я хочу, чтобы окружной прокурор знал, что он оскорбляет память Бьорна Фолкнера.

Флинт. Вы хотите? Но когда он был жив, вы не думали о том, что оскорбляете его интрижкой с гангстером?

Риган (вскакивает). Ты, гад…

Карен (спокойно). Не надо, Лэрри. (Риган неохотно садится.) Вы ошибаетесь, мистер Флинт. Риган любил меня. Я его — нет.

Флинт. И он что, не потребовал обычной… цены за помощь?

Карен. Он ничего не потребовал.

Флинт. Вы единственная, кто знал всё о темных делишках Фолкнера?

Карен. Да.

Флинт. Так вы знали достаточно, чтобы в любой момент упрятать его за решетку?

Карен. Я никогда бы этого не сделала!

Флинт. Но могли, если бы захотели?

Карен. Думаю, да.

Флинт. Не в этом ли, мисс Эндр, кроется объяснение, почему Фолкнер ездил к вам после женитьбы? Он переродился, ему хотелось избежать катастрофы. Но вы занесли над ним меч. Вы могли разрушить его планы и разоблачить его прошлые преступления прежде, чем он успел бы искупить их. Может, это не любовь, а страх помогал вам удерживать его?

Карен. Бьорн никогда не знал, что такое страх.

Флинт. Мисс Эндр, кто знал о переводе денег в Буэнос-Айрес?

Карен. Только Бьорн, я и Риган.

Флинт. И Риган! А могли ли у Фолкнера быть вполне законные обоснованные причины, чтобы сделать этот перевод?

Карен. Я о таких не знаю.

Флинт. Хотите сказать, что вы о них не скажете. Так вот, мисс Эндр, Бьорн Фолкнер десять лет содержал вас в немыслимой роскоши. У вас были платиновые платья и другие «скромные радости». Вам больше всего на свете не хотелось менять привычный уклад жизни. Вам больше всего на свете не хотелось смотреть, как его деньги переходят инвесторам, смотреть на него бедного, да?

• Предыдущая
• 15/66
• Следующая