Приключения в лесу - Хайтов Николай - Страница 5

• Предыдущая
• 5/38
• Следующая

— Ну и что с того? Голова-то на шее сидит, а шею можно отрубить! — подбадривая сам себя, отозвался Колун.

— Чешуя-то на нём непробиваемая! Держи ухо востро! — уже не говорил, а еле слышно шептал раненый.

Но Колуна занимало другое.

— Скажи-ка мне лучше, — обратился он к пастуху, — глаза у дракона есть?

— Мы только один глаз видели, — собрав последние силы, отвечал раненый. — Он на средней голове… И сверкает, как горящие уголья, потому его и видно было.

— Вот всё, что я хотел узнать! — воскликнул Колун и, обернувшись к односельчанам, властным, решительным тоном приказал: — Люди! Отправляйтесь спать, а завтра чуть свет все дровосеки, вооружившись топорами, пусть сойдутся на этой площади. А кто-нибудь один пусть захватит тростинку и мерку горького перца. Ясно?

— Ясно! — разом отозвались трое дровосеков.

— Тогда покойной ночи! — сказал Колун, поклонился сначала боярину, потом по сторонам и повторил ещё громче, чтобы все слышали: — Помните, завтра, прежде чем солнце проглянет меж гор, дракон будет убит и туша его доставлена сюда! И да разразит меня гром, если будет иначе!

На другой день, ещё до солнца, площадь перед боярской крепостью заполнилась народом. Впервые в жизни открыл так рано глаза боярин Калота. В сопровождении свиты поднялся он на сторожевую башню и стал дожидаться, что будет дальше. Хмурый вид и круги под глазами говорили о том, что, несмотря на торжественную клятву Главного Дровосека, тревога помешала боярину спать этой ночью.

Последним явился на площадь сам Колун. У него не было ни меча, ни ножа, только тяжёлый, сверкающий, как зеркало, топор. Покачивая широченными плечами, прикрытыми коротким плащом из рысьей шкуры, Главный Дровосек стал посреди площади, и над притихшей толпой загремел его голос:

— Дровосеки, ко мне!

Когда они обступили его, он спросил:

— Топоры у всех с собой?

— У всех! У всех! — раздалось в ответ.

— Поднимите их!

К великому восхищению жителей, множество топоров одновременно сверкнуло в первых лучах солнца.

— Матушки, лес целый! — послышались голоса; в них были радость и надежда.

— Тростинка? — спросил Колун.

— Вот она! — выступил вперёд дровосек по прозвищу «Заячья Губа». — И тростинка и мерка перца, как ты велел.

В толпе засмеялись.

— Пускай дураки смеются! — презрительно бросил Колун. — А вы, дровосеки, слушайте меня. Я придумал, как одолеть дракона. Где находится его пещера, вы знаете?

— Знаем, знаем!

— И орешник у входа в пещеру тоже знаете?

— Знаем, знаем! — прозвучал такой же дружный ответ.

— Тогда слушайте мой приказ! — Голос Колуна снова загремел на всю площадь. — Вы все засядете в орешнике по обе стороны пещеры. Ты, — показал он на дровосека с заячьей губой, — заберёшься на пещеру сверху, подползёшь к самому краю, насыплешь в тростинку перец и будешь ждать… Я же, — продолжал объяснять Колун, — притаюсь у входа в пещеру и зареву по-ослиному. Дракон уже успел проголодаться и, заслышав ослиный рёв, ясное дело, выползет наружу. Так вот, лишь только он высунется, ты, Заячья Губа, тут же дунешь ему перцем в глаз… Понятно?

— Чего же не понять! — заулыбались дровосеки. — Перец вмиг ослепит кого хочешь!

— Дракон ослепнет! Дракон ослепнет! — прокатились по толпе радостные возгласы.

— Вот именно! — подтвердил Колун. — Хоть ненадолго, а ослепнет. И поймёт, что пастух — это одно, а дровосек — совсем другое!

— Совсем другое! — подхватили дровосеки.

— А теперь смотрите! — Выхватив у Заячьей Губы тростинку, Колун всыпал в неё немного перца и, прежде чем стоявшие рядом люди сообразили, что к чему, направил на них тростинку и дунул. Результат получился потрясающий: одни поперхнулись, закашлялись, другие стали отчаянно чихать, тереть заслезившиеся глаза и вопить:

— Ой, ослеп! Ой, ничего не вижу! Воды! Дайте воды!

— Вот что такое перец! Настоящее боевое оружие! Не поздоровится дракону! — бахвалился Колун. — А теперь несите воды, помогите пострадавшим.

— Сбегай за водой, Бранко! — приказал Калота стражнику и с укором посмотрел на своих военачальников — почему те не додумались до такого оружия?

После того как пострадавшие пришли в себя, Колун взглянул на солнце, увидел, что пора выступать, и подал команду:

— Дровосеки, смир-но!

Дровосеки недвижно застыли.

— Топоры на пле-чо! Запевалы — вперёд! К пещере дракона шагом марш!

Дровосеки выполнили команды так быстро и точно, что Калоту всего передёрнуло. Он смерил своих военачальников презрительным взглядом и что-то пробурчал, однако слов никто не разобрал — их заглушили громкий топот и боевая песня дровосеков:

Кое-кто из дровосеков в упоении путал слова, но в общем шуме никто этого не замечал, и боевой марш победоносно гремел, а глухое эхо точно сослепу билось о скалы, крепостные стены и башни.

— Видали? — обернулся Гузка к нескольким старикам пастухам, провожавшим дружину со страхом и жалостью во взгляде. — Эти будут вести бой по-умному, а не тяп-ляп, как ваши дураки.

Пристыжённые пастухи ничего не ответили, а Зверолова ужалила зависть, и он крикнул боярину:

— А я, Зверолов, полагаю так: зачем ослеплять дракона перцем, когда можно это сделать стрелой?

— Стрела может и не попасть! — вмешался в спор старейшина по имени Варадин. Он ненавидел Зверолова с тех пор, как вытащил ему из ноги стрелу, а Зверолов ничем не заплатил за услугу.

— Это смотря чья рука пошлёт её! — насмешливо покосился на него охотник. И хвастливо добавил: — Стрела, пущенная рукой Зверолова, ещё никогда не пролетала мимо цели!

— А чем, собственно, плох перец? — спросил Калота, которому хитроумный замысел Колуна пришёлся по душе.

— Тем, что от перца глаз дракона только заслезится, а не ослепнет, — уверенно заявил Зверолов.

— Если заслезится, значит, дракон перестанет видеть! — стоял на своём Калота.

— Да нет, слёзы зрению не помеха! — не уступал Зверолов, хотя обычно остерегался перечить боярину.

— Чушь! Если у него хлынут слёзы, ничего он видеть не будет. На что хочешь спорю! — расхрабрился Варадин, убедившись в том, что боярин на его стороне.

Мало-помалу в спор втянулась вся площадь. Одни говорили, что дракон может и слёзы лить и видеть, другие — что не может. Слова перешли в крики, крики — в вопли, вопли — в махание рук, а там уж заработали кулаки, и началась такая катавасия, что боярин рассвирепел.

— Тихо вы, олухи безмозглые! — рявкнул он. — Ваше дело помалкивать, старейшины без вас разберутся! Иначе для чего мне старейшины? Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите, может дракон видеть, когда у него из глаз слёзы льются?

Не успели старейшины открыть рот, как ужасающий рёв снова потряс всю округу.

Люди на площади в испуге прижались друг к другу. Боярин, старейшины и военачальники попрятались за зубцами башни и зажали уши, чтобы не слышать несмолкающего рёва, такого страшного, будто с дракона живьём сдирали шкуру.

Увы! В пещере происходили дела куда ужаснее! Там погибал не дракон, там гибли дровосеки!

Как это случилось? Замысел Колуна оказался плох либо дрогнула его дружина? Ни то, ни другое: дровосеки были людьми смелыми и верными, а замысел их воеводы хитёр и хорош. И всё бы, наверно, произошло так, как было задумано, если бы в решающую минуту не сплоховал дровосек по прозвищу Заячья Губа.

• Предыдущая
• 5/38
• Следующая