Мастер ветров и вод - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/54
• Следующая

— А, я поняла. Ты хочешь сказать, что, купив какую-нибудь вещицу с плохой «информацией», я рискую кончить тем же, чем кончил жизнь прежний владелец вещицы.

— Не обязательно, что все будет так, как ты сказала, — успокоила я. — Но лучше подстраховаться. В антикварном магазине, присмотревшись к вещи, обязательно постарайся выведать её историю, историю её прежних владельцев. Мало ли что… К чему тебе внезапные болезни, мелкие неурядицы, расстройство бизнеса и все такое прочее?

— Убедила, — усмехнулась Соня. — Но обо всем этом мы поговорим позднее. Идём, я покажу тебе твою комнату и ванную. Это все на втором этаже, который мне пришлось полностью перепланировать и перестроить, прежний владелец совмещал ванную со спальней, а от тебя я узнала, что такая планировка крайне неудачна. Я хорошо запомнила все твои лекции.

— Хвалю, — только и сказала я. Отведённая мне комната вызывала восторг своей изысканностью и одновременно простотой дизайна. Близ большого круглого окна с витражами неярких красок стояло плетённое из каких-то толстых белоснежных верёвок кресло-качалка, укутанное нежнейшим на вид пледом цвета слоновой кости. В тон креслу был небольшой столик, украшенный простенькой, но очаровательной вазой с какими-то высушенными и сбрызнутыми серебряной краской растениями. Этакий зимний гербарий, букет от Деда Мороза… Двойные шёлковые шторы на дверях, цветом напоминавшие заварной крем, гармонировали с большим, во всю комнату, ковром, расстеленным на полу и словно призывавшим бродить босиком по его густому ворсу.

В дальнем от двери углу стояла кровать и тоже напоминала собой нечто воздушно-кремово-миндальное. Для сравнения: иные кровати выглядят, простите, как гробы или катафалки; в них и ложиться приходится с соответствующим чувством.

— Славная какая кроватка, — не могла не восхититься я.

— Делали на заказ по моему эскизу, — потупилась Соня. — Знаешь, не хотелось покупать готовую мебель, она вся какая-то громоздкая, грубая или кричаще-роскошная, а ведь в мебели главное — не роскошь…

— А функциональность, — закончила я. — Соня, здесь не только я мастер фэн-шуй, но и ты! Кстати, я сразу заметила, что кровать размещена в зоне здоровья.

— Да, и я думаю, с учётом того, что ты недавно болела, это будет совсем не лишним. Шкаф встроенный, зеркало, как и положено, в рамке. Вот здесь, за деревянной панелью, музыкальный центр и диски — Китаро, Оливер Шанти, Янг Чунлинь… Музыка для релаксации.

— Спасибо, я обязательно послушаю. Неброская мирная музыка — то, что подходит моей душе. Я не поклонница тяжёлого рока…

— Вот и я тоже, — сказала Соня, и отчего-то на — лицо её набежала тень. Впрочем, вполне могло случиться, что мне это померещилось.

— Светильники тоже все встроенные, управляются кнопками на панели, что возле двери, — продолжала экскурсию Соня. — Я помню все твои разговоры о том, что человеку вредит избыток электроприборов, а потому постаралась их в своём доме свести к минимуму. Только те, без которых нельзя обойтись. Пойдём, я покажу тебе другие комнаты, я хочу, чтобы ты все оценила.

Я оценила и искренне восторгалась. Как мастер фэн-шуй я здесь просто была не нужна — советы древнего искусства Соня воплотила в жизнь своего лома с доскональной точностью. Её дом был гармоничен, как мелодия, уютен, как любимый свитер, и красив, как поздравительная открытка. Да и жить в таком доме было все равно что жить внутри поздравительной открытки. Поначалу я даже робела — у меня в моей китайской усадьбе и то все было не так уж безукоризненно.

Потом робость прошла — примерно на пятый день моего пребывания у Сони.

Я также познакомилась с прислугой — два раза в неделю к Соне приходили две молоденькие студентки, для которых уборка в Сонином доме была хорошим приработком к стипендии. Что ж, Золушка стала принцессой, и этому надо было радоваться. единственное, что меня удивляло, так это отсутствие принца. Ну, допустим, я сторонюсь мужчин в силу специфики своей профессии, а Соня-то что все на холодной подушке спит?

Как-то вечером, сидя в гостиной, любуясь взошедшей полной луной и попивая божоле, мы в бесчисленных разговорах набрели и на эту тему.

— Да, здесь у меня пробел, — усмехнулась Соня. — И знаешь — почему? Я сама виновата. Когда я была простой неудачницей, у меня к мужчинам требования были самые непритязательные: чтоб не бил и хоть изредка не пил… Знаешь, какой-нибудь автослесарь или электромонтёр.

— В общем, полезный в хозяйстве пролетарий с крепкими плебейскими ладонями, ароматизированными соляркой, — усмехнулась я.

— Да, что-то вроде этого. А теперь у меня по понедельникам — солярий и массаж, по вторникам и пятницам — фитнес, по средам — сеансы ароматерапии, по четвергам — косметолог, и это все после работы в магазине, заметь! Дни абсолютно забиты, часа лишнего выкроить некогда. А в субботу и воскресенье я просто дома сижу — с книгой, с хорошей музыкой, потому что мне нужен отдых от города… Тишина, покой… Когда мне искать мужчину? Да и где? Да и какого?

— Угу. Теперь пролетарий уже не годится. Тебе полагается мужчина уровня VIP. Даже не бизнесмен, а какая-нибудь хорошо отшлифованная интеллигенция — режиссёр, театральный критик. Поэт там, прозаик, из некрупных и не окончательно спившихся. Или, допустим, начинающий, но подающий большие надежды художник… Соня рассмеялась:

— Все это чудесно, но в нашей глубинке таких не найти. Хотя погоди-ка, Нила!.. Представь, ведь как-то в нашу «Экзотику» заглянул один художник.

— Из столичных? Соня отмахнулась:

— Из местных, откуда здесь быть столичным. Покупал палочки для еды или что-то вроде того. Несолидный заказ.

— И ты оценила сего служителя кисти и мольберта лишь по уровню его платёжеспособности?

— Отнюдь. Платёжеспособность мужчин меня теперь, как ты понимаешь, вообще интересует мало. Меня интересует, что мужчина представляет из себя как…

— Мужчина?

— Не только. Как полноценная личность — гоже.

— И что ж художник, не выдержал твоей критики?

— Увы. Слишком амбициозен. И амбициозен, как это обычно бывает, безо всякого на то основания. Представь, прежде чем купить упаковку тех несчастных палочек для еды, он долго и непродуктивно критиковал картины в стиле Ци Байши, которые нам поставляет наш другой местный художник, у магазина с ним договор… Я принялась с ним спорить, доказывая, что даже такая живопись имеет право на существование, потому что кому-нибудь да приносит эстетическую радость. Он и выдал: «Эстетическую радость для идиотов, которых и так на земле больше, чем нужно?! А знаете, что по этому поводу говорил Ницше? »

— Ну, коль дело дошло до Ницше, мне ясно, что за тип тебе, Соня, попался.

— Да, — кивнула подруга, наливая себе вина. — Этакий диктатор собственного крошечного мирка. Падший ангел в гордом одиночестве и прочее такого же формата. Смешно. Поначалу мне даже нравились его диктаторские замашки, а потом…

— А вот здесь подробнее, — строго сказала я, отставляя бокал. — Из вышесказанного я делаю вывод, что с несолидным художником ваши отношения не ограничились покупкой палочек для еды и спорами о необходимости простого искусства для необразованных масс.

— Ах, Нила, дело не в палочках и даже не в искусстве. — Соня вздохнула так, как обычно вздыхают женщины, упустившие чрезвычайно выгодную и необходимую им покупку. Вещицу вроде изумрудной броши или сумочки из крокодиловой кожи, по волшебным причинам оказавшуюся на сезонной распродаже.

— Соня, скрытность тебе не идёт, — заметила я, являя чудеса проницательности.

— Да мне и нечего скрывать. Ну да, художник проявил ко мне некоторый интерес. Но ничего вопиющего. Пару раз пригласил меня на вернисаж, где экспонировались его картины, сводил на чайную церемонию в японский ресторан… Кстати, церемонию пришлось оплачивать мне, так как художник был не при деньгах.

— Не мелочись, Сонечка. Когда речь идёт о мужчине от искусства, мелочность в женщине почитается дурным тоном. Кроме того, это становится модным среди успешных женщин — оплачивать внимание своего мужчины…

• Предыдущая
• 24/54
• Следующая