Ключ разумения - Жарков Александр - Страница 28

• Предыдущая
• 28/62
• Следующая

– Пробовал, – серьёзно сказал Зверль, – перестал! Лучше Господа Бога не сочинишь, а хуже незачем! Я только увеличиваю, чтоб получше эту красоту разглядеть. Вот смотрите. – Он капнул каплю чая на стол и тихонько хлопнул в ладошки. Капля превратилась в небольшую лужицу, и в ней закачалась бледное существо, каждые несколько секунд меняющее цвет и очертания: то это было облако, то домик, но чаще всего лодочка или туфелька, всевозможных нежных оттенков: то розового, то фиолетового, то голубого.

– Рассматривайте, пока не исчезла. Красота, правда? – шептал ВЗ. – Жаль, что с ней нельзя общаться, она как бы в спячке… Вы, наверное, догадались, что это простейшее и красивейшее существо: инфузория туфелька? – Тут туфелька уменьшилась и исчезла в лужице, которая снова превратилась в каплю чая. – Удивительная скромность! Чуть о ней заговоришь, тут же исчезает…

Неизвестно, что было бы дальше, может, Метьер попросился бы полетать на стрекозиных крыльях, но тут появился Книгочей.

– Я рад, что тебе понравилось в гостях у брата, но нас ждут ещё трое. Ну, прощаемся!

– Удачи, – едва успел пожелать Зверолюб, а Метьер ничего не успел: они снова стояли в тумане.

– Братья редко встречаются друг с другом, у всех свои дела. Я сам-то не часто посещаю их, а тем более люди с материка, как мы вас называем, даже удивляюсь, почему Зверль не удивился тебе, это просто удивительно!

Книгочей тронул Метьера за руку, и мгновенно они очутились на берегу широкой реки у раскидистой плакучей ивы. Старичок – ну вылитый Книгочей, точно так же одетый в чёрное, только без шляпы, с седой головой и разноцветной бородой, только она была у него накручена не на шею, а на сук ивы, – уцепившись ручонками за ствол дерева, как дитя за уходящую мать, выпучив глаза, истошным голосом орал: «Не хочу умирать, не хочу-у! Не оттащите от дерева, не выйдет!» Он смотрел прямо на Метьера и Книгочея, но их не видел, ужас застил ему глаза.

– Мой брат-близнец Ухва Древа, что значит Ухватившийся за дерево, – сказал ВК шёпотом. – Может, и не стоило с ним тебя знакомить, но из песни слов не выкинешь. То есть: со всеми, так со всеми.

– А почему он так боится смерти, разве он не бессмертен?

– В детстве он этого не знал, и решил, что когда придёт пора умирать, он ухватится за дерево и никакая смерть не разожмёт его цепких пальцев. Вот какие глупости мы совершаем по невежеству!

Тем временем Ухва Древа, проорав несколько раз «не хочу» и «не оттащите», вдруг сам отцепился от ивы, размотал бороду и стал метаться между берегом и рекой, как бы примериваясь. Вдруг он со всей дури плюхнулся в воду с крутого обрыва, даже ботинок не сняв, и погрузился в глубину. Минуты две его не было, ошарашенный Метьер уже забеспокоился, но ВК только рукой махнул.

– Ружа Водь, то есть Погружённый в воду, второе имя моего братца. В младенчестве одна особа, легкомысленная, потому что не подумала о последствиях, впрочем, как все мы, погрузила его в воду. Ему показалось это бездной, то есть без дна, и он испугался на всю жизнь. – Тут Ружа Водь, истошно оря, как акробат от батута отпружинил из реки прямо на высокий берег. Такое ощущение, что он и под водой не прекращал свой вселенский вопль ужаса.

– Вот так он и живёт между деревом и рекой, так и орёт, пугает весь Сочинённый остров. Мы между собой называем его Виа Трр, Великий Трус.

Тут Виа Трр, он же Ружа Водь, он же Ухва Древа, бессмертный старикан, крепко намотав бороду на сук, снова орал, что не хочет умирать, и что никто его от любимой ивы не оторвёт!

– Удивительно он на вас похож! – сказал Метьер.

– Что поделать, близняки, к сожалению… Ну, он снова принялся орать и до него не достукаться. Знакомство откладывается навсегда! И не жалко! Вперёд! На край земли, к Заке Крёву! – И он снова тронул Метьера рукой.

Зака Крёв, то есть Заглянувший За Край, был Великий Путешественник. С детства он мечтал дойти до края земли. Если надо, хоть на коленях подползти, и осторожно, крепко держась за землю руками – всё же родной брат Великого Трр, – заглянуть за край: а что там?! Это мы с вами, читатели, почти с детсада знаем, что земля круглая и никаких краёв у неё нет! Есть горизонт, но он всё время впереди и до него не дойдёшь НИКОГДА! Именно так: большими буквами и с восклицательным знаком! А раньше, нет, раньше думали, что земля плоская, и, к примеру, на трёх гигантских китах в океане лежит, или на слоновьих спинах покоится. У Зака Крёва было перед нами преимущество: он мог насочинять, что угодно, и так оно на самом деле и оказывалось! Но он хотел не просто очутиться на краю земли, он хотел до него дойти. И не просто дойти, а чтоб со всякими трудностями, опасностями и прочее. Поэтому он многие годы сочинял себе путь и петлял по нему, и петлял – и через много-много лет наконец-то вышел на край всей земли, который оказался, конечно же, тут, совсем рядышком, на сочинённом Книгочеем острове.

Всё это Виа Киа рассказал Метьеру, пока они плыли сквозь туман, стоя на чём-то напоминающем облако. Метьер был опять в своей белой рубахе, только свежепостиранной и отутюженной. Это я к тому, что очень красиво: на облаке сквозь туман два пятна: чёрное – ВК и белое – МК! Туман, кстати, был разноцветный, чтоб белую рубаху было виднее. Понятно, что Книгочей так сочинил. Туман клубился, играл и переливался, и облако под ними переливалось всеми цветами и играло и клубилось.

– Мы застигнем его прямо на месте прес… то есть… ну, ты понимаешь меня, – хихикал и потирал руки ребёнок-старичок. Он был очень возбуждён, видно, надоедало веками книжки читать, хотелось какого-то актива. – Зака Крёв ждёт нас со спины, а мы застигнем его со лба! – Хотя понятно, что Крёв не мог ждать неизвестного ему Колобриоля ни со спины, ни со лба. И тут перед ними выросла отвесная стена с широкой площадкой наверху. Очевидно это и был край, или обрыв земли, со стороны лба, как выразился ВК, то есть со стороны НЕ земли. Они стояли на облаке, вверху была бездна неба, внизу – бездна моря, но всё это, и они сами, было в тумане, только земной край был хорошо виден, туда туман не доходил. Там было ясное солнечное летнее утро. Человечек в чёрном лежал на земле, свесив голову вниз, двумя длинными прядями волос он был привязан к ветвям стоящего рядом сухого дерева – о, родной брат Великого Труса! – левая прядь была совершенно седая, а правая всех цветов радуги. Наконец человечек поднял голову, он был вообще без бороды и усов, а в лице совершенно не было страха, оно сияло блаженством!

– Это и есть край земли? – спросил Метьер.

– Да, – ответил Книгочей. – Это е г о край земли

– А что он там внизу видит, интересно?

– Да что насочиняет, то и видит. Вот только нас он, как и Ружа Водь, не видит… Уж больно ему хорошо, до людей ли тут! И вообще, в тумане мы. – ВК на минутку погрустнел, даже помрачнел. И тут же приободрился. – Но не всегда ему не до людей. Иногда он берёт напрокат войско нашего брата Чёрного Гортана и рассказывает им об увлекательных путешествиях на край земли. Видимо, человек не может не поделиться… чем может… Ой, ой, смотри, опять поднял голову, а в глазах – всё: и страх, и восторг, и жизнь, и смерть, и рай, и, конечно же, ад! Ой! – я тоже размечтался и распустил мысли, так что Время – с большой буквы, которое я некоторое… э-э… время с маленькой буквы, удерживал – опять потекло. А значит, нам пора прощаться. С Гортаном познакомишься позднее, тем более его наверняка нет на острове, он всю дорогу с кем-то воюет.

Всё это Метьер уже слышал, как сквозь сон, его закрутило туманной метелью, и внятный голос Великого Книгочея сказал прямо в уши: «Ты возвращаешься в свою книгу. Живи правильно. Твой друг Виа Киа».

Два года прошло, как расстался Гистрион с Метьером. А от улетевшего дуба и все три. И что? Не нашёл он ни Кэт, ни принца Чалтыка, и даже не слыхал о таком, хоть и расспрашивал усердно всех встречных-поперечных. Восточный принц, конечно, существовал, но это был не Чалтык, в чём Гистрион убедился, проникнув во дворец восточного падишаха в качестве заезжего менестреля. Во дворце был праздник, и Гистрион упросил местных лицедеев принять его временно в труппу и дать напрокат лютню. Он пел и видел перед собою и падишаха и принца, который только горбатым носом напоминал Чалтыка, и ещё какого-то важного вельможу, одетого не как прочие.

• Предыдущая
• 28/62
• Следующая