Номер 1027 (СИ) - Сказова Владислава - Страница 16

• Предыдущая
• 16/20
• Следующая

Смысл слова «какофония» я не поняла, но навряд ли я вообще сейчас смогла бы что-то осознать и внятно ответить. Я лишь вяло покачала головой и кое-как выбравшись из столь полюбившегося кресла, потрясла затекшими от длительного сидения конечностями и нетвердой походкой побрела к выходу из каюты.

Лишь в коридоре Борнус заметил изменения, произошедшее с моей прической:

— Что это у тебя такое на голове? — Его внимательный взгляд остановился на цветке: — Камаларис? Ты никак теперь под защитой Рода? И кто у нас такой шустрый? — Он выжидательно уставился на меня. Но я лишь пожала плечами:

— Сама не знаю. Когда я проснулась, волосы были заплетены, да и цветок уже появился.

Борнус, как мне показалось, остался недоволен таким ответом. Всю дорогу до кухонного отсека он озадачено хмурил брови, но так ничего и не сказал.

Крутящаяся на кухне Дорозо обрадовалась нам: она только что приготовила какое-то неимоверное блюдо и теперь хотела во чтобы то ни стало накормить меня. У нее вообще теперь, казалось, главной целью стало откормить меня до огромных размеров. Она то сразу заметила мою прическу, но в отличии от Борнуса воздержалась от расспросов, лишь заметив, что так мне лучше.

Кроме нас тут же в уголке сидел и Айкус. Он поприветствовал нас дружелюбной улыбкой и жестом подозвал меня к себе.

— Ну что Номи, как рука? Все еще ноет? — Он внимательно прощупывал мою перебинтованную конечность. То здесь, то там простреливала боль, однако я будучи наготове, пока успешно ее блокировала. — Я думаю сегодня можно будет снять перевязь и тогда я смогу уже более точно составить прогноз. Так что после того как перекусишь, зайди ко мне в кабинет.

Доктор похлопал меня по плечу (жест выражающий дружелюбие у «чертей») и неспешно удалился из кухни. И тут же мое внимание переключилось на Дорозо, а точнее на огромное блюдо, которое она в этот момент водружала на стол. Воздух наполнился одуряющим ароматом чего-то сладкого. И я на время забыла и о руке, и о музыке — вообще обо всем.

Пожалуй, такая еда — действительно угроза для всякой стойкой психики. И фигуры.

Насытившись, я, отказавшись от добавки, поспешила к Айкусу. Признаться, рука сильно беспокоила меня. И дело было вовсе не в физическом дискомфорте. Нет, меня пугал статус калеки. Ведь это прямой путь к уничтожению. Я и так являюсь незапланированным пассажиром на корабле. А по прибытии на планету «чертей» еще не известно, что со мной будет. Вряд ли со мной будут возиться. А с одной рукой устроиться будет сложнее. Что ж, в любом случае Айкус еще не сказал своего слова…

— …вряд ли восстановится. Слишком уж сильно Фузий приложил по твоей руке. — Айкус, хмурясь, накладывал новую повязку. — Внешне рука возможно будет выглядеть как прежде, но это только при условии, что тобой займется специалист по эстетической реконструкции. К сожалению, здесь на корабле у меня под рукой нет всего необходимого оборудования. Да и в этой области я не очень уж компетентен.

Пока что рука и впрямь выглядела пугающе. Да что там пугающе, со стороны все выглядело просто ужасно! Распухшие, красные, какие-то деформированные пальцы внушали отвращение. С такой рукой даже и думать не стоило о том, что эсхорцы отнесутся ко мне нормально.

Айкус все еще продолжал что-то говорить. Он явно старался меня приободрить и успокоить, но во взгляде его то и дело мелькало сомнение. Конечно, ведь он тоже должен понимать, что просто так мне никто не предоставит хорошего специалиста. Зачем другому государству тратиться на индивида не являющегося его подданным, да и вообще относящегося к другому биологическому виду. Стоит учитывать и разницу в анатомическом строении и физиологии — все это наверняка осложнит процесс лечения и увеличит затраты. А свое лечение я навряд ли смогу быстро окупить. Физическая деятельность для меня временно ограниченна, а интеллектуальный труд не возможен из-за незнания научных понятий и бытовых норм другой цивилизации. Да что там говорить, у них же возможно и физические законы другие. На каком этапе развития их наука? Какая наука, я ведь и говорю-то на эсхорском языке с трудом! В основном отмалчиваюсь.

Попрощавшись с доктором, я в растерянности побрела в каюту. В голове крутился ворох мыслей. Что делать? Как выжить? Как распорядиться оставшимся до прибытия временем, чтобы убедить «чертей» в своей полезности для их общества? Если рассуждать по стандартам нашего общество то формула проста. Работоспособность минус затраты на содержание равно польза. И как повысить результат? Первый вариант: повысить работоспособность, что в моем случае весьма затруднительно. Второй вариант: снизить затратность собственного содержания. Пожалуй, это вполне реально. Сейчас я ем наравне со всеми, но ведь работаю я гораздо меньше. Значит, если снизить количество потребляемой пищи, то обходиться я буду меньшими затратами. Но стоит учитывать и стоимость употребляемых продуктов. Конечно, я не могу знать наверняка, но по логике, чем больше в кладовых отсеках какого-либо продукта, тем ниже его стоимость. Я уже не раз посещала складские помещения по поручению Дорозо и потому знала, что на корабле в огромном количестве хранится некий корнеплод с нейтральными вкусовыми качествами. Пожалуй, по вкусу он более всего напоминал наши безвкусные белковые коктейли.

Когда во время обеда я скромно положила на тарелку лишь маленький гуафу (именно так назывался выбранный в целях экономии корнеплод), Дорозо попыталась было подложить мне еще и ароматный кусок мяса. Но я так энергично замахала руками, что даже немного напугала сидящих рядом со мной «чертей». Кто-то из присутствующих даже пошутил, что это, пожалуй, самая бурная реакция с моей стороны за все время пребывания на корабле. Дорозо же свои попытки подкормить меня оставила, но до конца обеда нет-нет да и поглядывала на меня вопросительно.

После мне пришлось подойти к заботливой эсхорке и объяснить свое поведение. Придуманное мной оправдание звучало так: от непривычной для организма пищи я последнее время чувствую какое-то недомогание и потому решила ограничиться продуктом, который по вкусу и консистенции более всего соответствует привычному мне рациону. Не знаю, поверила ли Дорозо мне, но дальнейших расспросов не последовало.

Вот уже неделю я борюсь за собственную жизнь. Это даже странно: там, на Земле, я приняла мысль об эвтаназии как нечто неминуемое. Конечно, я не хотела для себя подобного исхода, но мне и в голову не пришло пытаться что-то изменить. Сейчас же, после погружения в бьющую эмоциями жизнь «чертей», во мне проснулся настоящий борец. Я стремилась к жизни, при этом, как бы странно это не звучало, подавляя в себе инстинкт самосохранения. Природа заложила в людях потребность питаться, и моему организму претило отказываться от первичной человеческой потребности. Хваленое умение подавлять дискомфортные ощущения уже не спасало. Впрочем, желудок уже давно перестала мучать голодная резь. Сложно было первые три дня. Тогда чувство голода буквально сводило с ума. Тело требовало нормальной подпитки, а не какую-то одну жалкую гуафу в сутки. Я как могла подавляла в себе желание насытиться и старалась отвлечься от собственных ощущений. К слову сказать, объектом моего внимания стала работа. Любая работа на этом корабле. Я перебрала уже половину запасов крупы на этом корабле. Для этого я иногда просиживала ночи напролет в кладовом отсеке. Я успела принаровиться все делать одной рукой. Наверняка, со стороны мои потуги выглядели нелепо, но ночью сюда никто не заглядывал, так что я монотонно в одиночестве делала свою примитивную работу. Рука уже могла все делать на автомате, так что даже, когда вялое сознание куда-то уплывало, тело выполняло установленную программу. Об утраченной возможности поспать я не жалела, так как все равно уснуть на голодный желудок непросто, да и если просто лежать, ничего не делая, в голову обязательно полезут мысли о еде.

• Предыдущая
• 16/20
• Следующая