Номер 1027 (СИ) - Сказова Владислава - Страница 10
- Предыдущая
- 10/20
- Следующая
Эти два дня я, как и предписывал доктор, провела в постели. Было невыносимо скучно вот так вот ничего не делать. Я попыталась пожаловаться навещавшей меня Дорозо, но та и слушать ничего не стала. Нахмурив густые брови, та отчитала меня за легкомыслие. Я не стала ей возражать, слишком уж меня озадачило слово «легкомыслие». Пока я пыталась вникнуть в его смысл, в каюте появилось новое лицо. Кайвир стоял, прислонившись плечом к косяку, и молча, как уже было заведено, рассматривал меня. Если раньше я лишь молча прятала глаза и старалась не подавать вида, как неприятно мне столь пристальное внимание, то теперь я просто не могла этого вынести. Что-то во мне изменилось после встречи с Фузием. Может это был страх перед рослыми плечистыми инопланетянами, может уязвимость из-за только что приобретенного статуса калеки, а может стеснение за свои всё так же не убранные рыжие волосы.
Юркнув под одеяло, я улеглась лицом к стене. За своей спиной я слышала растерянное бормотание Дорозо:
— Не знаю что с ней. Только что была нормальной, ну конечно немного страненькой, но не более чем обычно. Номи, дорогая, с тобой всё в порядке? — Я не отозвалась. — Не представляю, что её могло так расстроить. Неужто, она тебя так испугалась? — Послышались удаляющиеся шаги. Кажется, уходят. До меня уже еле слышно доносились причитания Дорозо. И только щелчок закрывшейся двери позволил мне расслабиться. На обдумывания не осталось сил, и я снова провалилась в живительный сон. Но даже во сне я продолжала ощущать чьё-то присутствие.
Признаться, я надеялась, что после моего выздоровления, всё пойдёт как прежде: кухня и Дорозо — каюта и крепкий сон. Однако, «черти» решили всё по-своему. Они посчитали, что проводя все своё время на кухне в обществе одной только Дорозо, я лишаю себя общения, что не пристала молодому индивиду, пускай даже другой расы. И если раньше мою нелюдимость списывали на незнание языка, то теперь, пускай с трудом, но я могла изъясняться. Так что от меня ждали дружелюбия и готовности идти на контакт. Однако самым ужасным было нежелание Дорозо вернуть мне платок. Она просто не понимала необходимости прятать рыжие волосы.
— Ну что ты так переживаешь, можно подумать это преступление какое-то. Конечно, среди нас ни у кого нет такого цвет, так ведь это наоборот замечательно, что ты чем-то отличаешься от других. Вон, тебя как увидели тогда первый раз без платка, все так и застыли, не сразу сообразили Айкуса позвать, всё глазели на такую красоту. А Кайвир так и совсем голову потерял… — и дальше в том же духе. На все мои просьбы вернуть платок или дать взамен какую-нибудь ненужную тряпку, я получала отказ. Я так бы и продолжала настаивать, если бы Дорозо не выдержала и строго не сказала, что лишней ткани не корабле нет, и вообще экспедиции выдавалось определённое количество материала, не предусматривающее столь нецелесообразное его расходование. Это была первая столь корректная фраза, которую я услышала от Дорозо, и такой некогда привычный для меня тон подействовал лучше всяких увещеваний. Я оставила попытки раздобыть кусок материи, но решила при первой же возможности отрезать уродливые локоны. А пока я делала ровный пробор и затягивала волосы в тугую косу, дабы поменьше смущать инопланетян своим видом. Кто знает, чем теперь для меня может обернуться моя внешность. Я и раньше отличалась от обитателей корабля, а уже теперь и подавно. Тем более Фузий и так уже продемонстрировал всю шаткость моего положения. Кстати, до прибытия на родину Фузия временно заперли в его каюте. Правда, как сказала Дорозо, когда его уводили из кухни, он уверял Кайвира, что ему очень жаль и он сожалеет, что всё так вышло.
Вот уж странные существа! Сколь непоследовательны они в своих поступках! Если на кухне он приводил в действие заранее продуманный план, то почему он раскаялся сразу после его осуществления. Логики здесь не было, но как показал мой короткий опыт общения с «чертями», не только разум управляет жизнью этих существ. Наверное, мне никогда не понять, какого это идти на поводу у собственных эмоций. Тот случай ещё на Земле, когда я заплакала, став свидетелем аварии и гибели незнакомых мне людей, нельзя было даже сравнить с тем ураганом эмоций, который обуревает этих существ. Что такое несколько слезинок против целой жизни, окрашенной переживаниями. Тот же Фузий, когда ломал мне пальцы, был гораздо более эмоционален, нежели я. Он был расстроен несправедливым понижением в должности, рассержен, обижен, разъярен и напуган. Могу ли я осуждать того, кому было так непросто. Он просто не смог справиться со своими эмоциями. Его же не учили подавлять их, как нас. После долгих лет тренировок я сама до конца так и не преуспела в этом, так чего же требовать от него. Но ни Борнус, ни Дорозо моих доводов понять не могли.
Жизнь «чертей» настолько наполнена с эмоциями, что у них есть даже такое понятие как «ирония». Они пользуются им в разговоре, чтобы говоря одно слово, передать смысл ему противоположный. Во всяком случае, именно так объяснил мне Борнус. И сделал он это своевременно, так как после того как мои волосы предстали на всеобщее обозрение, каждый из «чертей» так и ли иначе на это отреагировал. Были такие кто, используя ранее упомянутую иронию, комментировали мой внешний вид. Одним из таких вариантов был «красавица». И хотя лица и жесты говоривших, на первый взгляд, демонстрировали расположение, я отчетливо понимала, что никому из них и в голову не придёт действительно так меня назвать. Я привыкла к тому, что моя внешности противоречит принятому эталону и потому не могла никого осуждать. Мне было достаточно и того, что меня оставили в живых, а всё остальное по сравнению с этим ничто. Единственным, чьего внимания я хотела во что бы то ни стало избежать, оставался Кайвир. После того случая, я так и не смогла спокойно относиться к его присутствию. Не знаю почему, но он вызывал во мне страх гораздо более сильный нежели Фузий, к которому я не испытывала ровным счётом ничего. Теперь завидев Бородача, я старалась уйти под любым предлогом. Его всегда хмурый взгляд был невыносим. Что же за мысли были у него в голове?
И вскоре мне представился случай узнать об этом.
Дорозо старалась меня не нагружать хозяйственными делами, так как рука моя всё ещё оставалась неподвижной. Но заняться мне всё равно было нечем, поэтому я продолжала каждое утро приходить на кухню, где в компании Дорозо проводила дни. Во время обеда и ужина, она теперь отправляла меня в общую столовую. Мне было ужасно непривычно находиться в окружении такого количества чуждых существ. Однако я утешала себя тем, что это необходимый этап для нормальной адаптации в новом обществе. Почти всё время за столом я молчала, отвечая лишь на заданные напрямую мне вопросы. В основном они все касались жизни на Земли. Однако со временем вопросов стали задавать меньше — видно мои лишенные эмоций, хотя и достаточно информативные объяснения не слишком нравились собеседникам. Позднее Дорозо объяснила мне, что в разговоре цениться не только информативная составляющая, но и интонации говорящего, которые в свою очередь вытекают из эмоций рассказчика. Что ж, винить себя в отсутствии эмоций я не стану, однако напрашивается вывод, что великим оратором мне не стать.
С удивлением я поняла, что со дня моего выздоровления «черти» оказывают мне так называемые «знаки внимания». Как я поняла, это своеобразный способ расположить к себе понравившегося тебе индивида, путём оказания мелких услуг, призванных облегчить ему жизнь. Сначала я не могла понять, почему, когда я пересекаю дверной проём, меня все пропускают вперед, придерживая дверь. А в обеденной зале кто-нибудь из сидящих рядом всегда отодвигал и придвигал мне стул. Первый раз я даже не знала, как реагировать на подобные манипуляции с мебелью. Внимательно посмотрев на шустрого молодого «чёрта», проявившего галантность (это слова я узнала позднее) я прямо спросила, чем вызван его интерес к выбранному мною стулу, или быть может он сам хотел бы занять его. О том, что я спросила что-то не то, стало понятно сразу. Сидящие за столом и с любопытством косящиеся на меня инопланетяне засмеялись, а странный «чёрт» почему-то густо покраснел. Мне впервой пришлось видеть столь необычную реакцию, потому я поначалу забеспокоилась, уж не болен ли он. Ведь это могло бы объяснить и странное поведение, и покраснение кожных покровов. Но присутствующие не проявляли беспокойства, продолжая веселиться. Положение спас вовремя появившийся Борнус. Подхватив меня под руку, он быстренько провёл меня в другой угол зала, где был накрыт ещё один стол, и, усадив, принялся объяснять мне про эти самые «знаки внимания».
- Предыдущая
- 10/20
- Следующая
