Конан и четыре стихии - Перри Стив - Страница 10

• Предыдущая
• 10/45
• Следующая

— Ты так притих, посредник. Что, язык проглотил?

Логанаро прикусил губы, пересохшие, точно выбеленные солнцем кости в пустыне.

— Что я должен для вас сделать, ваше превосходительство?

Лемпариус снова вложил нож в ножны и похлопал посредника по плечу.

— Ты находишься на службе у ведьмы по имени Дювула. Тебе известно, что у нее имеется братец-демон? Нет? Ну, неважно! В настоящее время ты занимаешься варваром, которого зовут Конан. Да, так, кажется, его имя — Конан. Нашей ведьмочке понадобилось его сердце, чтобы оживить изготовленное ею изображение.

— От-ткуда в-вам это в-все изв-вестно?..

— У меня свои методы. Главное, что я это знаю. Я тоже в последнее время стал интересоваться варварами. Мне понадобится твоя помощь, чтобы изловить этого человека. — Лемпариус жестоко улыбнулся.

— Я… я не могу. — Голос Логанаро был еле слышен.

— Извини, дружище, у меня что-то со слухом. Только что мне вдруг показалось, будто ты сказал, что не можешь помочь мне в этом деле.

— Ваше превосходительство, Дювула насадит мою голову на кол и воткнет его в выгребную яму в своем отхожем месте?

— Послушай-ка, малыш, о такой участи ты сам попросишь меня на коленях, когда я возьмусь за тебя всерьез, — если ты отклонишь мою маленькую просьбу, конечно. От коготков Дювулы я тебя спасу. Не сомневайся.

Логанаро снова глотнул.

— Могу я узнать, как у вас возникло подобное желание?

— Теперь, когда ты принят ко мне на службу, у меня нет сомнений относительно твоей преданности. Я тебе все расскажу. Насколько тебе известно, Дювула не берет себе больше любовников из числа людей. Но я хотел бы, чтоб она взяла еще одного, прежде чем оживит своего Принца.

— Вас, ваше превосходительство? Но», но— я думал— — Логанаро оборвал сам себя, когда сообразил, ч т о он, собственно, хочет сказать.

Лемпариус засмеялся. Он совершенно не был обижен и даже продолжил мысль Логанаро:

— Ты подумал, что я, как и многие другие, насладился бы этой сомнительной честью и, не будучи слишком хорош, в конце концов подвергся бы плачевной участи?

— Простите меня, сенатора

— Твое предположение в целом верно. Так было. Во всяком случае, так продолжалось довольно долго. За эти голы я приобрел известную силу, ну, скажем, своего рода животную силу. Обладая этой новой энергией, я могу быть уверен, что мой дебют на той арене, где заправляет Дювула, будет весьма удачен.

— Но если дело обстоит именно так, почему вы просто не вступите с ней в контакт?

— Я вижу, ты смутно представляешь себе, что такое женщина. Она вбила себе что-то в голову, и переубедить ее можно лишь с большим трудом. Если я не сумею добиться ее доверия, мне понадобится нечто в качестве объекта для переговоров. Заполучив этого варвара, я смог бы потребовать за него выкуп. И когда мои услуги покажутся Дювуле неудовлетворительными, она получит возможность оживить своего Принца. Должен признаться, мне эта затея кажется малоосуществимой, но мое предложение ей наверняка понравится. В конце концов, при этом она в любом случае ничего не теряет.

— Понимаю. И у вас есть убежище, где вы сможете защитить своих посредников в том случае, если они вдруг рассердят Дювулу?

— Само собой разумеется.

Логанаро взвесил свои шансы. У него не было другого выбора, как только подчиниться сенатору. Если план Лемпариуса провалится, Дювула — и это очевидно — сожрет предателя заживо. С другой стороны, если сейчас возразить сенатору, то лучше уж сразу быть покойником. Так что предпочтительнее рискнуть неясным будущим, чем рисковать вполне конкретным настоящим.

— После того, как вы рассказали о своих побуждениях, я вас прошу, ваше превосходительство, считать меня своим слугой.

— Я так и знал, что ты трезво смотришь на вещи, Логанаро. Мой приказ прост и несложен: продолжай следить за варваром. Избегай разговоров об этом с Дювулой, но поддерживай с ней связь. Если она прикажет тебе схватить этого Конана, известишь меня и получишь дальнейшие указания.

— Ваше желание — закон для меня, ваше превосходительство.

— Начиная с этой минуты, можешь называть меня Просто Лемпариус, дружище. В конце концов, ты мой полномочный представитель, которому я хорошо плачу за верную службу.

После того, как Логанаро ушел, Лемпариус вернулся к трупу заключенного и задумчиво уставился на него. Он улыбнулся. Дювула непременно станет его возлюбленной, когда он делом подтвердит хвастливые слова относительно своей обновленной мужской силы. Что касается Логанаро… Было бы невероятным пред-, положить, что она простит перебежчика. А жаль! Маленький хитрец довольно ловок в шпионаже. Он мог бы быть полезен. Жаль, что придется уничтожить его, чтобы утолить злобу ведьмы. Но лучше он, чем я, подумал Лемпариус.

Сенатор смотрел на труп на полу и чувствовал голод. Ну, что! Было бы бессмысленно дать этому превосходному свежему мясу пропасть.

Никто не видел, в какое существо превратился сенатор Лемпариус и что он сделал. Стражники найдут потом куда меньше останков казненного, чем обычно выходит из рук палача. Сегодня ночью пантера уснет сытой.

Вечерняя тень уже упала на рассеянную толпу, когда Конан вместе с остальными зеваками развлекался фокусами Витариуса на празднике в честь дочери винодела. А старик совсем неплох, решил Конан. Волшебник вынимал летающих птиц из женских рукавов, превращал стакан вина в стакан уксуса, .вытряхивал из пустой бутылки ворох атласных лент. Элдия бегала вокруг и собирала монеты у смеющихся людей. То и дело она показывала свой трюк с мечом, разрубая пряжку от туники или каравай хлеба на фигурные части. Это было хорошее представление, и медные монеты так и сыпались в кубок, который подставляла Элдия.

Конан мог спокойно глазеть на фокусы. Работы у него было немного. Ни один карманник не приближался к чародею, несмотря на то, что немало их шныряло в толпе. Поскольку они не трогали его подопечных, Конан ничего не имел против. Сам вор, он был снисходителен к подобным вещам. В конце концов, человек должен на что-то жить, а эти люди не обеднеют, если у них стянут пару медяков.

Как и все опытные деятели искусства, Витариус приберег свой лучший фокус на конец выступления. Но ему неплохо бы поторопиться, подумал Конан, а то все разойдутся и унесут с собой свои денежки.

Зрители притихли, когда Витариус приготовился к демонстрации своего финального трюка. Некоторые кивали и смеялись. Конан слышал, как одна женщина говорила: «Его последний фокус — самый лучший. Подожди, увидишь!»

Старик бурно жестикулировал и бормотал заклинания. Он исполнял нечто вроде танца, переминаясь с ноги на ногу. Зрители смеялись, и Конан вместе со всеми.

Наконец Витариус готов. Он сделал людям знак приблизиться и с драматическим жестом провозгласил:

— Вот оно!

Вспышка света. Плотное белое облако дыма заволокло площадь. Когда дым немного рассеялся, Конан разглядел в тумане фигуру. Угрожающе высилось что-то большое и темное.

Толпа вскрикнула. Дым пропал — и стал виден демон! Чудище было ростом в полтора человеческих и весило, по оценке Конана (если оно только было живым и имело вес), добрых два его собственных веса, а киммериец отнюдь не был перышком. Светящийся, красный, впечатляюще мужественный демон ухмылялся, и такие зубы, как торчали из его пасти, могли присниться лишь в кошмарном сне. Спина у Конана похолодела. Все прочие видения, вызываемые Витари-усом, не шли ни в какое сравнение с этим. Даже на варвара оно произвело сильное впечатление. Но когла он встретился глазами с Элдией, стоявшей на расстоянии вытянутой руки от него, она проговорила нечто, поразившее его, как удар. Девочка перевела взгляд с демона на киммерийца и произнесла тихо, но отчетливо:

— Этого он не вызывал, Конан. Этот — настоящий!

Демон шагнул к Витариусу. Он произнес голосом, звучащим, как металл, царапающий о металл:

— Где она, Белая Голова?

Витариус не ответил. Демон обвел толпу глазами, сверкавшими адским пламенем. Когда взгляд его упал на Элдию, демон широко ухмыльнулся, оскалив зубы. Оставляя за собой следи мокроты и слизи, он отвернулся от волшебника и двинулся к девочке.

• Предыдущая
• 10/45
• Следующая