Ангелы на льду не выживают. Том 2 - Маринина Александра Борисовна - Страница 40
- Предыдущая
- 40/63
- Следующая
Она плюхнулась на широкую кровать и вытащила из кармана джинсов мобильник. Хорошо, что она совсем недавно звонила Эжени (в миру – Евгении Владимировне, а еще раньше – Женьке-Монашке), и о себе напомнила, и убедилась, что мадам в полном здравии и не откажется быть полезной. Время за полночь, но для Эжени – самая работа.
– Скажи-ка мне, Женечка, кто у тебя есть в клубе «Джойстик»? – спросила Настя, услышав в трубке знакомый невинный хрустально-звенящий голосок, именно благодаря которому проститутка Женя когда-то и получила прозвище Монашка. – Нет, по части дури мне не надо, мне бы к руководству, чтобы все культурно. Ага… Ага… Спасибо, котик, я пока оденусь, а ты мне перезвони, ладно?
Н-да… Одеться-то не проблема, а вот накраситься… Настя Каменская даже в молодости терпеть не могла делать макияж «просто так». Хотя если нужно было для дела, то занималась этим с выдумкой и удовольствием. Сейчас нужно было как раз для дела, но времени это займет чертову уйму.
Может, как-то упростить процесс? Если правильно выбрать одежду, которая сама за себя все скажет, то лицо отойдет на второй план. Итак, розовые узкие брюки, черный короткий пиджак в талию, на шею нитку жемчуга, в уши – жемчужные пуссеты. Жемчуг Насте не идет категорически, плохо сочетается с природным цветом кожи, придавая ей нездоровый оттенок. То, что нужно. В жемчугах Настя почему-то всегда выглядит лет на десять старше, чем обычно. Кольцом с крупной жемчужиной подстарим руки.
Вот и все, дальше можно особо и не париться, даже глаза не красить, достаточно только губной помады, но непременно точно в цвет брюк. Этот цвет Насте тоже не идет, но совпадение тона само по себе говорит о стремлении к строгости и элегантности. Ну и пусть не идет, ей важно не красивой быть, а образ создать. Придется, правда, надевать туфли на высоких каблуках, но это ничего, она потерпит, визит в клуб не должен оказаться слишком уж долгим.
Она уже прятала патрончик помады в черную, отделанную искусственным жемчугом сумочку-клатч, когда позвонила Эжени. Еще через три минуты Анастасия Каменская была полностью готова к выходу в свет. В одной руке – элегантная сумочка, в другой – пакет с туфлями, которые она наденет уже на месте. Водить машину она предпочитала все-таки либо в кроссовках, либо в мокасинах-«драйверах».
– Что-то ты не очень смахиваешь на нимфоманку, – Чистяков критическим взором окинул жену, появившуюся в гостиной.
– А я передумала, – беззаботно сообщила Настя. – Нимфоманка и альфонс – это пошло и избито. Лучше пусть будет деловая женщина с сомнительной репутацией и ее верный паж, которому она, так и быть, иногда позволяет приблизиться к телу.
Дзюба смотрел на нее, открыв рот.
– Что, Рома? – весело спросила она. – Тебе что-то не нравится?
– Вы… – он покраснел и отвел глаза. – Ну, это…
– Старая? Так и задумано. Антон, сколько лет дашь мне навскидку?
Сташис задумчиво посмотрел на нее.
– Ну, чуть за шестьдесят, пожалуй.
– Когда вы в джинсах и в майке, я бы вам больше тридцати не дал, – выпалил Ромка. – А сейчас вы такая серьезная дама – аж страшно. Теперь я понимаю, почему Петруччо вас бабкой называет. Он, наверное, вас видел в таком образе, да?
– Нет, – рассмеялась Настя. – Он меня вообще, по-моему, видеть начал только в последние пару дней, а до этого я была для него не физическим лицом, а словом, абстрактным понятием. Родители Санька – старичье, а старшая сестра отца – тем более старуха. Чего на нее глядеть? Она свое отжила и никакой пользы принести не может, от нее вред один, лекарства пить заставляет, еду невкусную дает, за гамбургеры и колу ругает, да еще зудит без конца, что сутками просиживать за компом – вредно для здоровья. Ведь так, Ромка? Говорил тебе Петруччо такое?
– Говорил, – признался Дзюба. – А я ему сказал, что он козел.
– Молодец, – одобрительно кивнул Чистяков. – Защитник. Не дал старушку в обиду. Кстати, Аська, если хочешь – возьми мою машину, она все-таки посолиднее. А то твоя серебристая игрушечка уж больно девический вид имеет.
– Правильная мысль, – согласилась она. – Спасибо, Лешик.
К клубу «Джойстик» подъехали на двух машинах: Настя с Дзюбой на черном внедорожнике ехали первыми, Антон – следом. Припарковавшись, Настя быстро сменила обувь, и когда Ромка, как и полагается помощнику-пажу, открыл дверь и помог ей выйти, на ногах у нее красовались черные в розовую полоску туфли на высоченных каблуках с металлическими набойками. В выбранном ею образе немаловажное значение имел «шаг хозяйки», а шаг этот должен быть слышен издалека. Конечно, от такой обуви немедленно заныла спина, но что ж поделать…
Превозмогая боль, Настя, звонко цокая каблуками по асфальту, подошла к охране.
– Сагдеева позови, – произнесла она сквозь зубы, не глядя в лицо здоровенному верзиле, призванному осуществлять пресловутый фейс-контроль. – Скажи: к Роберту Аркадьевичу от Минея.
Верзила переменился в лице, отвернулся и что-то быстро заговорил в микрофон. Буквально через несколько секунд из дверей клуба выскочил на улицу плешивый вертлявый тип, непрезентабельная внешность которого Настю обмануть не могла: она сразу оценила холодный жесткий взгляд уверенного в себе человека, знающего свое дело. Сагдеев, правая рука управляющего клубом, Роберта Аркадьевича.
На самом деле Роберт Аркадьевич был настоящим хозяином «Джойстика», но по официальным бумагам таковым не числился, фигурируя всего лишь в качестве наемного управляющего. Клуб, как почти всегда, был оформлен на кого-то, кто и знать об этом не знал. А вот Минеев, он же Миней, от которого якобы пришла дама в розовых брюках, был фигурой весьма и весьма значительной, и если уж он кого-то присылал, то отмахиваться от таких людей никак невозможно. И неправильно. И даже опасно. Ибо Миней занимал в МВД настолько высокую должность, что мог раздавить любой «подведомственный» ему клуб одним легким движения ногтя. Никаких проколов не ожидалось, Эжени давно уже занимала место дамы сердца Минея, соответственно, все и обо всем были своевременно предупреждены.
– Прошу, прошу, – любезно заговорил Сагдеев. – Роберт Аркадьевич вас ожидает.
Настя молча двинулась к двери, не оглядываясь на Дзюбу, который, следуя инструкциям, не отставал от нее ни на шаг, держась строго сзади. Впереди бежал Сагдеев, распахивая двери и раздвигая людей. В клубе было шумно, многолюдно и дымно, основной контингент – молодежь от 25 до 35 лет, совсем зеленому молодняку здесь делать было нечего – цены в «Джойстике» кусались. Настя с удовлетворением отмечала, что ее появление не прошло незамеченным. На нее оборачивались, провожали глазами. Значит, она все сделала правильно: ее проход через зал клуба оказался и виден, и слышен. Как и было задумано.
– Мальчику моему налейте и дайте поесть, – негромко скомандовала Настя Сагдееву, когда тот приостановил свой бег перед дверью, ведущей из общего зала в задний коридор. Кабинет управляющего находился именно там.
– Разумеется, – тут же откликнулся Сагдеев, махнул кому-то рукой, указав на Дзюбу, и быстро и тихо дал нужные распоряжения.
В коридоре сразу стало потише, дверь кабинета управляющего оказалась первой же справа. Сагдеев постучал и вошел, не дожидаясь приглашения.
– Роберт Аркадьевич, гостья от Минеева, – доложил он.
– Приглашай, – раздался приятный, хорошо поставленный баритон. – И распорядись там.
Настя довольно бесцеремонно отодвинула загораживающего вход в кабинет Сагдеева и прошла вперед, бросив на ходу:
– Пусть принесут кофе и воду без газа.
Управляющий изобразил полное радушие, встал навстречу посетительнице и приложился к ручке. Однако как только дверь за Сагдеевым закрылась, лицо его стало спокойным и серьезным.
– Чем могу помочь, Анастасия Павловна? Я так понял, что вам просто отсидеться надо у меня в кабинете, чтобы все думали, что вы пришли по делу. Ведь так? Или я чего-то недопонял?
– Вы все поняли правильно, – улыбнулась Настя. – И спасибо, что согласились помочь. Я очень вас прошу, о наших с вами договоренностях и о просьбе Минея никто знать не должен, даже ваш главный помощник Сагдеев. Хорошо? Я могу на вас надеяться?
- Предыдущая
- 40/63
- Следующая
