Сочинения по русской литературе. Все темы 2014 г. - Коган Ирина Ильинична - Страница 42

• Предыдущая
• 42/104
• Следующая

Оказавшись во власти чувства и не имея возможности ему противостоять, Базаров и внешне подчиняется сложившемуся этикету. Надо полагать, что в этом столь незначительном в контексте романа эпизоде авторскую иронию вызывает тщетность стремления поставить разум выше чувства, стремления одним усилием воли противостоять игре страстей. Отцы и дети оценивают жизнь по-разному, но человеческая природа у них одна (не этим ли объясняется соединительный союз «и» в заглавии романа?).

Если наши размышления о торжестве человеческой природы, изменить которую вряд ли возможно, над идеологической попыткой «самовоспитания», над почти героической и утопической попыткой сделать себя другим, нежели отцы и деды, верны, то в романе должны быть и другие указания на безуспешность этой попытки.

В разговоре с Аркадием Павел Петрович высказывает недоверие к стремлению «не принимать ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип», о чем говорит ему племянник, характеризуя нигилистическое отношение к жизни. Стареющий аристократ абсолютно уверен, что «без принсипов, принятых … на веру, шагу ступить, дохнуть нельзя». Потому-то и задается риторическим вопросом, обращенным скорее к Базарову, чем к Аркадию: «Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты. Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве…». Заметим, что и в этой оппозиции высвечивается противопоставление веры и безверия, которое Тургенев пытается разрешить в своем романе.

Далее мы видим, как по саду, «шагая через клумбы», которые являются характерным признаком дворянской усадебной культуры, идет Базаров и несет в небольшом мешке лягушек, по его же словам, «для опытов». Так, еще до первого столкновения между героями-антагонистами читателю становится ясно, что одним из пунктов разногласий будет определение критерия истинности: для Павла Петровича – это «принсип», принятый на веру, для Базарова – это опыт. Неудачная попытка скомпрометировать своего идейного противника плоской шуткой – «В принсипы не верит, а в лягушек верит» – не вызывает сочувствия у Николая Петровича и Аркадия, и Павел Петрович переводит разговор на другую тему, чтобы скрыть свою неловкость и бестактность, что психологически оправдано. Вот именно на этой реплике хотелось бы остановиться поподробнее. Тургенев пишет: «Сам Павел Петрович почувствовал, что сострил неудачно, и заговорил о хозяйстве и о новом управляющем, который накануне приходил к нему жаловаться, что работник Фома “либоширничает” и от рук отбился. “Таков уж он Езоп, – сказал он между прочим, – всюду протестовал себя дурным человеком; поживет и с глупостью и отойдет”». По сути дела – это и не реплика Кирсанова, а всего лишь вольный и более или менее подробный пересказ слов безымянного управляющего о совсем неизвестном читателю работнике. Нельзя не заметить в этих словах некого намека, который подтверждает упоминание имени греческого баснописца Эзопа.

Имя Фома мгновенно вызывает ассоциацию «неверующий», ассоциацию с одним из апостолов Иисуса Христа, который отказался признать его воскресшим до тех пор, пока не удостоверится в этом опытным путем, что и описано в евангелии от Иоанна. Этот евангельский эпизод поневоле связывается с Базаровым, во-первых, потому, что тот также поставил опыт выше веры, а во-вторых, потому, что упомянутый в романе Фома – работник, а работник – базаровское определение человека вообще и его роли в мире: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник».

Если принять во внимание эту соотнесенность евангельского Фомы и «неверующего Фомы» – Базарова, то в словах управляющего, процитированных Павлом Петровичем, можно усмотреть некую «программу судьбы» Базарова: он тоже «либоширничает» (просторечное «дебоширит»), ниспровергая казавшиеся незыблемыми истины и принципы. Он с самого начала «протестовал себя дурным человеком», что видно уже по тому, как он не пожелал сразу протянуть руку Николаю Петровичу при знакомстве, как пренебрег правилами вежливости и не явился к утреннему чаю, как того требовали приличия, как, наконец, прошелся у всех на глазах по выше упомянутой клумбе. Отметим, что в комментарии к роману П. Г. Пустовойта слово «протестовал» трактуется, как «зарекомендовал», хотя Тургенев сохраняет за ним и буквальный смысл – «бунтовать». Из этого неизбежно следует, что Базаров обречен («поживет и с глупостью отойдет»), его смерть предрешена его собственной жизненной и философской практикой.

Таким образом, можно отметить, что страсти в душе Базарова и его противоречивое отношение к миру составляют его жизнь, которая, конечно, несколько утрированно изображена автором, но передает смысл духовных метаний любого мыслящего человека с пытливым умом.

Проблема отцов и детей в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети»

Почти всю свою жизнь И. С. Тургенев провел за границей, в Европе, лишь наездами бывая в России. Он был знаком со многими европейскими писателями, и не случайно, что именно с Тургенева началось всемирное признание русской литературы. Но, вместе с тем, до самого конца своей жизни Тургенев сохранял в себе «барские» повадки коренного русского дворянства, острое сознание которого было доминантой в личности Тургенева. В лучших страницах его прозы очень много от тишины усадебного быта помещичьей России. Едва ли у кого из писателей-современников Тургенева настолько чист и правилен русский язык, который, как говорил сам Тургенев, способен «совершать чудеса в умелых руках». Тургенев не был чужд идее «чистого искусства», но очень часто его романы были посвящены самым острым и актуальным проблемам русской действительности. Он часто писал «на злобу дня», но, в отличие от своих современников, Толстого и Достоевского, никогда не стремился быть наставником и учителем. Одной из тем в творчестве Тургенева и стала острая тема взаимоотношений отцов и детей, получившая подробное раскрытие в романе «Отцы и дети».

Проблема взаимоотношений разных поколений у Тургенева имеет двойной смысл. С одной стороны, речь идет непосредственно об отношениях отцов и детей внутри семьи, их редком взаимопонимании. С другой стороны, это спор либералов (дворянство, старшее поколение; к ним относились и сам Тургенев, и его ближайшие друзья) и революционных демократов (младшее поколение, разночинная интеллигенция; исторически это Чернышевский и Добролюбов, который послужил прототипом Базарова). Тургенев в своем романе обращается к истокам того конфликта, который потом навсегда разведет устремленную к переменам в русской жизни разночинную интеллигенцию и дворянство с его традициями, демократически настроенных детей и консервативных отцов.

В одном из своих писем Тургенев заметил, что «настоящие столкновения – те, в которых до известной степени обе стороны правы». Именно в этом коренится трагедия фатального непонимания отцов и детей. Конфликт идейных противников, Павла Петровича Кирсанова и Евгения Базарова, представляющих, соответственно, отцов и детей, либералов и революционных демократов, именно таков. Позиция образованного либерала Павла Петровича во многом близка самому автору романа. Его «принсипы» и «авторитеты» – знак уважения и доверия к опыту прошлых поколений. Но Кирсанов старший оказывается не в состоянии с «отцовским пониманием отнестись к умственным запросам и беспокойству “детей”». Но в то же время отношения Кирсанова как представителя «отцов» с историей куда более гармоничны и естественны, чем эти же отношения с историей у детей. Все старшее поколение хорошо осознает свое место в истории, ощущая себя ее наследниками и продолжателями. Это становится возможным, прежде всего, потому, что отцы не отрицают своего прошлого. Как следствие этого, для старшего поколения существует твердая система ценностей. Все это возможно только благодаря тому, что оно укоренено в истории, а именно историей проверяются системы ценностей.

Позиция отцов оказывается совершенно незнакома Базарову и для него неприемлема. Его трагедия заключается в том, что в тех предпосылках, которые он когда-то принял как основания собственной жизни, не оказывается целостной почвы для развития позитивной мировоззренческой системы. Твердые основы есть в сложившихся традициях, а значит, прежде всего в истории, которую отвергает Базаров и которой он просто не знает. Так, для него остается только один путь, по которому он может продолжать двигаться вперед. Он объясняет свое направление и мировоззрение в спорах с Кирсановым в физиологических и биологических терминах – исторические явления объясняются в обход истории как таковой. Евгений не в состоянии оказывается предложить некую жизнеутверждающую систему, потому что такой у него просто нет. Поэтому все свои силы Базаров тратит на отрицание существующих старых систем и убеждений.

• Предыдущая
• 42/104
• Следующая