Вещий сон, или Интуиция (СИ) - Чайка София - Страница 22

• Предыдущая
• 22/57
• Следующая

— Мне это не интересно.

Синичка себя не узнавала. Еще несколько часов назад она беспокоилась, как воспримет Остап неприятные известия, а сейчас язвит.

— Совсем? Обиделась.

— А ты как думал? Неужели тебе все равно? Между прочим, Сережа мне все рассказал — что ты видел меня с Дубовским.

— И что?

— Как что? Если бы я увидела тебя с другой женщиной, то я…

— Продолжай.

Кажется, он насмехается над ней. И она считала его чуть ли не идеалом!

Яна выдернула руку и толкнула Остапа в грудь.

— Ты — непробиваемый, твердолобый, зацикленный на работе и… равнодушный. Я думала, что нравлюсь тебе, а оказалось, что… что…

Он снова сделал это — поцеловал, прерывая поток слов накопившейся за день обиды. Ее руки оказались прижатыми к телу, и Яна не могла вырваться, если бы захотела. Но хотела ли? Пожалуй, все же нет. Ей слишком нравились прикосновения этого мужчины.

Поцелуй стал мягче лишь тогда, когда она приоткрыла рот. Яна почти забыла, что стоит посреди улицы, на глазах у прохожих и наслаждается прикосновениями мужских губ. Нежно лаская ее рот, Остап прошептал:

— Ты мне нравишься, очень. Я совершенно не хочу задумываться о том, что было до вчерашнего вечера. У каждого человека есть прошлое. Если тот парень или кто-то другой нравился тебе когда-то, это не значит, что я должен напоминать об этом всю оставшуюся жизнь и закатывать сцены ревности. Ты хотела, чтобы я с ним подрался?

— Нет, но… Ты понял, что только что сказал?

Яна словно выплыла из тумана, когда поняла смысл его слов.

— Вообще-то, рядом с тобой я не слишком хорошо соображаю. А что?

— Наверное, мне показалось. — Остап снова начал ее целовать. Яна довольно вздохнула и лениво пожаловалась:

— Обо мне снова будут болтать.

— Нет, мы уже за воротами больницы.

— Лучше бы дома.

— А что нам мешает?

Он посмотрел ей в глаза, и Яна поняла, что теперь ее очередь на что-то решиться. Она покачала головой и улыбнулась.

— Больше ничего.

К тому моменту, как в замке повернулся ключ, она уже приняла решение. Вика почти не сомневалась — Эд согласится, что это лучший выход из создавшегося положения. Но вначале ей хотелось выяснить кое-что другое.

— Зачем ты меня запер? А если бы мне стало плохо?

— Я отсутствовал всего пятнадцать минут.

— Ты не ответил.

— Кажется, ты кое-что забыла…

— Да помню я, помню. Но… Ты думал, что я побегу к отцу ребенка?

— Смешно.

— Поверь, мне не до смеха.

— Уверен, ты не знаешь, кто отец.

— Откуда ты… — Вика остановилась, не договорив. Ее всегда пугал тот факт, что Эд словно видел ее насквозь. — Поэтому ты не спросил об этом?

— Мне надоели вопросы. Я отвечу только на первый и на этом все. Я запер тебя потому, что на твоем лбу написано — ты готова сделать аборт.

Шокированная Вика даже не возразила. Она подошла к нему и забрала тест. Эд ждал под дверью, пока она возилась с белой пластинкой, и некоторое время молча смотрел на две яркие полоски.

— Завтра ты отправишься к врачу.

— Да, я тоже считаю, что аборт — единственный выход.

— Если ты убьешь еще одного ребенка, я придушу тебя собственными руками.

Едва дыша, Вика прислонилась к стене. У нее кружилась голова.

— Ты знаешь?

— О нашем ребенке? — Она кивнула, испуганно заглядывая в прозрачные глаза. — Знаю.

Невыразительный голос ни на миг не обманул Викторию. Шепотом, будто кто-то мог их подслушать, она спросила:

— Откуда?

— Твой отец сообщил.

— Папа? Ты виделся с моим отцом?

Совершенно невероятная новость, но Вика ни на минуту не усомнилась, что Эд не лжет.

— Кукла, он не оставил мне выбора. Твой папочка навестил меня в тюрьме уже после того, как вынесли приговор.

— Я не знала.

— Ты просила его о помощи для меня?

— Я пробовала, но не думала…

— Боялась, он расскажет, что ты залетела?

— Понимаешь… — Она заметила, как у Эда сузились глаза, и поэтому решила не рисковать и сознаться. — Да, я боялась. Ты не хотел его.

— Не хотел.

Что-то похожее на обреченность прозвучало в его голосе. Впервые Вика ощутила к нему жалость. Пусть на мгновение, но чувство возникло.

— У меня не осталось выбора.

— Твой папаша сказал, что обменял моего ребенка на адвоката. Я только потом понял, что это значит, но уже ничего не мог поделать.

Вика тяжело сглотнула. Она поняла, что Эд предпочел бы оставить ребенка. Наверное, он ее ненавидит.

Что же сказать? Как объяснить, что она делала выбор, будучи глупой девчонкой.

— Я…

Эд отвернулся и направился в комнату. Она пошла за ним, мучительно размышляя, что придумать в свое оправдание.

Мужчина резко притормозил и повернулся к ней. Схватил за плечи.

— Завтра ты встанешь на учет в поликлинике. Бросишь курить и будешь есть только то, что положено беременным.

— Эд, ты не понимаешь. Я не могу пойти к врачу.

— Это еще почему?

— Явиться на прием к гинекологу — равносильно сообщению в местной газете, что Виктория Спинель беременна от неизвестного мужчины. Даже если промолчит врач и медсестра, сидящая на приеме, есть еще медицинские карточки и администраторы. Здесь все медработники знакомы между собой. Папа обязательно узнает.

— Через несколько месяцев все заметят твой живот.

— Не будет этого, если я сделаю… то, что нужно.

— Я уже сказал…

Она умоляюще схватила его за плечи. Эд нахмурился, и Вика опустила руки.

— Но это не твой ребенок!

— Он — твой. Ты же чертов доктор и должна понимать — еще один аборт, и следующая беременность окажется под большим вопросом.

Вика никогда еще не видела Эда таким. Его глаза сверкали, как полярный лед, а тонкие губы вытянулись в нитку.

Неужели беспокоится о ней?

Это предположение казалось настолько немыслимым, что Виктория потрясенно замолчала, не зная, что сказать.

Момент прошел. Лицо Эдда снова стало непроницаемым. Он отпустил ее и отошел к окну.

Вика присела на диван, вытащила из тумбочки пилочку и начала нервно приводить в порядок ногти.

Допустим, она оставит этого ребенка. Отец рано или поздно узнает об этом. Что тогда?

Вика не знала, как он отреагирует. Скорее всего, рассвирепеет. Возможно, лишит ее содержания. Как она будет жить? На зарплату?

— Эд, я боюсь.

— Все боятся.

— А если у меня не получится?

— Научишься.

— Тебе легко говорить. Мне будет трудно одной с ребенком. Мы с мамой какое-то время жили вдвоем. Это тяжело.

— Ты не одна.

Вика посмотрела на худую, слегка сутулившуюся спину и не рискнула уточнять, что он имел в виду.

Яна пропустила Остапа и закрыла дверь на ключ.

Ей не верилось, что она привела в дом мужчину, который уже не в первый раз намекал на возможные близкие отношения. Странно, но ей не казалось, что она поступает легкомысленно, глупо или неправильно.

Возбуждение, предвкушение, волнение — все это бурлило в ее крови, но не беспокойство. Она — взрослая женщина и, наконец, хочет почувствовать себя привлекательной, желанной, если не любимой. Яна понимала, что их отношения с Остапом слишком хрупкие, а она чересчур неопытна, чтобы взять инициативу в свои руки. Яна надеялась на этого мужчину и верила, что он не обидит ее.

Девушка поняла, что он настроен решительно, и не собиралась откладывать неизбежное. Без слов понятно, что они оба стремятся к одному и тому же. Неизвестно, что подарит им новый день. Непредвиденная работа, новые сплетни, срочный отъезд — все могло произойти. Яна поняла, что больше не хочет осторожничать. Это должно случиться сегодня. Она вошла в комнату вслед за Остапом, повесив на вешалку пальто рядом с мужской курткой.

Он осматривался, останавливая взгляд на деталях — огромном книжном шкафу, уставленному цветами подоконнике, вышитых картинах на стенах, стареньком телевизоре в углу. Яна попробовала посмотреть на обстановку глазами Остапа. Скромно. Но разве это главное?

• Предыдущая
• 22/57
• Следующая